Первые товарищи

«Уж не во сне ли все это?» – подумал он спросонья и, сделав над собой усилие, открыл глаза.

Нет, это не во сне. Около его постели стоял Рыжий и высоко держал над головой однорукую Стешу. Принц прыгал вокруг Грушина, стараясь вырвать у него из рук куклу.

Мальчики разделились на два лагеря: одни держали сторону Рыжего, другие Принца.

– Мальчик не должен играть в куклы. Горин срамит наш пансион. Лучше бы он поступил в институт, где воспитываются девочки! – кричали одни.

Другие старались перекричать их:

– Какое вам дело! Пусть играет, если хочет. Если Принц заступился за него, – значит, он прав.

– Ваш Принц – сам девочка. Смотрите, какие у него длинные волосы, хоть косу плети! – хохотал Грушин и вдруг высоко подбросил Стешу.

Стеша упала на пол и фарфоровая ее головка разбилась вдребезги.

Это было уже слишком. Как ни сдерживался Сережа, как ни крепился, но при виде разбитой Людочкиной любимицы он разрыдался. В одной рубашонке подскочил он к Грушину.

– Злой мальчик! Эту куклу мне дала маленькая сестрица и не для игры дала, а на память, понимаешь, на память, чтобы взять из дома какую-нибудь вещь, которая бы живо напоминала о ней. Людочка дала, а ты разбил… Злой… злой… нехороший.

При виде неподдельного горя Сережи мальчики, заступавшиеся было за Грушина, притихли. Те же, которые были на стороне Принца, бросились поднимать осколки, а сам Принц обнял Сережу и старался его утешить.

– Не плачь, мы ее склеим, а нет – попросим Василия Ивановича купить другую голову. Я много видел точно таких же в Гостином дворе. У меня есть рубль в кошельке, возьми, пожалуйста, и купи новую головку кукле. Людочка не узнает.

Рыжий стоял пристыженный, не зная куда девать глаза. Многие из его прежних товарищей перешли на сторону Сережи и Принца.

– И в самом деле, зачем было бить игрушку, принадлежавшую другому? – рассуждали одни.

– Тем более, что куклу Горину дала его маленькая сестренка, – вторили другие.

Принц подобрал осколки Стешиной головки, но – увы! – склеить ее не было никакой возможности: она разбилась вдребезги. Сережа был безутешен.

Людочка будет очень печалиться, – твердил он на все уговоры Принца и спрятал безголовую однорукую Стешу в карман своей курточки.

Новой головки он не хотел.

«Людочка наверное узнает! – думал он. – Ведь у ее Стеши были такие трепаные, всклокоченные волосы, каких нет у других кукол, да и от частого мытья и Людочкиных поцелуев красные щеки Стеши полиняли».

– Не надо, Принц, – отклонил Сережа протянутую ладонь мальчика, на которой блестел круглый серебряный рубль, – спасибо тебе! Ты добрый! Но новой головки я не буду покупать, не надо.

Глава 3

На пансионской кухне рубили капусту, заготавливали ее на зиму. Об этом таинственно заявила горничная Паша Мартику Миллеру. Мартик был не только любимцем всех пансионеров и начальства, но и прислуги. Объявив ему столь интересную новость, краснощекая Паша порылась в кармане, где у нее с неизменным наперстком, огрызком сахара и катушкой черных ниток лежала кочерыжка. Паша вытащила кочерыжку и сунула ее Мартику, как только воспитатель отвернулся на минуту от стола малышей. Тот поблагодарил Пашу, но от кочерыжки отказался, передав ее товарищу. Мартик был настоящий маленький немец и не терпел капусты. Зато товарищи его, все младшее отделение пансиона Пушки, набросились на кочерыжку: ее разделили на двенадцать частей, и каждый мальчик мог насладиться ею. Кусочки, однако, оказались очень маленькими.

– Не стоило и пробовать! – решительно заявил Принц и, немного подумав, прибавил: – Я пойду сам на кухню и достану целых двенадцать кочерыжек.

– Он, братцы, хвастается, – засмеялся Рыжий.

– Хвастаюсь? – с негодованием воскликнул Принц. – Ну, вот увидишь, как я хвастаюсь! А за то, что ты так сказал, я не принесу кочерыжки на твою долю. Слышите, братцы, я не принесу ему кочерыжки!

