Бог в меня верит

– Да плевать, – она проговорила это особенно глухо и грубо, но без злости, которая и так была доведена ею самой до предела. Девушка решительно взялась за пилу, чтобы успокоить свои нервы, но попытавшись сделать режущее движение, свернула инструмент в дугу. Неудача лишь подлила масла в огонь, и Маша с усилием вынула пилу из бревна и с силой швырнула ее куда-то в сторону, и направилась в храм.

Христофор на такое поведение лишь ухмыльнулся так, словно ожидал этого.

После ужина в комнате Марии царила неловкая атмосфера. Она лежала на кровати и жутко хотела спать после тяжелого дня. Но таким он казался не из-за эмоциональных проблем девушки. Впервые она чувствовала утомление, вызванное не скукой от жизни, а физической нагрузкой. Мария буквально прилагала последние усилия, чтобы глаза не сомкнулись во сне, потому что вот уже пять минут, как в ее комнату зачем-то пришел Яков. Он сидел на стуле напротив кровати девушки, молчал, но как-то умно молчал. Маше захотелось сделать так, чтобы он побыстрее ушел. Она могла бы сказать об этом напрямую, но почему-то захотела завести с ним диалог, направленный на выкуривание монаха из спальни девушки. Однако Яков ее опередил, обращаясь к ней своим доверительным голосом:

– Если вам будет плохо на душе – вы всегда можете обратиться к Господу Богу. Если же вам нужно человеческое плечо, обратитесь ко мне, я буду рад помочь.

– Яков, вот, вы говорите: «Господь, Господь». Но почему же он, видя мои мучения, не может мне помочь, – она завела больную для самой себя тему, чтобы вновь съязвить монаху.

– Значит, он знает, что вы и сами в состоянии найти силы для жизни, – он был невозмутим, перебирал четки.

– Но я полгода ищу, и никак найти не могу. Вот ничего не хочу и не могу. Жить не хочу, понимаете? Зачем же продолжать, если желания нет? Что на это ваш Господь скажет? – девушка повысила голос и, кажется незаметно для самой себя, сказала правду. Вслух озвучила мысль, которая съедает ей мозг вот уже второй месяц. Это кошмарно, страшно, но необходимо в озвучении.

– Мария, послушайте. Если завтра вы проснетесь, значит, Бог в вас верит, – одной своей фразой он прервал все предстоящие аргументы и тезисы Марии в споре, который она собиралась развязать.

Монах достал из кармана серебряный крестик на обычной нитке и положил его на стол девушки, а после встал и молча, не прощаясь, ушел.

Мария чуть не дышала. Она устремила свой взгляд, полный слез, в потолок, уставившись в одну точку. Эти слова Якова заставили ее мозг снова работать, она впервые за полгода долго размышляла. Она поняла для себя, что найти плечо, в которое можно поплакать, и которое не требует от тебя ничего взамен, очень сложно. Она вдруг осознала, что все это время лишь отмахивалась ненужностью своей жизни, по причине отсутствия чьей-либо поддержки, чтобы не начинать решать свои проблемы. А ведь такие люди действительно были. Уборщица Антонина, которая и посоветовала девушке услуги Вениамина Альбертовича, потому что переживала за состояние хозяйки. Сам доктор, который из последних сил и нервов пытался вытащить девушку из омута и заставить ее поверить в необходимость жить и лечиться. Эти люди были, но Марии было просто удобно не замечать их, чтобы не начинать решать свои проблемы. Почему? Потому что страшно. Ей было страшно что-то менять не только в жизни, но и в себе. Больную себя она знала вдоль и поперек и предугадывала свои действия и реакции, но в последнее время ее наплевательское отношение к себе и страх перед переменами стали выходить из-под контроля. Это стало ясно ей самой, когда она ударила человека бутылкой по голове. Но даже тогда она неохотно согласилась на предложение Вениамина Альбертовича о реабилитации в монастыре, ей было страшно. Просто ощущение этого чувства скрылось за огромным слоем наигранного безразличия ко всему, и эта наигранность перешла грань с реальностью.

