В уплату долга

Глава 1_ Варя

– Тише-тише, – шепчу сестре в самое ухо, зажимая ей рот ладонью, – нас найдут.

– Ты нашёл их? – спрашивает мужчина до жути пугающим голосом, взвинчивая нервы до предела.

– Нет. Может, их нет дома, – отвечает другой.

– Его любовница сказала, что сегодня все будут дома.

Сколько их? Двое? Трое? Или вообще пятеро? От страха колотит так, что сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Где твои дочери и документы, Георгий?

– Пошли к черту! – хрипит отец.

– Алло… Амир, здесь их нет… понял, всех убрать…

Сдерживаю рыдания изо всех сил. В страхе быть обнаруженными, я ещё крепче зажимаю рот сестре до боли в пальцах. Три оглушительных выстрела раздаются эхом по всему дому, заставляя меня вскрикнуть от ужаса.

Просыпаюсь вся в слезах, грудь бешено вздымается и опускается. Холодный пот липнет к спине. Каждую ночь один и тот же кошмар. Три выстрела, разрывающие тишину, словно крик боли, эхом отдаются в моей голове: Первый выстрел – Амир. Второй выстрел – Амир. Третий выстрел – Амир.

Дёргаюсь, когда в дверях замечаю Полину.

– Ты кричала. Опять приснился тот день? – заходит в комнату и ложится рядом, крепко обнимая.

– Да, – кладу руку себе на лоб и вытираю пот.

– Мне тоже иногда снится, что мы с тобой убегаем.

– Почему ты не говорила мне об этом? – спрашиваю, всматриваясь в темноту на потолке.

– Ты от своих кошмаров избавиться не можешь, ещё и мои тебе подкидывать? – чувствую, что она улыбается.

– Ты ж моя самостоятельная, иногда даже чересчур, – поглаживаю её по спине. – Давай спать, скоро на работу.

– Я нашла подработку. В ресторанчике, буду посуду мыть, – говорит сестра.

– Это хорошо, – зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться. Ей в институт надо поступать, а не посуду мыть в ресторанах.

Чуть позже слышу, как Полина, свернувшись калачиком, сопит у меня подмышкой. А я так и не сомкнула глаз до утра.

Поднимаюсь в шесть часов и вялой походкой направляюсь в душ. Струи воды хлещут по лицу, смывая остатки тревоги и усталости, приводя чувства и мысли в порядок, прогоняя ночные кошмары. В зеркале вижу бледное отражение, под глазами залегли тени – эхо бессонной ночи.

Выхожу из душа, кутаюсь в халат. На кухне тихо, лишь слабое жужжание холодильника нарушает утреннюю тишину. Варю крепкий кофе, который поможет окончательно взбодриться. Выпив его, решаю пожарить любимые блинчики сестры.

Сняв последний блин со сковороды, тихонько направляюсь к Поле. Она по-прежнему спит, мирно посапывая в моей постели.

– Поля, вставай, – опускаюсь на край кровати и зацеловываю её щёки.

– Не хочу, – пробормотала она, укрываясь одеялом с головой.

– Ты просила разбудить, – стягиваю с неё одеяло и провожу ладонью по белоснежным волосам. – У тебя сегодня первый рабочий день. Я пожарила твои любимые блинчики, – добавляю весомый аргумент для пробуждения.

– Хорошо, уже встаю, – произносит сонно, потягиваясь.

Ухожу на кухню и накрываю стол. Поля приходит и сразу же начинает уминать блинчики с вишнёвым вареньем. Я наблюдаю за ней с улыбкой. Она ест так, словно не ела целую вечность.

– Нам, скорее всего, придётся съехать, – говорю я, а Поля застывает с блином у рта. – Продолжать снимать эту квартиру мы не можем, нам не хватает денег.

– Я ведь тоже устроилась на работу, денег станет больше, – отвечает она, опуская руку с блином, так и не откусив его.