– Хорошо! Хорошо! Отлично! Пусть он будет наказан, – раздалось со всех концов стола.

– Сережа, – обратился Принц в сторону своего нового друга, – не хочешь ли и ты пойти со мною?

Сережа не желал идти: он боялся Пушки и наказания, но возразить маленькому Принцу ему не хотелось, и потому он твердо и весело сказал:

– Хорошо, пойдем.

– Вот и отлично! – обрадовался тот, – ты не бойся, мы ни за что не попадемся, только слушай меня и исполняй все, что я тебе прикажу. Как только Василий Иванович отойдет разговаривать с воспитателем старших, ты спустись под стол и сиди там как только можешь тихо. Ну, братцы, не выдавать, – сказал Принц, и прежде чем кто-либо успел сказать слово, юркнул под стол.

Сережа выждал время, когда Василий Иванович отошел от стола, и последовал примеру Принца.

Скатерть доходила почти до пола и потому сидящих там никто не мог заметить. К тому же они притихли, как мышки. Сережа видел вокруг себя больше двух десятков ног, разных размеров, обутых в разные ботинки. Вот туфельки Мартика Миллера с блестящими пряжками, вон лакированные щегольские сапожки Жучка, а вот большие желтые сапоги Грушина. Вот эти сапоги вытягиваются по направлению его, Сережи, точно хотят достать его.

– Э-э! Стой, братец, – прошептал со смехом Принц, заметивший маневры сапог Грушина. – он тебя хочет достать, Сережа, погоди же.

И прежде чем Сережа мог остановить своего друга, Принц подполз к Рыжему и сильно ущипнул последнего за ногу.

Рыжий благим матом заорал на всю столовую. Сережа сидел под столом еле живой от страха. А Принц чуть не давился от смеха. Мальчикам слышно было, как подскочил к столу Василий Иванович и с беспокойством спрашивал Рыжего, что с ним случилось? Рыжий не смел при всем классе выдавать Принца и Сережу, к тому же он считал себя отчасти виноватым и потому отвечал, заикаясь:

– Это ничего… виноват… Василий Иванович, меня… меня укусила блоха!

– Чего же ты орешь, точно не блоха, а змея тебя ужалила, – вышел из себя воспитатель, не любивший Рыжего за грубость и лень. – Ты будешь наказан!

Мальчики встали из-за стола, выстроились в пары и направились в класс. Принц и Сережа остались сидеть под столом.

«Лишь бы не заметили нашего отсутствия», – думал Сережа, не высказывая, однако, своих опасений вслух. Он боялся показаться Принцу жалким маленьким трусишкой, боялся потерять дружбу такого смелого и веселого мальчика, каким был Принц.

– Теперь пора, – сказал тот, когда уже не было слышно голосов удалившихся мальчиков, – вылезай, Сережа.

И оба они осторожно, на четвереньках, как две маленькие собачки, выползли из-под стола.

– А теперь живо налево-кругом, рысью марш, – продолжал командовать Принц и, крепко взявшись за руки, мальчики бегом, стараясь не шуметь и потому едва ступая, бросились на кухню, находившуюся рядом со столовой.

* * *

– Господин повар, не откажите дать нам кочерыжек! – насколько мог любезно проговорил Принц и улыбнулся.

А когда Принц улыбался, то отказать ему в просьбе уже не было никакой возможности. Так думал, по крайней мере, Сережа, и так, по всей вероятности, подумал и повар, потому что перестал рубить капусту, наполнявшую большую кадку, и ласково посмотрел на мальчика.

К тому же Принц назвал повара господином. А кому не известно, что повара ужасно любят, когда их так величают.

– Как вас зовут, маленький барчонок? – спросил повар.

– Меня зовут Принц, – смело ответил мальчик и, заглянув в кадку с капустой, прибавил, указывая на своего спутника: – а его зовут Сережа.

– Ну-с, господин Принц и господин Сережа, – произнес повар, – я дам вам кочерыжек, только, сохрани Бог, как бы Антонина Васильевна не узнала. А то всем нам плохо придется!

И, подойдя к кухонному столу, повар отобрал из нескольких десятков лежащих на нем кочерыжек пять самых больших, белых, и протянул их мальчикам.