Может, выткан серебряной грустью
На моём он бездонном стекле.
От сугробных изломанных линий
До ольховых ажурных оград
Зазвенит потревоженный иней -
Здесь, наверно, никто мне не рад.
Осторожно взойду на ступеньки
В полировке искусного льда,
А с порога промолвлю: "Давненько
Мы в соседях, да вот никогда…" -
И собьюсь от неловкости встречи,
От случайности брошенных фраз.
Но потом с облегченьем замечу,
Что ничуть не смутила я вас.
И действительно, так ли уж важно,
Что не очень продумана речь?
А в дому колдуна – ах, как страшно! -
Пахнет мёдом и топится печь.
А по стенам развешаны травы,
И уютно гудит самовар.
Ну а сплетницы в главном не правы -
Мой хозяин нисколько не стар.
Озорство в его взгляде таится
И, знакомства свершив ритуал,
С угощеньем он засуетится,
Словно вечность меня поджидал.
Про сомненья забуду я скоро
И про краткость январского дня…
Сквозь тревожные бликов узоры
Лишь бы он всё смотрел на меня,
Подливал бы душистое зелье,
Обещал бы волшебные сны.
И подарит он мне ожерелье
Из соцветий далёкой страны.
И себе покажусь я принцессой,
А тепло и дремота наврут,
Что я в страхе блуждала по лесу
И нашла долгожданный приют.
А в полуночной сказке так сладко,
Так обратно дорога длинна,
Что тревоги забыв без остатка,
Я в объятья склонюсь Колдуна.
А безлунье послужит зароком
Нашей тайны, затворник – сосед.
И пурга заметёт ненароком
Мой небрежно начертанный след.
Чёрная месса
(из поэмы «Средневековье»)
В стылых чертогах за струпьями дыма
Древней легендою я одержима.