– Нам всё равно не хватит, Поль, – смотрю на неё с тревогой. – Мы снимаем слишком дорогую квартиру. Сейчас мы можем себе позволить лишь маленькую однокомнатную квартиру на окраине.

– И снова придётся искать работу? – расстраивается она.

– Нет, будем оттуда ездить, – успокаиваю её.

– И во сколько надо вставать? В пять утра, а потом ещё два часа добираться! – возмущается она срывающимся голосом.

– Поль, у нас нет другого выхода.

– Я найду, найду, – вскакивает из-за стола и уходит в комнату.

– Поля, не смей. Я сама всё решу, – встаю и следую за ней.

– Меня и так достала эта жизнь. У нас ничего и никого нет. Мы даже не можем устроиться на нормальную работу. Ходим, постоянно оглядываемся. Я устала, – кричит она, размахивая руками.

– Ты думаешь, мне легко? Я тоже устала, но пытаюсь держаться и не делать глупостей, – говорю срывающимся голосом.

Полина разворачивается и смотрит на меня извиняющимся взглядом, губы её слегка поджимаются, а на глаза наворачиваются слёзы.

– Прости, – опускается на кровать. – Мне просто кажется, мы никогда не сможем выбраться из этого дерьма.

– Поля, мы живы, и это главное, – сажусь рядом и обнимаю её, а она всхлипывает.

– Давай позвоним дяде Мише, он должен помочь. Он был другом папы.

– Я уже думала об этом. Осталось найти его номер.

– Я могу попробовать найти, – с надеждой говорит она.

– Нет, Поль, я сама попробую. И это не будет быстро, имей в виду. Нам нужно быть осторожнее. И в конце месяца всё равно придётся съехать.

– Ладно, – вздыхает. – Пошли зарабатывать деньги, – вытирает слёзы ладонями.

Молча наблюдаю, как она, избегая моего взгляда, переодевается в джинсы и натягивает на себя толстовку. Схватив свой рюкзак, она выходит из комнаты и идёт в коридор.

Слишком быстро она согласилась.

Поднимаюсь с кровати и иду за ней.

– Поль, только без глупостей, пожалуйста. Нам и так проблем хватает.

– Не переживай, всё будет хорошо, – с улыбкой говорит она и выходит из квартиры.

Делаю два глубоких вдоха и иду собираться на работу, а внутри меня нарастает чувство тревоги.

Глава 2_ Варя

Влетаю в детскую школу танцев и, поздоровавшись с Колей, который смотрит за порядком, вихрем несусь к раздевалке. Через час занятия, а мне нужно вымыть три танцкласса. На ходу снимаю пальто и вешаю в шкафчик. Из спортивной сумки достаю легинсы, топ с футболкой и кроссовки. Скидываю свитер и джинсы, аккуратно убираю их в сумку и прячу её в шкафчике. Можно, конечно, оставлять сменные вещи здесь постоянно, но с нашей жизнью мы должны быть всегда наготове: схватил и побежал. Разбрасываться вещами нам не по карману. Каждая вещь бесценна.

– Варя, зайди ко мне, – слышу голос директрисы.

– Хорошо, – отвечаю, спешно натягивая легинсы. Накинув футболку поверх топа, я направляюсь к ней.

Захожу в кабинет и, как всегда, бросаю свой взгляд вдоль стены. На полках стоят статуэтки, штук десять, не меньше – каждая за первое место в танцевальных конкурсах. Стены увешены грамотами о достижениях и развитии её танцевальной школы.

Вот о чём я мечтаю всю свою жизнь, достичь всего этого. Закончив академию хореографии, я так и не успела открыть свою школу танцев.

Тяжело вздохнув, спрашиваю у Людмилы Николаевны:

– Что-то случилось?

– Варя, когда ты принесёшь документы? – строго спрашивает она, смотря поверх очков. – Мне нужно оформить тебя на работу.

Я невольно прикусываю щёку изнутри, словно пытаясь остановить поток нервных импульсов. Мозг лихорадочно заработал, выискивая правдоподобный ответ.

