Джареф. Кровь. Цикл Мемуары Бога
Источник аромата стал ближе.
Высокий мужчина в темном дорогом плаще, с белыми, скорее седыми волосами, заплетенными в простую толстую косу. На конце волос мягко колыхалась черная лента. Запах мужчины усилился, едва он услышал разговор одной из ночных соблазнительниц. И двинулся дальше, мягкими, плавными движениями, словно он танцор. Но это далеко не так. Скупые движения, прямая спина, широкие плечи…
Желания в голове обрели очень непристойные способы обладания телом этого мужчины. Картинки с моими ногами на этих широких плечах, кровавые полосы от моих ногтей на спине этого мужчины. И вкусная энергия его желания. Влага меж ног напомнила, как давно я не утоляла голод. Осталось только возбудить его и взять мой поздний ужин.
Я коснулась его плеча, слегка сжала, и мурашки похоти побежали по спине. Крепкое мускулистое плечо, плотные канаты мышц на руке. Хочу вдохнуть аромат его тела, приближаюсь ближе, едва задеваю своим телом его. Слышу, как сбилось с ритма его сердце, и легкие вдыхают мой аромат.
Все, ты мой.
Я дотронулась его обжигающе горячей кожи ладони, провожу по эрогенным точкам тела этого мужчины. А левой рукой натираю кольцо на указательном пальце, подаю сигнал ребятам.
И подняла голову.
О, моя Богиня! Этот мужчина свел меня с ума! Эти ультрамариновые глаза, на бледной, фарфоровой коже выделялись ярким пятном. Седые волосы и белая кожа…такое сочетание должно было стереть красоту, превратить человека в белую моль…но этот мужчина! Казалось, что природа специально дала ему необычную внешность и поработала тщательней, чем куртизанки над своим макияжем! Глаза, с длинными пушистыми ресницами, чуть темнее цвета волос, как и брови, но контуры лица четкие, рельефные, не расплывающиеся, как могло бы быть. Глаза словно подведены и выделены тенями темнее на несколько тонов, чем кожа. Без грамма косметики! Нос… ему достался нос…который я всегда хотела, а не моя курносая мордочка…а губы…Богиня! Ты решила свести меня с ума? Зачем мужчине такие губы? Четкий контур, твердые, на вид, с хорошей фактурой. Бьюсь об заклад, что на вкус они нежнее персиков. И не единой глубокой морщины! Словно ему не более двадцати лет…
Мррр…хочу его еще больше!
Провести кончиком языка по каждой впадинке этого, чуть заостренного ушка, прикусить мочку и пососать ее, слегка покусывая. Потереться о твердую грудь мужчины всем телом и услышать рваный, довольный стон из глубины его естества. Почувствовать его желание своим животом. Кусать, лизать, посасывать эту фарфоровую кожу, запускать в нее острые коготки и слизывать пряную кровь.
Зрачок у мужчины занял почти всю радужку, говоря о его желании больше, чем язык тела.
Идем, моя еда. Пора!
Словно на привязи, мужчина шел за мной, вдыхая аромат. А я стараюсь. Выделяю феромонов больше, чем это необходимо. Хочу закончить с ним раньше, чем придут парни. В темной подворотне не было никого. Здесь относительно чисто, ведь таких местечек на улочке очень много, для того и строился квартал развлечений, чтобы удовлетворить всю разношерстную публику.
Толкнула мужчину к стене. Высокий. Потянула на себя за косу. Хочу почувствовать вкус его губ. Горячие руки обняли за талию, прижимая к себе. Вминая в себя. Мускусный запах его возбуждения, аромат кожи, горячее тело и сильные объятия кружили мой разум.
Быстрее.
Хочу его сейчас.
Практически впилась в губы жертвы голодным поцелуем. Они оказались слаще, чем персики, вкуснее, чем клубника и нежнее чем сливки!
Богиня… я влюбилась!
