Смыслы на границах жизни и судьбы: русский авангард

Все читать заумь станут

Изучая мою ПОЭТИЧЕСКУЮ СУСТЕНЬ…

Радуйтесь же пока я с вами

И не смотрите грустными…[46 - Крученых А. Стихотворения, поэмы, романы, опера СПб.: Литературный проект, 2001. C. 157.]

И все же именно заумь принято считать визитной карточкой футуризма, в особенности же стихотворение Крученых из слов, не имеющих определенного значения и смысла (Дыр бул щыл – классика зауми). Или вот это:

Та са мае

Ха Ра бау

Саем сию дуб

Радуб мола

аль[47 - Крученых А. Стихотворения, поэмы, романы, опера. СПб.: Литературный проект, 2001. C. 56.]

В программной для футуристов статье “Декларация слова, как такового” футуристы объявили: “новая словесная форма создает новое содержание, а не наоборот”[48 - Там же. С. 18.]. Новая словесная форма – это часто только бессмысленное для постореннего уха сочетание звуков – гласных и согласных. Но не для футуриста. В новой словесной форме для него кроется куда как более серьезный смысл, ибо согласные здесь отвечают за “быт”, а гласные за бытие, “дают вселенский язык” (на этом вслушивании и всматривание в букву и звук выстроится впоследствии вся теория слова Хлебникова).

На повестке дня – сдвиг. Важно отметить, что программа по созданию вселенского языка, коей серьезно обеспокоено было футуристическое воображение, являлась программой утопичной. В этом плане ничего нового футуристы не привнесли в культурный и литературный процесс, и так до предела наводненный тематикой утопизма. Но форма, в которой они реализуют свою программу, и в которой уживается алогизм и абсурд, – все то, что появится в будущем в сюрреалистическом театре, в творчестве чинарей, ОБЭРИУТов и в абсурдистской драме, достаточно характерна для их миропонимания. В ней доминирует тема слома, или, как говорили футуристы, сдвига. Крученых спешит заявить: “сдвиг – стиль современности”[49 - Крученых А. Сдвигология русского стиха. 1923. С. 36. (Цит. по Жаккар Ж.-Ф. Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995. с. 21). Аналогично реализуется тема сдвига в творчестве Белого, который хотел преодолеть косность языка словорядом из несуществующих слов. Эти опыты с языком он иронично называет “супер-футуристическими несуразицами”, признавая, тем не менее, что только через такую неотредьяковщину ведет узкая стезя к новому искомому натурализму языка, по-новому соединяющему глаз и ухо, имажинизм и футуризм” (см.: Зайцев П. Московские встречи. С. 574).].

Не только поэзией, но футуристической живописью владеет идея сдвига. “Современная живопись покоится на трех принципах: дисгармонии, диссимметрии и дисконструкции. Дисконструкция выражается в сдвиге либо линейном, либо плоскостном, либо красочном”[50 - Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. С. 74.], пишет художник-футурист Давид Бурлюк. Через синтез примитивного искусства, народного творчества, лубка, европейского кубизма и искусства первобытных народов, он создает свое особое художественное пространство, как бы “захваченное” им с разных точек зрения. Его художественный метод напоминает опыты Матюшина по теории расширенного видения[51 - Концепция расширенного видения, предложенная художником Матюшиным, характерна для модернистского мировосприятия. Осознавая, как “неглубоко и узко смотрит наш глаз, Матюшин учит новому опыту видения, – “затылком, теменем, висками, и даже следами ног”. (см.: Матюшин М. Опыт художника новой меры. С. 186). Как замечает современный швейцарский филолог, Ж.-Ф. Жаккар, – “Зрение в таком случае может быть только абстрактным”.(см.: Жаккар Ж.-Ф. Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995. С. 78).], но отличием является то, что Бурлюк, не выходя за пределы тематики мещанского быта (прачечные, парикмахерские, пивные, закусочные, провинциальные пейзажи) доводит бытовую тематику до более значимого, чем просто бытовые сцены, измерения. Способность видения с разных точек зрения одного и того же объекта отражается в стиле “канона сдвинутой конструкции”[52 - Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. С. 41.]