– Людмила Николаевна, мне вернули бланк на восстановление паспорта. Нашли какую-то ошибку. Теперь нужно сходить туда, переделать его и подать заново, – вру я, не моргнув глазом, но стыд жжёт изнутри, словно раскалённый уголь.

– Варя, у нас скоро проверка, и если узнают, что ты работаешь неофициально, мне влепят такой штраф, что тебе придётся работать бесплатно.

– А вы мне скажите, когда они приедут, и я просто не выйду в этот день.

– Варвара, ты ведь понимаешь, что я плачу тебе из своего кармана, а не из бюджета школы, – складывает руки на груди, подчёркивая серьёзность разговора.

– Понимаю, – бормочу я, опуская голову.

– Это, конечно, не большие деньги, но всё же. Ты мне обещала через месяц принести документы. Я тебя пожалела и согласилась, а прошло уже сколько? Полгода.

Молчу, не находя слов в своё оправдание.

Она садится в своё кресло и тяжело вздыхает, словно от безысходности, гася мои капли надежды.

– Даю тебе ещё месяц. Если не принесёшь документы, нам придётся попрощаться.

– Спасибо, – без особой радости произношу я.

Натираю зеркала до блеска, но блестят мои глаза – от слёз, которые предательски стекают по моим щекам. Как же я устала… Больше нет сил. Снова надо будет искать новую работу, унижаться, просить, чтобы взяли без документов.

Развернувшись к зеркалу спиной, скольжу вниз, медленно оседая. Утыкаюсь лицом в колени и начинаю горько рыдать от бессилия. Не могу больше это держать в себе.

Вечная ложь. Обман хороших людей, что протягивали руку помощи. Постоянное бегство, прятки от невидимого врага. Даже полиция была куплена ими…

Три дня после побега мы жили в страхе. Жили в самых дешёвых отелях и питались едой из автоматов, боясь где-то засветиться. Наконец решили пойти в полицию, чтобы заявить обо всём. Пока мы ждали, Поля пошла в туалет и случайно услышала телефонный разговор следователя. Он кому-то докладывал: "Они у нас. Приезжайте".

Мы вылетели из участка, как пробки из бутылки шампанского. Запрыгнули в первый попавшийся автобус. Пять пересадок, смена одежды, причёсок – всё, чтобы запутать следы, избежать вездесущих камер. Так мы и оказались в этом городе, надеясь затеряться в нём.

– Варя, почему ты плачешь? – спрашивает Кира, поглаживая меня по голове.

С этим милым созданием мы познакомились, когда я только начала здесь работать. Она задерживалась после занятий, оттачивая свой танец для предстоящего выступления. В её движениях были явные ошибки, переходы нечеткие, и я решила ей помочь. Когда не было смены в баре, я оставалась вместе с ней после занятий и тренировала её.

– Я ушибла коленку, – отвечаю я, поднимая голову.

– Было очень больно? – она присаживается рядом.

– Да, очень, – вытираю слёзы, – но уже прошло, – пытаюсь ей улыбнуться.

Внезапно дверь распахивается, и в класс заходит Кирина группа.

– Это хорошо, что больше не болит. Не плачь, – Кира поднимается и бежит к своим подругам.

Схватив тряпку и средство для стёкол, выхожу в коридор. Мимоходом заглядываю в приоткрытую дверь свободного класса и замираю. Мужчина, прислонившись ладонью к зеркалу, увлеченно разговаривает по телефону. Моему возмущению не было предела. Я встаю ни свет ни заря и за гроши драю эти зеркала до блеска, а этот нахал вот так бесцеремонно их пачкает! Прежде чем успела обдумать свои действия, я влетаю в класс с криком:

– Руки убери!

Брови мужчины сходятся на переносице, и он резко вскидывает на меня свой недовольный взгляд, обжигая своими пугающими черными глазами. Мгновенно сковывая меня диким страхом. На его лице промелькнул хищный оскал, обещающий мне скорую расправу за такое наглое вторжение.