– Ты решила выпить меня? Да, араниль? – жаркая хватка мгновенно стала стальной. А его голос! Кажется, мои соки бегут по ногам. Этот голос…бархатный, завораживающий, теплый, как первый весенний день после долгой изматывающей зимы.
– Хочу, – прошептала ему в губы. – Твоя сила так соблазнительна. Твой запах…хочу.
Потеряла себя в его ультрамариновых глазах и узких, словно у кошки зрачках. В горячих объятиях и дышу прерывисто, пытаясь поглотить, как можно больше аромата мужчины.
Сердце замерло.
Глаза жертвы стали менять цвет. Медленно, ультрамариновый сменился на едва тлеющий фиолетовый. Я услышала шаги четырех мужчин. Ребята пришли. Вовремя.
Я сделала ошибку, за которую расплачиваться всем.
– Отпусти, – пискнула я, упираясь ладонями в каменную грудь бывшей жертвы. Паника накатила. Не хочу быть жертвой. Не вновь. Никогда снова… но тело дрожало и не слушалось. Я сжалась в комочек, обхватив себя руками. Искусственные рыжие ушки остались стоять, даже магией не желали слушаться меня… а хвост безвольно поник. Может сейчас. Сейчас все закончится?
Из арки вышли ребята во главе с Щербатым. Мое сердце учащенно билось, а при виде подоспевшей подмоги, стало легче дышать. Лучше знакомая клеть, чем вольная цепь.
– Ты слышал? – ребята окружили мужчину, вынимая из ножен мечи. – Отпустил девушку.
Краем глаза замечаю промелькнувшую улыбку на губах моего неудавшегося ужина. И глаза… Его красивые глаза наливаются алым светом.
Акан.
Он безоружен, но не менее опасен.
Руки на моей спине ослабли, позволив отойти на несколько шагов. Щербатый схватил меня за руку, оставляя на коже синяки, и толкнул за круг. Я споткнулась о собственную ногу и упала в мокрый снег, ободрав ладони о землю и испачкав платье. Прикосновение главы отряда разбойников сказало, что он жаждет встречи со мной, как и в прошлый раз. Слезы навернулись на глаза. Акан… спаси меня. А лучше убей…
Шайка не стала ждать, когда жертва обнажит клинки, а напала сразу. Скопом. Акан легко уклонился от первого удара, ушел от второго, перехватил руку третьего и вывернул ее. Раздался хруст и клинок выпал из резко ослабевшей руки разбойника. Акан подхватил оружие и пнул незадачливого Щербатого в колено. Раздался очередной хруст, и разбойник заверещал, крик подхватило эхо, многократно усилив стенами глухого двора. Но этот крик не был услышан среди шума квартала. Еще два взмаха и все четверо нападавших лежат на мокром снегу.
– Нужно было брать большую плату, – фыркнул в ночи живущий, видимо что-то подумав про себя. Опустил оружие. – Девочка. Подойди сюда.
Я еле поднялась с колен. Посмотрела на платье – безвозвратно испорчено, вытерла руки о юбку и подошла с поникшей головой к мужчине.
– Желаешь остаться с ними? – холодный и такой презрительный тон голоса. Обиделся? Смотрю в его льдистые глаза.
– Нет.
– Желаешь жить? – все тот же тон. Мурашки по коже и страшно смотреть в эти темные глаза с вертикальным зрачком. От мужчины веет угрозой. Силой. Мне страшно.
– Да, – ком стал в моем горле. Сейчас решалась моя судьба. Быть мне и дальше орудием или решать самостоятельно.
– Клянись на крови и дай клятву.
– Не смей! – прохрипел Щербатый. – Мы найдем тебя и продадим в самый дешевый бордель, шлюха! Ты принадлежишь мне и договор вечен!
– Ты это сделаешь в любом случае, – я бросила взгляд на хозяина, скулящего в грязной луже. – Айер, на мне кровавый договор.
