Давид. Я забрал тебя в уплату

Мелкие камушки гравия зацокали по капоту нашей машины. Поднявшаяся пыль заклубилась вокруг меня, оседая на руках, лице.

Мазнув ладонью по глазам, я посмотрела на нее. Мокро. Я что, плачу и сама этого не замечаю?

Боже, да что ж я стою-то как тупица! Надо что-то делать, в полицию звонить! Это же похищение.

Я бросилась за руль тойоты. Скорее, бежать, спасать мужа из лап этих бандитов.

«К ментам не суйся. Не помогут»

Перед глазами встал острый как бритва, взгляд чеченца.

И я ссутулилась, опустила руки, глядя на засыпанный осколками стекла салон машины. Действительно, не помогут. Только хуже будет, если не послушаюсь.

В сумочке, валявшейся на коврике с пассажирской стороны, зазвонил мобильный. Она слетела с колен, как только Эдик ударил по тормозам, а поднимать ее было бессмысленно.

Снова обойдя машину, я достала смартфон. Звонил неизвестный номер.

– С-слушаю,– заикаясь от пережитого, я приняла вызов.

– Мирослава?– мужской низкий голос был мне незнаком.

– Д-да.

– Говорить можешь, отлично. Слушай внимательно.

– К-кто вы?– перебила я, ловя ртом воздух.

Они мне звонят.

Похитители моего мужа звонят мне!

– Прочти мое имя на визитке, что тебе дали,– голос заледенел. Наверное, его нечасто так дерзко перебивали.– Твой муж накосячил. Взял то, что принадлежало не ему, и не планировал возвращать. И он за это будет рассчитываться. Женщин я не трогаю, поэтому тебе ничего не угрожает, если ты будешь умницей и прижмешь свою аппетитную задницу. Сиди дома, на работе не появляйся. Документы тебе привезут мои люди.

Резкие гудки отбоя взорвали мою голову. Кто это? Эдик что-то украл?

Визитка!

Я поднесла уже помявшуюся в пальцах картонку к глазам. Буквы прыгали, зрение смазывалось от слез, но я все же прочитала.

Давид Гириев. Номер телефона.

И все.

Истерика накатила внезапно. Я завыла, зарыдала в голос, опуская руки. Тело затряслось в судорогах, выкручивая мышцы и суставы.

Давид Гириев.

Самый опасный и страшный человек нашего города. Его боялись все предприниматели. Старались не связываться с ним ни под каким предлогом.

Оружие, ограбления, рэкет, убийства. Все ужасные преступления людская молва приписывала ему и его людям. Он был везде, где крутились большие деньги. Никто не мог от него защитить, он купил всех и вся. Полиция кормилась с его рук, прикрывая со всех сторон. А губернатор по телевизору называл своим другом и главным благодетелем области.

У нас просто нет никаких шансов.

До дома я добралась как в тумане.

Не обращая внимания на удивленный взгляд дежурного, поставила машину в подземку. Пикнула сигнализацией, а потом безразлично пожала плечами: окно-то разбито, толку от нее?

Но документы все же из бардачка забрала. Хватило ума.

В квартире было темно и как-то… одиноко? Мы ведь всегда приезжали с работы вдвоем с мужем. А где он сейчас?

Машинально разделась, умыла руки и лицо. Не зажигая света, вскипятила чайник на кухне.

– Что же мне делать?– я уткнулась лбом в сомкнутые ладошки и закрыла глаза.

Вариантов не было. В полицию не пойдешь. Помощи просить не у кого, никто не станет связываться с Гириевым. Остается только одно – ждать.

Ждать хоть каких-то новостей и попытаться не сойти с ума.

Что Эдик мог забрать у этого человека? Каким образом мы вообще могли с ним пересечься? Два года назад мы с мужем решили рискнуть. Взяли громадный кредит и выкупили в соседнем райцентре небольшой молочный заводик. Убыточный, захиревший, едва-едва покрывавший свои расходы.

И с тех пор потеряли покой.

Пахали как лошади, днями и ночами. Закупали постепенно оборудование, запускали новые линии производства, пытались заручиться поддержкой властей. Собственное производство в области им тоже было выгодно.

И у нас получалось. Работа шла, людей мы не обманывали, платили вовремя и достаточно неплохо. Муж, с которым мы поженились еще в институте, оказался хорошим управленцем, а на мои плечи легла вся бухгалтерия. Завод очнулся от спячки и стал не только содержать сам себя, но и приносить еще небольшую, но прибыль.

Все шло замечательно.

Что мог украсть у чеченцев Эдик?

Слезы вновь закапали на стол. А если он уже мертв? Как я буду жить? Вопросы, вопросы… И ни единого ответа.

Эдик мой первый и единственный мужчина в жизни. И другого я рядом с собой не представляла.

Зачем?

Меня все устраивало.

Тело вдруг налилось тяжестью. Истерика дала о себе знать подступившей усталостью. Со стоном я уперлась  руками в стол и подняла себя. Нужно полежать. Может быть, повезет уснуть. Утро вечера мудренее, вдруг придет завтра какое-то решение, которое я пока не замечаю.

Погасила везде свет, переоделась в пижаму в темноте. Как будто она могла облегчить мои метания. Спрятать меня от собственных мыслей и горестей. Совсем как в детстве. Чтобы Новый Год наступил поскорее, нужно было лечь спать пораньше.

Откинула покрывало и замерла. Трель дверного звонка вспорола тишину пустой квартиры, словно кривой кавказский кинжал.

Страх моментально парализовал тело. Я застыла над кроватью.

Никто не должен был прийти, я никого не ждала.