– Перезвоню, – отбивает он собеседнику.

Завершив вызов, он убирает во внутренний карман пиджака свой сотовый и двигается ко мне, окидывая оценивающим, пристальным взглядом. Паника захлёстывает с головой. Лучше бы я ещё раз начистила до блеска зеркала в классе, чем заглянула в эту бездну.

– Откуда, говоришь, нужно было убрать руки? – спрашивает он тихо, но в каждом слове скрытая угроза. – Отсюда? – Он резко хватает меня за шею и припечатывает к холодной поверхности двери. – Или отсюда? – Его пальцы впиваются в ягодицы, сжимая до острой боли.

Паника мгновенно сменяется обжигающей яростью. Кто дал ему право так разговаривать и прикасаться ко мне?

– Руки убери, – говорю, вкладывая в каждое слово своё презрение.

– Вот теперь ты можешь мне это сказать, – произносит он, отстраняясь и отпуская меня.

– Животное, – вырывается у меня.

– Я смотрю, у тебя слишком длинный язык.

– А у Вас, видимо, чересчур короткий, раз вместо слов в ход идут руки, – отчеканиваю, поглаживая ладонью шею.

– Придётся его укоротить тебе, – цедит он сквозь зубы, нависая надо мной.

Мой язык спасает толпа маленьких принцесс, ворвавшихся в класс на репетицию. Пока внимание этого животного было обращено на внезапное вторжение, я юркнула у него под рукой и выбежала из класса.

– Чёрт, опаздываю! – ругаюсь, взглянув на часы.

В раздевалке быстро переодеваюсь и пулей вылетаю из школы, мчась к автобусной остановке.

Следующая остановка моей лживой жизни – это бар «Киски». Ужасное место. И выбора у меня нет. Делаю глубокий вдох и захожу в автобус.

Глава 3_ Варя

Перед открытием бара идут приготовления: бармены заполняют полки бара, повара делают заготовки к заказам, а официанты, вместо уборщиц, убирают зал, жертвуя собственным временем ради хозяйской выгоды.

– Девочки, Света и Лена заболели, так что сегодня нагрузка двойная, – говорит Степан Анатольевич, листая свой блокнот.

– Оплата тоже будет двойной? – не удерживаюсь я.

– Конечно, – смеясь хрюкнул он, поднимая свои поросячьи глазки. – Чаевые в двойном размере.

Вот же свинья.

Фыркнув про себя, продолжаю натирать столик. Всегда так: обещает золотые горы, а в итоге выкручивается как уж на сковородке. Главное – чтобы клиенты остались довольны, а персонал – дело десятое, на них можно сэкономить. Ну, ничего, скоро откроемся, посмотрим, как запоет, когда к нему будут ходить посетители с недовольными лицами из-за несвоевременного заказа или хамства.

С заказами, может, ещё справимся, а вот не нахамить будет сложно. Форма здесь похлеще, чем в стрип-клубах. Короткая клетчатая юбка, рубашка без рукавов, кокетливые кошачьи ушки и громоздкие ботинки на платформе завершают этот развратный образ.

Ужас.

Бросив взгляд на часы, убеждаюсь, что до начала смены ещё достаточно времени, чтобы сделать один звонок. Пристроившись за самый дальний столиком, достаю из потёртой поясной сумки сотовый и, не мешкая, набираю по памяти номер лучшей подруги детства.

– Алло, – доносится её голос.

– Даша, привет, – шепчу, будто нас могут подслушать.

– Варя, это ты?! – визжит она от радости.

– Да, тихо ты.

– Боже, я думала, вас тоже убили, – выдыхает она с облегчением. – Я немного в курсе, что случилось. Слышала разговор отца.

– Нам удалось сбежать, – говорю ей, потирая лоб.

– Варечка, как я рада! – шмыгает носом. – Ты в курсе, что вы числитесь без вести пропавшими?