Я понимаю, что этот акан ничего не сможет сделать. А от мыслей, что Щербатый сделает со мной куда хуже, чем есть сейчас, мои ноги затряслись. А внезапно возникший оскал на губах у в ночи живущего испугал до спазмов внизу живота.
– Клянусь ни словом, ни делом, ни мыслью не навредить аранилье, что стоит передо мной. Прошу право сильной крови разорвать контракт между аранильей и его прошлым хозяином. Да будет эта девушка свободна от договорных обязательств, кроме этой клятвы, – и разрезал ладонь. Алая кровь медленно потекла по руке, капая на талый снег.
Я забрала меч из рук акана, ощущая, как спадают договорные обязательства с кистей рук, и надрезала ладонь. На землю капала алая, с серебристыми блестками моя кровь:
– Клянусь своей жизнью, своей кровью и своим родом, что не сделаю ничего плохого мужчине, что стоит передо мной. Ни словом, ни делом, ни взглядом. Жду от него того же.
Алая печать обвила мое запястье…я ожидала боли и новой тяжести на плечах и поняла, что этого нет. Подняла удивленный взгляд на мужчину. Акан мягко забрал меч из моих рук и выбросил в дальний угол двора.
– Идем, – он взял меня за руку и двинулся на оживленную улицу.
Богиня…
Мои ноги еле слушались, и от уверенной и легкой походки не осталось и следа. Богиня… Что же ты делаешь?
Джареф.
Я видимо совсем сошел с ума, раз вел за собой аранилью. Девушка едва поспевала на непослушных ногах, я сбавил шаг, подстроился под нее.
– Сколько тебе лет?
Аранилья споткнулась. Видимо вопрос застал ее врасплох.
– Двадцать три, – хрипло с придыханием прозвучал ее голос.
– С рождения в руках у людей?
– Да.
– Родителей помнишь?
– Только мать. Этот разговор обязательный? – что-то в голосе девушке подсказало, что ей неприятна эта тема.
– Хочу знать больше о тебе. Там, на талом снегу осталось четыре покалеченных мною мужчины. Если выживут, за мной придут, – «и будет причина испить их досуха». Эта мысль мне нравилась. Я стал более кровожаден после плена. А вот эта мысль совершенно ничего не задела, словно так и должно быть.
– Помню смутно. Мягкие прикосновения, боль от родов и то, что меня забирают. Помню поцелуй в лоб и пожелание тихим голосом о лучшей участи. И ненависть к захватчикам.
– Помнишь ее внешность?
– Огненно-рыжие локоны слиплись от пота. Изогнутые рога все в царапинах, изможденное лицо и яркие, пурпурные глаза на бледной коже. Она пахла, как огненный цветок лунной ночью среди садов зимы, – тихо шептала араниль, перебирая ножками.
– Бледная роза Алой луны.
– Что?
– Так пахнет этот цветок. Растет у подножия великих гор, где было королевство Несущих свет, – пояснил я малышке, едва мы зашли в тупик в квартале торговли. – Обними меня за шею руками, а ногами за талию.
– Зачем?
– Ты хочешь войти в таверну через центральный вход? И мигом очутиться в гареме? – я подставил девушке спину, слегка присев. – На спину прыгай.
Девушка мигом забралась ко мне на спину, обхватив ледяными руками шею и скрестив ноги на талии. Какая она холодная, аж мурашки по коже. Я посмотрел на стену. Кладка идеально-ровная, нет ни единой щербинки или выступа. Духр. Рядом высилась кирпичная труба камина. «Подойдет». Я оттолкнулся от земли и подпрыгнул. Ногти, как в масло вошли в кладку. На землю посыпалось кирпичное крошево, пачкая плащ, одежду и обувь. Араниль сжалась, вонзая ногти мне в грудь. Подъем по трубе не занял много времени и вскоре мои ноги коснулись ледяной корки на черепичной крыше. Скользко.
– Сиди.
