Фокус зеркала

– Ты не рад? Хочешь назад?

Артур передёрнулся, замотал головой:

– Даже не верится, что всего несколько мгновений назад… Бр-р-р! И дырка исчезла!

– У кракена в норе – портал, который, возможно, открывается не всегда. Нам повезло.

– Не исключено, что он откликнулся на наши артефакты, – добавил Ян. – Впустил нас и снова закрылся.

– Опять артефакты! Вы о чём? – спохватился латурец. Давешние неразрешённые загадки в разговорах друзей опять всплывали на поверхность, но до сих пор так и не открылись его пониманию.

– Пора на разведку, – волхв приподнял ветку дерева над головой. – Что-то мне этот пейзаж напоминает. Ян, ты успел оглядеться?

– Мельком.

– И что почувствовал?

– Де-жа-вю. Вроде дома… но какое-то всё другое.

Волхв вышел из бурьяна и направился к реке, которая быстро и весело катилась своей дорогой без всякого интереса к случайным людям, направляющимся к берегу и озирающимся по сторонам. Друзья не отставали от него, с удовольствием подставляя дрожащие тела, облепленные мокрой одеждой, тёплому ветру, который не только высушивал её, но и выгонял противный тинный запах.

– Портал – коварная игрушка судьбы, – рассуждал по пути Баюр. – Занесёт в такие края… и времена… Почище кракена будет.

– Ну уж нет! – Бартоломео с наслаждением дышал простором привычной земной жизни, сравнивать которую с приключениями в пасти гигантского спрута было сущим кощунством. – Отныне все путешествия – по земле или по воздуху! Даже если бы моя яхта уцелела – избавился бы от неё в два счёта!

Крутой изгиб реки заставил дорогу послушно повернуться и бежать навстречу солнцу. Волхв вглядывался в даль, удивление и тревога на его лице перекликались с беспокойством Яна, который вопросительно поглядывал на друга и молчал, не желая навязывать своих впечатлений. И только Артур с удовольствием размахивал руками в такт шагам, переживая счастливый случай, будто родился заново, остро ощущая, как неудержимо и щедро вливаются в него потоки жизненной силы.

Когда лес по правую руку притормозил свой разбег и показал то, что покуда было недоступно глазу, Баюр с Яном ахнули разом:

– Утёс!

– Исполинский хребет!

– Но почему…

– В лес! – скомандовал волхв. – Скройтесь в зелени!

– … почему всё так изменилось? – недоумевал Ян, лавируя между хлещущими ветвями. – Мы прошли берегом, а моста… моста над Эльканой не было! И дорога… дорога, огибающая утёс… Раньше её не было!

– Наоборот! – с мрачной догадливостью объявил волхв, соскребая с волос и рубахи налипшую паутину. – Именно раньше, много веков назад, она была. А вот моста тогда действительно не было.

Ян побледнел:

– Ты хочешь сказать…

– Мы вернулись назад, – добил его Баюр. – Я хорошо помню то, что вижу.

Бартоломео колобком вкатился в тень листвы по приказу, успев понять, что его спаситель попусту языком не мелет, и чем быстрее и точнее он подчинится, тем целее будет шкура. Правда, разговор друзей ему опять был непонятен. Либо у них от страха крыша поехала, либо они знали чего-то, не доступное ему, связанное с местными достопримечательностями. В географии дружественного королевства латурец был не силён, и окрестности странными ему не показались, но лучше довериться аборигенам. С вопросами приставать он тоже не спешил. До сих пор его любознательность игнорировалась самым возмутительным образом. Может, хоть теперь сами усовестятся, объяснят.

Кусты дикой малины и живицы с гроздьями прозрачных оранжевых ягод, разбавленные кое-где орешником, шалашиком нависшим над густыми зарослями, заплетали подножье деревьев и отгораживали лесной массив от дороги, так что друзьям можно было не опасаться, что их заметят. Им же самим, напротив, было хорошо видно накатанное каменисто-песчаное полотно, туда-сюда пропускающее повозки гостей. Вот и сейчас они уже издали услышали негромкие голоса и всхрапы лошадей. Притаившись в зелени, они дождались, когда на дороге показались повозки, скрипя колёсами и покачиваясь, которые катили по наклонной к реке, нагруженные дичью, пушным товаром, скрынями, бочонками. Некоторые повозки были крытыми, и что в них везли, видно не было.