– Подозревала, – усмехаюсь я. – Кто всё разгребал? Отца похоронили?

– По разговору я поняла, что Михаил Сергеевич всем занимался, – шепчет она. – Ты видела их? Знаешь, кто это сделал? – начинает засыпать вопросами.

– Нет, – мотаю головой. – Мы ничего не видели, только слышали.

– Может, в полицию заявить?

– Пытались, но и оттуда сбежали. Нас хотели кому-то передать, но не служителям закона.

– Боже… – испуганно выдыхает она.

– Дашуль, можешь мне достать номер Михаила Сергеевича?

– Ты уверена, Варь? Он мне не нравится, – шепчет.

– Он был хорошим другом отца, я думаю, он нам должен помочь.

– А вы где? Хотя, не надо, не говори, – поспешно добавляет она. – Давай сделаем, так. Я постараюсь выяснить побольше о Михаиле Сергеевиче, и если ничего подозрительного не будет, постараюсь найти его номер.

– Хорошо, – отвечаю, еле сдерживая слёзы.

– Варь, у вас деньги есть? Давай скину или передам.

– Не надо, скидывать некуда, а передавать опасно. Мы подрабатываем понемногу в разных местах, на еду хватает.

– Понятно.

– Ладно, мне пора. И спасибо тебе, Дашуль.

– Пока не за что, – шмыгает носом. – Варь, ты хоть пиши иногда, что всё ок. Ладно?

– Постараюсь. Номер мой не записывай, а лучше выучи и удали.

– Поняла, всё сделаю. Люблю тебя!

– И я тебя, – сбрасываю вызов.

Выхожу в зал, и начинается ад. Заказ за заказом. Беготня к столикам, от столиков к бару, от бара на кухню и так по кругу.

Ближе к вечеру обстановка начинает накаляться, и хорошо выпившие посетители начинают буянить и приставать к официанткам.

– Эй, киска, подойди сюда, – зовёт меня парень, который сидит за моим столиком.

– Минуту, – бросаю через плечо.

Сгружаю грязную посуду на стол в кухне и бегу к шестому столику, вынимая из сумки блокнот с ручкой.

– Слушаю вас, – натягиваю улыбку.

– Посиди с нами, киска, – ухмыляется рыжий.

– Не могу, я работаю, – отвечаю твёрдо, чеканя каждое слово.

– Да ладно? – хохочет он вместе со своими дружками. – А мы думали, ты тут просто задницей вертишь.

Придурки.

Стараюсь не смотреть на них, но краем глаза вижу, как рыжий что-то шепчет своим дружкам, и они снова заливаются смехом. Глубокий вдох, медленный выдох.

– Вы будете что-нибудь заказывать? – спрашиваю немного грубо.

– Ты чего это, Киса, дерзишь? – хватает за запястье и со всей силы дёргает на себя.

Теряю равновесие и падаю на него, выставляя свободную ладонь вперед, упираясь в его плечо. Отчаянно пытаюсь вырваться.

– Отпусти, – шиплю сквозь зубы, чувствую, как боль пронзает запястье.

Он же, ухмыляясь, сжимает руку еще сильнее, почти до хруста. В глазах мелькает нездоровый блеск.

– А если не отпущу, что тогда? – скользит похотливым взглядом по моей груди и облизывается.

И тут моё терпение лопается, словно мыльный пузырь. Действую машинально, как учил отец, мой тренер по самообороне. Вкладываю всю ярость и бью основанием ладони прямо в нос. Хватка ослабевает, и я вырываюсь из его захвата.

– Сука! Да я тебя грохну, тварь!

И тут моя выдержка окончательно летит в тартарары. Хватаю со стола бокал с пивом и выливаю ему на голову. К счастью его дружки, заливаются от смеха, не обращая на меня внимания.

– Ты уволена! – орёт хозяин бара и указывает на выход.

