Таисия, или Кукла московская

Новгородцева немного постояла, провожая его своим взволнованным взглядом, перевела дыхание, еще раз посмотрела за изгородь, боясь, что он может вернуться обратно, глубоко вдохнула воздуха и пошла в дом.

Александра сидела за столом и плакала.

Таисия подошла, присела рядом и какое-то время молчала, глядя на нее. В душе и сама была взбудоражена неожиданным появлением Федора и таким резким разговором с ним.

– Я его так боюсь! – призналась Боброва, всхлипывая. – Он с моим Сашкой не разлей вода были… Когда тот погиб, стал помогать нам. А теперь вот… грозится детей забрать… Заберет… мне тогда хана…

– Давай бросать пить.

– Как?! – вырвался крик из груди Шуры. – Я пыталась, а меня так трясти начинает, так ломать! Я света белого не вижу… Того-гляди… сердце остановится…

– Давай вместе подумаем, как можно тебе помочь, – предложила Тася и уставилась в окно.

Вскоре она ушла, не зная, что сейчас предпринять, чтобы облегчить страдания бедной женщине. Но уже твердо решила, что одну ее не оставит и станет всячески ей помогать. А в душе очень даже сопереживала этой несчастной многодетной маме, от которой отвернулись разом все.

Наутро Таисия вновь пришла к дому Бобровых и увидела здесь такую картину: у дома стояла новенькая «Лада» синего цвета, тут же в стороне был припаркован КамАЗ, а из открытых окон неслись громкие мужские и женские голоса, которые о чем-то спорили, каждый доказывая свою правоту.

Она прислушалась и поняла, что именно сейчас там решается судьба всех ребятишек и Шуры тоже. Вчера Тополь грозился забрать у нее детей, но ей показалось, что он только пугал пьющую женщину. Но кто знает, на что способен этот грозный человек?

Появилось желание – немедленно уйти отсюда, чтобы не накликать еще гнева и на свою голову. Но любопытство и решимость взяло верх. Тая помедлила и шагнула вперед, намереваясь выяснить, что за гости пожаловали к Александре. А сама очень боялась, что ребятишек все-таки заберут, и тогда она лично станет на пути этих людей и ни за что их не отдаст.

Девушка подошла к веранде и замерла, вслушиваясь в каждое слово, что неслось через раскрытое окно.

– Детей надо изымать от такой матери! – стояла на своем инспектор с опеки.

– Причину назовите! – требовал Федор.

– Мать пьет и за детьми не смотрит! Дома грязь и бардак! В таких условиях дети жить не могут!

– Миллионы детей сейчас живут за гранью нищеты! – пытался переубедить ее мужчина. – И что, всех надо изымать?

– Не всех, – отговорилась дамочка уверенным тоном, – а от такой матери надо!

– Дети сыты, накормлены, ухожены, что еще нужно? – не сдавался Тополь.

– А кто их кормит?

– Бабушка и я! – заявил он гордо.

– У детей должна быть семья! – настаивала женщина.

– Не у всех сейчас есть полные семьи! Чаще их воспитывает кто-то один!

– Александра пьющая женщина! – напомнила она. – И опускается все ниже и ниже! В доме даже холодильника нет! Где он? Пропила? Где она хранит продукты?

– Все продукты у бабушки, – вновь пояснил ей Тополь.

– Пройдемте к бабушке, – предложила Беляева, разводя рукам.

Тася понимала, что сейчас все выйдут на улицу, и тут же метнулась к калитке. Оттуда к дому Анны Филипповны, намереваясь немедленно предупредить женщину, что к ней пожаловали непрошеные гости.

Одна за другой из дома вышли дамы с опеки и направились через дорогу. Следом последовал капитан милиции, который приехал с города, как представитель власти, а за ним Федор.

Шура была у дома свекрови и держала на руках Галю. Она заглядывала в глазки дочери и плакала, словно прощалась с ней навсегда.

Рядом на лавке сидела Анна Филипповна и безутешно плакала. Она утирала платком слезы и прекрасно понимала, чем может обернуться этот визит для ее внуков.

Таисия подбежала к ним и с ходу выпалила:

– Они идут сюда!

– Все, увезут кровиночек! – заголосила бабушка, закрывая лицо руками, а из груди вырвался протяжный стон, вперемежку с рыданием.

Шура бросилась со двора через сад, унося Галю подальше, не желая отдавать ее никому.

Остальных детей нигде не было видно, и Тая тихо спросила:

– А где Настенька?

– Убежали… Мы им сказали, чтобы в саду переждали, – ответила ей Анна Филипповна и вновь громко всхлипнула. – Помру я без них… – плакала безутешно женщина, понимая, что опека насела на них окончательно.

Из-за угла вышли Беляева, за ней милиционер, а следом еще инспектор помоложе и Федор.

Все подошли, поздоровались. Тополь бросил недовольный взгляд в сторону Таисии, не понимая, зачем она здесь? Но тут же шагнул к двери и уверенно предложил:

– Идите смотрите холодильник.

Дамочка прошла в дом. Мужчина сам провел ее на кухню, распахнул перед ней дверцу, и женщина очень удивилась, потому что все полки холодильника был забиты едой до отказа. Здесь было все для детского питания: кастрюля со свежим супом, второе, йогурты, молоко, творожки, сыры, а особенно в изобилии сосиски и колбасы.

Беляева взяла сосиски, понюхала их и осталась довольна.

– Все свежее, – констатировала она и вернула продукт обратно.

– Вы где живете? – спросил ее Федор. – В городе или в деревне?

– Ну… в деревне. А что?

– И дети есть?

– Есть, – кивнула она головой.

– И ваши дети не остаются одни дома?

– Это к делу не относится! – мгновенно возразила дамочка.

– Нет, относится! – настаивал Тополь. – Я сам вырос в деревне. Мать с отцом всю жизнь в поле работали, а мы с братом одни дома оставались. Я что, уродом вырос?

– Нет, – согласилась с ним Беляева и улыбнулась, – вы очень даже симпатичный!