Я забрался на конёк крыши, вонзая в покрытие многострадальные ногти. Лед хрустел под руками и ногами, сыпался вниз.
– Мне страшно, – прохрипела в ухо девушка.
– Высоты?
– Да.
– Успокойся, не дам тебе упасть, только не души меня, что ты сейчас пытаешься неосознанно сделать, – я сглотнул слюну, когда давление на шею исчезло. – Благодарю.
Я встал на черепицу конька. Холодный ветер ударил в спину, заставляя поменять положение тела для сохранности равновесия, от чего араниль тихо вскрикнула, уткнувшись в плечо и вновь сжимая мое горло руками от страха. Я тихо хмыкнул. “Девочка, что должна парить в небесах, боится высоты”. Сохраняя баланс, я пробежал по крыше к зданию таверны и спрыгнул на свой балкон, немного поскользнувшись на мокром камне.
– Араниль, – ледяные руки девушки сжимали в руках ткань моего плаща. – Ты меня задушишь. Слезай.
– Уже все? – ее голос вышел хриплым и глухим. Дыхание щекотало мне шею.
– Все. Входи, – девушка слезла и быстро забежала в комнату, подальше от перил балкона и высоты за ними. В комнате было тепло и пахло выпечкой. Источник запаха стоял на секретере.
«Не застал вас. Монах желает вас видеть. Х».
Записка пахла только хозяином таверны и булочками. Второе было для отвода глаз.
– Какие планы у вас касательно меня?
– Ванна за ширмой, пользоваться, думаю, умеешь, – я направился на выход. – Я скоро вернусь. Принести что-нибудь из еды?
– Мяса, – секунду подумала она. – И платье бы…
Шустрая.
Спокойная музыка лилась из зала. Скрипач знал свое дело и виртуозно владел игрой, манипулировал чувствами людей, призывая сопереживать мелодии. А инструмент печально пел об ушедшей любви и потерянном счастье, о том, что было и чего не вернуть. Мое собственное сердце защемило, напомнив об утратах. Я замер на последней ступеньке лестницы.
Виртуозным скрипачом оказалась жена хозяина таверны, а сам Кхалеш стоял рядом с ней. В его глазах светилось столько любви, что мне стало неловко. Эрниец поднял глаза и кивнул мне. Значит, следит за залом, пока клиенты придаются музыке всей душой или желанию к женщине со скрипкой. Некоторых останавливало то, что женщина была беременна, а муж ее слыл ревнивым нравом и умелой рукой мечника (об этом я узнал многим позже). Свободных мест не было, и девушки-подавальщицы стояли у стены на кухню, слушали скрипку и иногда подносили платочки к глазам.
Рука скрипачки была поставлена профессионально – видно, что женщина занималась с раннего возраста. Воспоминания о стертых подушечках пальцев, натертых мозолях и болях в спине, всплыли из моего далекого детства. Когда-то родители настояли на том, чтобы я, будучи ребенком, начал заниматься музыкой. В частности, скрипкой. Позже выработанное усердие и длинные пальцы не раз спасали во время боевых действий. Впрочем, как и в учебе. Дети всегда были жестоки к так отличающимся от них сверстникам.
Тем временем супруги совместно зарабатывали на покупку соседнего дома.
Я облокотился о перила. Музыка лилась из-под быстрых пальцев и смычка эрнийки, наполняя светлое помещение таверны последними аккордами из баллады про любовь эльфа к смертной. Мелодия набирала то высоту и протяженность, то обрывалась на миг – это последние удары сердца влюбленной девушки, и резко оборвалась, чтобы закончиться едва слышимой протяжной нотой боли эльфа.
Женщина тяжело поднялась со стула, с улыбкой кивнула и прошла на кухню. А в зале царила благоговейная тишина.
– Браво! – улыбнулся я, захлопав в ладоши.
– Браво! – вторили посетители не ровным многоголосым эхом.
– Джареф, – Кхалеш коснулся моего плеча. – Понравилась ли выпечка?