– Да ради бога! – огрызаюсь в ответ, швыряю ручку на стойку и, не оборачиваясь, направляюсь в подсобку переодеваться.

Сменив форму на свою одежду, принимаюсь пересчитывать чаевые. Зарплату за эту смену мне теперь точно не видать, хоть это заберу. Поджимаю губы, отчаянно сдерживая слёзы. Сумма вышла смехотворная, хватит лишь на пару дней. Слезы предательски обжигают глаза. Ну и дура же я! Не смогла сдержаться. Из-за какой-то пьяной свиньи лишилась работы.

– Лёш, открой, пожалуйста, заднюю дверь, – прошу нашего грузчика, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– А чего не через главную? – удивляется он.

– Да я там одного в нос ударила, и пивом его облила, – пожимаю плечами. – Скорее всего, караулит у выхода.

– Может, подождёшь, пока я закончу и провожу тебя? – предлагает он.

– Не надо, – мотаю головой. – Я сейчас быстро до остановки добегу, а там в автобус прыгну.

– Ну смотри, – открывает мне дверь, и я, оглядевшись, срываюсь с места, бегу к автобусной остановке.

Автобус, как назло, уезжает перед самым носом. Жадно вдыхаю прохладный ночной воздух, и взгляд невольно скользит в сторону бара . Чёрт. Из полумрака в мою сторону идёт парень. Натягиваю шарф выше на лицо и отворачиваюсь в другую сторону.

– Милая, куда путь держим? – от этого приторного голоса прикрываю глаза.

Молчу.

– Ты чего, глухая? – хватает за локоть, разворачивая меня. – Да вы гляньте, это же та самая Киса!

– Отвали, – пытаюсь освободить локоть.

– Вован, вот она! А мы её там ждём! – заорал друг рыжего.

Боковым зрением улавливаю, что возле нас тормозит машина. Робкая надежда вспыхивает внутри, заставляя повернуться в поисках помощи, но вместо спасения вижу, как из распахнутой двери вываливается третий дружок.

– А ну-ка поехали с нами, – тянет меня за локоть, не церемонясь.

– Отпусти меня! – отчаянно пытаюсь вырваться.

– Держи её крепче! – орёт Вован, неспешно приближаясь к нам.

Сзади меня хватает парень, который вышел из машины, другой начинает наклоняться, чтобы схватить за ноги. Я отталкиваюсь от земли, приподнимая ноги, и бью ногами парня напротив, а того, что держит меня сзади, со всей силы бью затылком в нос.

Спасибо тебе, папа.

Голова начинает кружиться от такого удара, но, почувствовав, как ослабевает хватка, я судорожно пытаюсь понять, куда бежать.

– Сука, – слышу злобное шипение.

Убежать не успеваю. Меня хватают за волосы и бьют по лицу, швырнув на землю. От боли перед глазами всё плывёт. Чувствую, как меня подхватывают под руки, за ноги и тащат к машине.

– Строптивая какая. Сейчас мы тебе во все твои дырки напихаем.

Страх бьёт с новой силой. Я понимаю: если сдамся, мне конец, а без меня Полина точно пропадёт.

Собираю последние крохи сил и начинаю истошно кричать, отчаянно брыкаться.

– Эй, парни, у вас всё в порядке? – слышу мужской голос.

– Да, дядя, езжай куда ехал. Это моя сестра, не хочет домой ехать.

– Помогите! – воплю из последних сил.

Внезапно я резко падаю на свою пятую точку и скулю от дикой боли в копчике.

– Валим отсюда!

Из-за гула в ушах не могу понять, кто кричит, а от боли слёзы катятся градом, застилая всё вокруг.

– Ты в порядке? – вопрос пробивается сквозь гул в ушах, слова далекие и нечеткие. Сквозь пелену вижу размытый силуэт склонившегося надо мной мужчины. Тёплая ладонь касается моей щеки, и я замечаю на левом запястье часы и татуировку в виде знака бесконечности.