А тут Яков говорит: «Если завтра ты проснешься, значит, Бог в тебя верит». Вера. Она поняла суть религии, которую всегда высмеивала. Вернее, трактовала ее для себя по-своему. Речь здесь не о вере человека в нечто сверхъестественное. Речь о том, чтобы обрести пусть даже не ощутимую, но сущность, которая верит в тебя. Ей не нужны были советы и помощь, ей нужна была собственная убежденность в том, что есть кто-то, кто верит в нее, и кого она не может подвести.

Чудо это, или нет, не известно. Но Марии точно не хотелось уезжать отсюда в ближайшее время. Он бы провела всю ночь в раздумьях, если бы не усталость, клонившая в сон. Но ей хотелось провести еще хотя бы одну ночь, которая позволит ей переосмыслить свою жизнь и свой внутренний мир.

А между делом прошло два месяца. Нужно сказать, что монастырская жизнь пошла девушке на пользу. Она стала лучше выглядеть, добрее и проще общаться и поняла цену человеческому труду. Здесь она приобщилась к природе и сельскому хозяйству. Она никогда бы не могла подумать, что с таким удовольствием будет кормить кур и гусей, ласково зазывая их на прием пищи.

Монахи подружились с девушкой очень крепко. Они действительно открывали друг другу новые грани жизни, делились опытом и любопытными историями, и знали практически все о биографии друг друга. С ними Мария впервые без злости и страха смогла поговорить о своем отце.

Что нужно знать о нем? Он убил мать Марии. Это если ссылаться на мнение самой девушки, а если констатировать факт: человек сел за руль в нетрезвом виде, и когда фура, выехавшая на встречную полосу для обгона, не успела завершить маневр, он не смог справиться с ситуацией и врезался в грузовик левой частью машины. Автомобиль был праворульным. Мама Маши погибла сразу же. Девушка потеряла своего лучшего друга, а от отца отказалась сама. Они не разговаривали даже на похоронах. После мужчина стал закрашивать свое горе и чувство вины яркой наполненной жизнью. Стал путешествовать, нашел большое количество хобби, завел новую семью. А воспоминания о дочери ушли вместе с воспоминаниями об ужасной аварии.

Но то ли старость это, то ли былые раны все еще саднят, то ли давно закопанная совесть вновь вылезает, но мысли его часто стала посещать с трудом забытая дочь.

– Мария, знаете, человеку нужно уметь прощать. Обиды, злость, ненависть, мстительность – все это лишь отягощает ваше бытие, повышает вашу греховность. Нужно любить своего ближнего и давать второй шанс, – говорил Христофор, перебирая гречу на заднем дворе монастыря. Мария сидела напротив смешивала зерно с песком, чтобы идти кормить птицу. Она уже давно это поняла, но только умом, а не душой. И девушке хотелось понять, что она ощутит, когда лишит себя ненависти к другим людям.

– Я понимаю, отец Христофор. Мне нужно поговорить с теми, на кого я держу зло. Особенно с отцом. Я думаю, из этого выйдет что-то хорошее.

– Ну, слава Богу!

Мария встала с пенька, на котором сидела напротив монаха, и пошла в курятник. Нужно сказать, что она полюбила животных в этом месте. Раньше она была равнодушна к сельскохозяйственному скоту, но здесь поняла, что не только собакам и кошкам нужна человеческая любовь и забота. Барашки, коровы, козы, куры, индюки тоже в этом нуждаются, они это действительно заслуживают. Они тоже могут искренне любить людей. Но по отношению ко всем животным человек всегда будет эгоистом. Мы пользуемся абсолютно каждым животным на этой планете, как бы мы не кричали о любви к ним. Любишь свою собаку или кошку? А не потому ли это, что только они могут скрасить твое одиночество и создать видимость твоей необходимости? Любишь домашний скот? А кто не любит свежую свинину, баранину, говядину и яйца? Любишь лошадей? Твои предки подчинили их себе, как средство передвижения, а теперь они служат развлечением для людей и способом показать свое финансовое и статусное превосходство перед другими. И так со всеми живыми существами на этой планете. Может ли человек научиться любить их бескорыстно. Вряд ли, но он может хотя бы попытаться относиться к ним с уважением, как с равными себе. Может тогда на Земле будет хоть чуточку больше добра.