– Торговцы, – шепнул Баюр. – Они всегда приезжают к Медведям с этой стороны.

– К медведям? – встрепенулся Бартоломео.

– Племя Медведей, – объяснил Баюр. – Я в этом племени не последнее лицо, Артур. Волхв! Слышал про такое?

– Вы смеётесь надо мной! – обиделся латурец. Нашли время! То же мне остряки. Ну ладно бы – в уютных креслах, за бокалом вина… или под шашлычки и смех возле реки…

Однако предводитель троицы – так уж вышло, что Баюр верховодил спасением, а без него, возможно, их уже и не было бы в живых (всё-таки недаром Артур почуял в нём что-то особенное ещё в академии!) – и не думал шутить. Он сосредоточенно всматривался в торговый караван сквозь зелень кустов и со всей серьёзностью припечатал:

– Ничуть. Мы в прошлом.

– Предположим, – латурец хорошо знал этот беспроигрышный трюк дискуссии и всегда имел его на вооружении: в исходной точке дебатов согласиться с абсурдом оппонента, а потом срезать его железным аргументом и загнать в тупик. – Но ведь прошли века. Ты не мог быть…

– Мог, – Ян похлопал Бартоломео по плечу. – Он бессмертный.

Мгновенный столбняк, заставивший светило поперхнуться возмущением, был весьма красноречивым, но недолгим. И хотя до конца постичь заявление не удалось, толстяк (надо отдать ему должное) умудрился быстро освоить ситуацию:

– Я ждал что-нибудь в этом роде. Ещё с дуэли заподозрил, что сам чёрт тебе ворожит. Надо полагать, что это далеко не последний сюрприз. Фокусов в твоём рукаве немерено, и они так и прут наружу, – но к ногтю себя прижать не дал, по-петушиному выпятив грудь: – Предупреждаю: я стойкий, меня с толку не собьёшь, не надейся!

Вереница повозок вдруг остановилась. Впереди о чём-то заспорили, заругались караванщики, а прямо напротив затаившихся друзей встала последняя повозка, крытая, которую сопровождали два воина. Наблюдательный глаз сразу отметил их настороженность и причастность именно к этой повозке, другие их не волновали.

– Чего встали? Бараны! – услышали притихшие кусты раздражённое шипение охранников. – Нашли время!

– Тут не знаешь, как ноги унести побыстрее, – злой плевок под колёса и неразборчивое ворчание.

Воины сошлись нос к носу и тихой скороговоркой заспорили. Их язык, хоть и был тот же, на котором говорили друзья, всё-таки отличался от современного. Что делать, прошли столетия! Поэтому волхву пришлось непонятные обороты речи шёпотом «переводить».

– Барыги – вечные баламуты. Их хлебом не корми – дай глотку подрать да поторговаться.

Ян с Артуром молча переглянулись.

– Что-то тут нечисто, – еле слышно пробормотал волхв. – И повозка особняком… словно краденое везут…

Один охранник заглянул под полог, прошипел:

– Лежи тихо, дёрнешься или выкинешь какую штуку колдовскую – простись с белым светом, – он замахнулся было кулачищем, но напарник врезал ему под рёбра. – Хох!

– Не трожь! Карачум не за то нам золотом платит, чтоб дохлятину ему привезли. Лучше одёжу его забери.

– Была охота! А вдруг она заговорённая? С него станется. У волхвов такое в обычае, потом обчешешься, если не окочуришься, – он размахнулся и забросил в кусты то, что удалось содрать с пленника, накрыв барахлом головы притаившихся в засаде наблюдателей.

Караван вздрогнул, повозки качнулись, торговцы разошлись к своим телегам с товаром, воинственные разбойники торопливо заняли места по обеим сторонам охраняемого объекта, и скрипучая процессия продолжила путь, оставив незамеченных свидетелей странного разговора разгадывать его тайный смысл.

– Кто такой Карачум? – деловито спросил Бартоломео.

– Это вождь Харлиссов, что ещё недавно жили высоко в горах, а теперь спустились к морю и поселились там, в зелёной долине, – в голосе Баюра слышалась тревожная хрипотца. – Кажется, я знаю, кто у них в повозке.