– Чудесная. Не найдется ли мяса и одного женского платья для ребенка лет пятнадцати.
Хозяин таверны только в удивлении поднял брови.
– Проблемы?
– Да. Сидит в комнате.
– Почему не через центральный вход? – нахмурился Кхалеш. – Что-то случилось с ней?
– Сама случилась, – пробурчал я, не вовремя вспомнив чары араниль.
– Поищу. Поднимусь позже, – эрниец кивнул и вернулся за стойку, принимать заказы от шумной толпы посетителей.
Я вернулся в комнату. Араниль сидела на кровати, завернувшись в покрывало. На полу лежали уши и хвост лисы, а рыжие локоны девушки мокрыми волнами спускались на кровать. Сапфировые глаза насторожённо смотрели на меня, а руки сильнее вцепились в покрывало кофейного цвета.
– Вы зависящий от дурмана, – разорвала тишину араниль.
– Не буду отрицать, – я повесил плащ на крючок.
– А я все голову ломала, почему так остро среагировала на вас, – словно решив что-то для себя, расслаблено прошептала она.
– Джареф. Мое имя Джареф Ноктюрн, – я сел на кровать чуть в стороне от девушки.
– У меня нет имени.
– Что?
– Нет имени. Мама не успела мне его дать… а может и дала, но я не помню. Люди назвали меня… не желаю вспоминать, – отмахнулась от ответа девушка, плотнее кутаясь в покрывало.
– Возьми новое. Днем у меня дела в храме Светлой, ты можешь пойти со мной, – сапфировые глаза стрельнули исподлобья в мою сторону.
– Не страшно выводить меня на улицу днем, да еще и в Храм Светлой? – в голосе прозвучала издевка. – От стражей схлопотать не боитесь, Джареф?
– Будешь вести себя достойно, никто не заметит твоего присутствия, – по лестнице кто-то поднимался. Остановился перед нашей дверью. Раздался стук. От кровати, где я сидел, до двери ровно пять шагов. Через щелку я увидел Кхалеш с подносом еды и небольшим узелком с одеждой. – Входите.
Эрниец вошел в комнату, мельком взглянув на девушку на кровати.
– Все не могу купить сюда стол, – покачал головой хозяин таверны. – Но с балкона подойдет.
Я все понял без просьб. Когда мебель с балкона заняла свободное пространство перед окном и была вытерта насухо, поднос с едой занял все свободное пространство столешницы.
– Девушка, это вам. Возможно, будет велико, но все, что было в данный момент доступно, – на кровать лег узел с одеждой.
– Спасибо, – хрупкой рукой девушка схватила узелок, и закутанная в покрывало прошла за ширму, что скрывала ванну. Изогнула часть стены, скрыв себя от наших глаз. Послышались шорох одежды и тихие сопения девчушки.
– Зачем я монаху? – я обратил взор на эрнийца.
– Возможно, появилась информация по вашему делу, Старейшина, – инквизитор хмуро вглядывался в панораму за окном. – Обычно такого не случалось. Надеюсь, информация стоит того, чтобы так рисковать.
– О чем речь ведете? – араниль вышла из-за ширмы. Толкнула деревянное ограждение, и часть стены с легким щелчком встала на место, вновь закрыв ванну. – Может я смогу помочь?
Простого покроя платье было девушке слегка велико. Голубая ткань выгодно оттеняла цвет волос и бледность кожи, а мелкие кружева на лифе визуально придавали объем. Араниль не могла похвастаться округлыми формами, если бы не чары, подумал бы, что молодая эрнийка. Длина платья позволяла рассмотреть тонкие щиколотки, изящные стопы и маленькие пальчики с округлыми ноготками. Ее волосы подсохли, и крупные локоны легли на хрупкие плечи, и где-то в этой копне волос скрывались остатки рожек.
