Твоя жертва

? Мы сейчас мороженое поедим, ? обещаю я Игорю.

Держу его на руках, обнимаю, прижимаю к себе, а в голове все еще голос врача.

? Не надо волноваться, Анна Антоновна, ? говорил он мне пару минут назад. – У вас все очень хорошо. Вспомните сами, как все было плохо, а теперь всего лишь маленький дефект. Нам даже не придется снова резать. Наше оборудование позволяет зайти в сердце через вену на бедре. У него даже шрама не останется. По сравнению с той первой операцией, третья вообще ничего не стоит. Так что вам не о чем беспокоиться…

Если бы так оно и было…

Я знала, что врач позвонит моему мужу сам. Так они договорились с самого начала. Мне же остается только ждать назначенной даты и делать вид, что все хорошо.

Не успела я дойти до машины, как зазвенел телефон. Там так и было написано:

«МУЖ»

Большими буквами.

? Да, дорогой, ? отвечаю я мгновенно. – Подожди буквально секундочку.

Прошу я и, как ни странно, он отвечает мне:

? Валяй, ? небрежно, почти ласково, но я все равно тороплюсь. Усаживаю Игоря на заднее сидение и прошу Толика присмотреть.

Сама я никуда не уйду, просто закрываю дверь, отступаю на шаг от машины и на всякий случай прислоняюсь спиной к фонарному столбу.

? Слушаю, ? говорю я и закрываю глаза. Я готова к чему угодно.

Его слова как настоящие удары и могут обрушиться на меня в любую минуту или плетью, или кулаком.

? Сегодня будет еще одна игра, ? говорил он и у меня подкашиваются ноги.

? Нет, Сережа, я тебя умоляю, не надо… Только это не тот человек.

У меня действительно сердце сжимается. Дышать становится трудно, а внизу живота поднимается жар от одной фразы «новая игра». Я уже чувствую его руки на своих бедрах. Ощущение щетины на ягодицах и имя «Игорь» на губах…

Еще один раз такого сладкого и мучительного кошмара я не переживу.

Сердце едва не останавливается от страха, от боли, от отчаянья, а тело наоборот распаляется так, словно всю жизнь мечтало, чтобы меня проигрывали в карты несколько ночей подряд.

Самым страшным было именно это желание. Я хотела ничего не видеть и оказаться в руках у того мужчины, хотела снова ощутить Игоря в себе, но еще больше я боялась сойти с ума.

? Мне кажется, я у тебя ничего не спрашивал, ? строго говорит муж. – Я только предупреждаю. В одиннадцать ты должна быть готова.

? Просто пощади меня, ? прямо умоляю его я, чувствуя, как наворачиваются слезы. – Я сделаю все, но…

? Мне кажется, мы уже давно договорились, ? строго говорит он. – Я делаю все для твоего сына, ты делаешь все, что хочу я. Мне считать уговор недействительным? Напомнить тебе о брачном контракте? Разведемся ? и сын мой, а ты остаешься ни с чем, зато без игр…

? Нет, ? тут же говорю я. – Я все сделаю. Я ведь не отказывалась, только попросила…

Ноги все же слабеют, и я опускаюсь на корточки, чтобы не упасть. В платье на каблуках это очень неудобно и не правильно, но я не могу иначе. Мне слишком страшно. Слишком плохо. Хочется просто, чтобы закончилось все это или взмолиться, чтобы случилось какое-нибудь чудо.

? В одиннадцать, ? строго сказал Кукловод. – Одежду тебе привезут.

? Я все сделаю, ? обещаю, отключаю вызов и вытираю слезы.

Я должна быть сильной, потому что ничего иного мне не остается. Когда Игоря убили, люди Кукловода притащили меня к нему. Он предложил мне стать его женой, не любовницей, не женщиной… Женой!

Я отказала и меня голышом вывезли в какой-то лес и бросили там. Он обещал, что я еще к нему приползу…

Вот я и приползла, на пятом месяце беременности, потому что у моего ребенка нашли порок сердца, такой, что ничего его не спасет. Без операции сразу после рождения он не прожил бы и недели, а оперировать соглашались только здесь.

Если бы не пролитые слезы, если бы я не замерзла в том лесу, если бы я не пролежала в больнице с воспалением, ничего бы этого могло и не быть, но оно было и никто, кроме проклятого Сергея Куклина не хотел мне помогать, а у меня был только этот ребенок. Только ради него я была готова на все. Готова и сейчас.

? Ма-ма! – кричит он, когда я возвращаюсь в машину. – А дядя Товик умеет пальцы отывать!

Я смеюсь, хотя мне совсем не смешно и фокус с оторванным большим пальцем всегда казался мне глупым. Я говорю себе, что все хорошо ровно до того момента, как Игорь не тыкает в меню на фисташковое мороженое с белым шоколадом.

? Хасю! – говорит он.

У меня от этого заявления просто текут слезы. Игорь любил это чертово фисташковое мороженое. Он говорил, что оно самое крутое и бесился, если кто-то заявлял, что это оттого что в детстве никакого мороженого не видел.

? Мама?

Игорь сразу становится грустным, когда видит мои слезы.

? Нельзя? Я не буду, если нельзя…

«Нельзя» он выучил в больнице. Когда лежал там после второй операции. Там было много нельзя и я тоже пару раз не выдерживала и плакала, когда не могла его убедить, что правда нельзя.

? Можно, ? отвечаю я, вытирая слезы. – Просто я тоже очень хочу такое.

Он только радуется и делится со мной мороженым, а я понимаю, что все же мой выход ? совсем не выход. Рано или поздно, криминальный мир моего мужа коснется и его. Рано или поздно, он начнет что-то понимать, но что мне делать, я не знаю.

Для начала пережить сегодняшний вечер, а там операцию, а потом – думать. Завтра, как говорила одна героиня старого кино.

Глава 14. Бороться за правду

Анна

Игореша в машине уснул у меня на руках мгновенно, а я смотрела в окно и думала о том странном человеке. Такого ведь не бывает! Не может кто-то иметь такие же повадки или может?

Почему-то я сразу вспомнила друга Игоря ? Костю. Они еще со времен детского дома дружили. Костя просто жил по соседству. У него была нормальная семья, а еще у него был брат-близнец. Совсем другой. У них было одно лицо, несколько одинаковых жестов и совсем разные интересы. Может быть, тут тоже что-то такое? Может, этот человек как-то связан с Игорем? Ну и что, что они совсем не похожи? Может, они родственники. Возраст у них один. Может, они вообще братья!

Я дергаю головой. Хочется отогнать прочь все эти мысли, а они снова лезут и лезут.

? Толик, притормози, ? прошу я, понимая, что еще немного и мы выедем из города, а мне нужна идея.

Мне нужно что-то, чем я могу заставить его говорить.

? Что-то случилось? – спрашивает Толик, завернув на парковку у супермаркета.