Инстинктивно дёргаюсь и отползаю назад. Пытаюсь рассмотреть мужскую фигуру, но не выходит – слёзы застилают глаза, а в голове помутнение. Чувствую только знакомый запах парфюма.

– Поехали, – говорит он. От страха отчаянно мотаю головой.

Глава 4_ Варя

Месяц подходит к концу, и нам пора собирать вещи, так как продлить аренду квартиры нам не на что. Две недели я провалялась дома. Мой вид оставлял желать лучшего – багровый, расплывчатый синяк изуродовал пол-лица. Появиться в школе в таком виде я просто не могла, распугала бы всех детей. Копчик и кисть до сих пор отзываются тупой, ноющей болью.

До сих пор не понимаю, как мне тогда удалось подскочить с места и запрыгнуть в автобус. Видимо, в моей крови было столько страха, что я всей боли не ощущала и поэтому смогла убежать даже от своего спасителя. Или не спасителя? Его короткое: «Поехали» испугало меня не меньше, чем те, кто напал. Куда поехали? Зачем?

Достаю спортивные сумки и начинаю складывать наши вещи. Одна сумка у нас всегда наготове, на случай, если вдруг снова придётся бежать в никуда.

Слышу, как хлопает входная дверь и следом топот ног. Выглядываю из-за створки шкафа и вижу в дверном проёме Полину:

– Привет, – говорит радостно. – Вещи можешь не собирать, я всё решила.

– В смысле решила? – захлопываю створку шкафа и пристально смотрю на сестру.

– Я нашла деньги и отвезла Тамаре Николаевне. Хватило на три месяца, и вот ещё остались, – кладёт деньги на комод.

Перевожу взгляд с неё к деньгам и обратно. Откуда у восемнадцатилетней девушки, моющей посуду в ресторане, такие деньги?

– Откуда деньги, Полина? – спрашиваю, еле сдерживая ярость, клокочущую в груди.

– Хозяин ресторана… оказался добрейшей души человек. Он дал в долг и будет из зарплаты вычитать. И ещё сказал, что я могу подрабатывать официанткой, у них они хорошо получают.

– И сколько тебе придётся работать официанткой, чтобы отдать этот долг?

– Не знаю, – пожимает она плечами.

– Полина, на каких условиях ты брала деньги в долг?

– Никаких. Сказал, просто будет вычитать из зарплаты.

– Сколько лет он будет вычитать, всю жизнь? – опускаюсь на кровать, закрываю лицо ладонями. – Когда ты начнёшь думать, прежде чем что-то делать? – срываюсь я на крик. – Ты взяла деньги и даже не обговорила условия!

– Я хотела как лучше! – в голове Полины звучат истеричные нотки.

– А вышло, как всегда.

Полина открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба, но ничего не говорит. В глазах собираются слёзы от обиды, но жалости к ней я не чувствую ни капли. Скорее, наоборот, во мне клокочет желание придушить её собственными руками. Не выдержав моего испепеляющего взгляда, она резко разворачивается и, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла, вылетает из квартиры.

Вибрация телефона вырывает меня из поглощающей злости. Потянувшись к тумбочке, беру телефон, надеясь увидеть имя Даши. Но на экране высвечивается неизвестный номер. Звонок обрывается, и тут же раздаётся снова. Немного подумав, решаюсь ответить:

– Алло.

– Варя, привет, это Таня из бара «Киски».

Холодок пробегает по спине. Откуда у неё мой номер? Его знают только Поля и Даша, я даже Людмиле Николаевне не решалась его давать. Но тут вспоминаю, что однажды мне пришлось позвонить напарнице, чтобы предупредить об опоздании, и как умоляла никому не говорить мой номер. Раз звонит сама, значит, слово сдержала.

– Привет. Что случилось?

– Тут эти приходили… которые к тебе приставали, помнишь?

Ритм сердца ускоряется до предела. Непроизвольно потираю левую сторону лица.

– Помню. И что они хотели? – спрашиваю я осторожно.