– Араниль, – Кхалеш почесал за ухом, одаривая девушку взглядом с головы до ног. – Еще и полуиницированная. Мда. Джареф, вы всегда находите проблемы на свои плечи? Не боитесь, что сломаетесь под их весом?
Последний вопрос с подвохом, но у меня не было желания отвечать на каждый укол. Больше интересовало, как араниль осталась полуиницированной.
– Группа, – начала девчушка, поняв мой молчаливый вопрос. – От которой вы меня вытащили…по мальчикам.
– О, отродья Темьи, – инквизитор выдохнул, сглотнув. – То есть ты, все еще физически девственна… но… как это… Подождите. В голове не укладывается, – эрниец помахал рукой, словно отгоняя ненужные мысли и отвернулся к глухой стене, спиной к нам.
– Что ж, теперь я понимаю, – я наблюдал за инквизитором. Видеть такой сумбур эмоций от мужчины, вдвойне забавно: смущение, любопытство, непонимание и странное щемящее чувство в его груди. Это ощущение, мне знакомо… чувства отца. Теплые, яркие и безмерно захватывающие всю суть. Я повернулся к девушке. – Араниль, что не отдалась зову плоти, а Несущая Свет. Видимо благословение твоей матери все же сработало. Отчасти. Иначе, ты бы себя так не контролировала. И да, думаю, группа разбойников все же была по женщинам. Они знают больше о твоей расе, чем ты сама. В сознании ты им была нужнее, чем безвольная рабыня плоти. Ты ведь заманивала богатых клиентов квартала в подворотни, а там ребята раздевали неудачливого клиента до нитки?
– Да. Все было именно так, айер, – покраснела девушка. Все еще умеет краснеть.
– Что со мной пошло не так?
– Ваш запах, – отвела глаза малышка. – Кроме запаха кожи, от вас веет «соком любви». Слабо, но для меня достаточно. А в купе с вашими силами, внешностью, и моим голодом, снесло голову.
– Замечательно. То есть, я еще должен благодарить разбойников, что пришли вовремя?
– В принципе да, – пожала плечами араниль. – Но толку от этого? Вы оставили их в живых, у них есть шанс отомстить. Люди неблагодарные существа, айер.
Да. Оставил в живых. Но вот эта малышка могла оставить мой хладный труп там, в темноте подворотни, в талом холодном снегу, испитым досуха. Довольно безрадостная картина предстала перед глазами. Чары араниль. Если бы не Храмм, что воззвал ко мне, два договора, и обещание перед богами остались бы невыполненными. Я кинул взгляд на девушку. Араниль вздрогнула, но взгляда не отвела. Понимает, что ее вины в этом нет, сейчас она такое же существо, как аканы на заре становления вида.
– Еда остывает. Садись, – я посмотрел на прямую спину Инквизитора. – Не знаю, что делать с девушкой, айер Кхалеш. У вас есть предложения?
– Отвести в Храм, к монаху?
– Об этом думал, – девушка подняла крышки блюд. Запах мяса в приправах в красном вине коснулся носа. – Араниль, что ты сама думала делать?
– Ничего, – кусочки мяса легли на тарелку, капая соком на белоснежный фарфор. – Я не думала, что смогу остаться в живых, ни то, что сбежать. И молила, чтобы вы убили меня быстро.
– Это я слышал.
– Что? Как?
– Слышал твои крики в голове. Иначе одним араниль стало меньше в эту ночь, девочка, – я встал с кровати и сел на свободный стул. Есть в очередной раз не хотелось, но было необходимо. Хоть немного. – Ешь, не пугайся. Клятва крови действенна. Надеюсь, ты знаешь, что означает клятва крови, девочка?
– Знаю. Как получилось у вас снять прошлую клятву?
– Я маг крови, араниль. Я могу порвать любую клятву крови.
– Любую?
– Поправлюсь. Почти. Если клятва заключена с более сильной кровью, более, скажем так, Старшей, то моя власть над этой клятвой несущественна, – я положил себе пару ломтиков оленины в тарелку и налил вина. – Кхалеш? Вы здесь, или в другом месте?
– Что? О, – эрниец обратил на нас внимание. – Мои извинения. Задумался. Приятного аппетита, – хозяин таверны поклонился. – Джареф, жду вас позже.
– Помню, айер, – я кивнул мужчине. Когда дверь закрылась, я посмотрел на араниль. Девушка тщательно пережевывала мясо и смотрела в окно, на ночной город и первые падающие снежинки. – Айя.
– Да, айер Джареф?
– Придумала себе имя?
– Нет, – покачала головой девушка, отпивая глоток вина из чаши. Облизала пухлые губы, слизывая алым язычком капли вина. Соблазнительный жест. – О чем вы говорили, айер?
– Я наемник, араниль. Договор связал меня на месяц. Ищу информацию.
– О чем?
– Для начала, теневые рынки. Кто, где, когда.
– Теневые рынки. О, ты о рынках, где продают нелегальный и запрещенный товар? – глаза у девушки заблестели.
– Да, они. Располагаешь информацией? – возможно договор исполню быстрее, чем я рассчитывал.
– Немного. На территории эрнийцев их всего три. Ни одного нет в этом городе. Ближайший в горах Гулун, еще один в старой столице и третий в порту. В Гулун я была, – девушка отпила вина, вновь глядя на панораму города и снегопад. – Вход через шахты в городке. Это все что мне известно.
– Благодарю. Этого вполне достаточно.
Вновь навалилась безмерная усталость. Третьи сутки без полноценного сна давали о себе знать. Звякнула полупустая чаша вина о стол, раздался неприятный слуху скрип кресла. Я скинул с себя сапоги и завалился в кровать.
– Прости, араниль, но спать мы будем вместе, – я взбил подушку, испытывая раздражение.
– Я не против, другой кровати здесь нет, – матрац слегка прогнулся под ее весом, а следом меня накрыло шуршащим покрывалом. – Тем более, вам, как ни странно, я доверяю больше. Хоть моя сущность все еще тянется к вам утолить голод.
– Рядом, в соседней комнате, мужчина, – было слышно сквозь стену мужской голос. – По мальчикам. Надень личину, и прогуляйся. Соблазнить тебе его не составит труда.
– Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, – я услышал легкий шорох ткани покрывала и ощутил покачивание матраца.
– Если пойдет что не так, позови, – запах ромашки от белья щекотал нос. – Я услышу.
– Хорошо.
Тихо закрылась дверь, и раздался глухой стук. Последующее я старался не слышать. Когда стоны за стеной превысили все возможные пределы, спасла подушка и уменьшение чувствительности слуха. Эмпатийные щиты вновь сомкнулись, закрывая от меня ощущения из соседней комнаты, где два тела извивались в агонии страсти.
Утро застало ярким солнечным зайчиком в глаз. Рефлекс сработал, и я кубарем свалился с кровати.
– Джареф, вам кошмар приснился? – из-за края кровати показалась голова араниль с всклокоченным волосом и заспанным лицом.
– Да. Столетий этак четырнадцать все никак не пройдет, – шутка вряд ли была понятна девушке, особенно в ее состоянии. – Солнце, – пояснил я, сжалившись над непонимающей араниль. – Нам пора в Храм.
В закрытом закутке ванной, я умылся и почистил зубы. В зеркальной поверхности отражалось мое заспанное лицо с темными мешками под глазами. Глаза вновь выдавали степень моей жажды слегка алым цветом, отчего ультрамарин радужки стал слегка фиолетовым. Что-то было не так. Мой организм нуждался в крови не чаще одного раза в три дня, а теперь? А теперь жажда давала о себе знать на следующие сутки.
«Я мутировал?» эта мысль заставила меня похолодеть. Мне необходимо, как можно раньше связаться с Обителью и пройти обследование. Мутирование на моей стадии практически невозможно и к чему приведут эти изменения, никто не знает.