У девушки было много времени, чтобы все это для себя открыть, и сейчас она с любовью и заботу раскидывала по курятнику зерно с песком, чтобы молодые цыплята учились переваривать не только пищу для дальнейшего поиска пропитания самим.

Все было тихо, спокойно и умиротворенно. Приятный теплый ветерок ненавязчиво обдувал силуэт Марии, а ранее солнце приятно грело. Стоял запах свежескошенной травы.

Послышался звук подъезжающей к монастырю машины. Мария посмотрела на открытые ворота и увидела в них тёмно-синий автомобиль. Он остановился и оттуда неспешно вышел мужчина пятидесяти лет в пиджаке и со стильной стрижкой на седых волосах. Он был подтянут, высок и не по годам привлекателен. В нем была видна деловитость и непреодолимая жажда жизни, выдаваемая его живыми глазами. Мужчина обвел изучающим взглядом монастырский двор и остановился взглядом на Марии. Она сразу его узнала, но не могла понять, какие чувства она к нему испытывает: невозможность, но желание ненавидеть, или ненависть, упорно борющаяся с желанием простить. Все внутри нее смешалось, а взгляд был испуганно неопределенным. Мужчина тоже узнал ее. Она показалась ему такой взрослой, такой красивой, но такой отдаленной. Он все еще чувствовал родственную связь с ней, но эмоциональная связь давно была оборвана. И он боялся, что навсегда.

Мужчина аккуратно стал заходить во двор, приближаясь к Марии. Он боялся напугать ее, вывести из себя, а вдруг она вообще его не узнала? Сомнений в голове было много, но ноги сами вели его к девушке. Она и сама боялась, потому что не понимала себя, внутри бушевал ураган из эмоций, девушку начало потряхивать. Она даже уронила таз с зерном, от чего еще больше испугалась и сильно вздрогнула.

Из мутного маленького окна монастыря за этой сценой наблюдали Христофор и Яков. Они не знали о приезде мужчины, но когда увидели его, сразу поняли, зачем он здесь. Они понимали, что Мария сделает правильное решение. Знали, что вскоре они будут прощаться с ней. И даже немного жалели, что все так быстро закончилось, хотя были очень рады за свою новоиспеченную подругу.

– Отец Христофор, так нельзя, давайте уйдем отсюда.

– Ну, подожди. Досмотрим, и уйдем.

Когда они оказались рядом, мужчина не сразу начал говорить. Он долго рассматривал девушку, замечая все изменения в ее лице. Какой же другой она стала. Не такая беззащитная, какой она ему казалась, когда он уходил. Серьезная, сильная, грубая. Но единственное, чего ему хотелось, – попытаться распить лед в ее сердце по отношению к нему и искренне, как умеет, извиниться. Он осторожно, слегка запинаясь заговорил.

– Прости меня, дочь. Я и не претендую на любовь твою. Знаю, что никудышный отец. Но ты попробуй простить. Хотя бы ради себя, – он заплакал. По-настоящему, без притворства. То ли от волнения, то ли от осознания своей неправоты и бессовестности.

– Долго речь придумывал? –сухо, безжизненно, сквозь зубы проговорила она.

– Долго.

Мария обняла его. Крепко, так, как хотела тогда, когда он был ей нужен больше всего, кода она нуждалась в его поддержке. Потому что сейчас был ровно такой же момент. Она простила. Благодаря ему она поняла, что значит простить. Именно с этого момента началась ее новая жизнь, воскрешение ее души.

В монастыре после встречи отцом она пробыла недолго, может, неделю. Ей хотелось попрощаться с этим местом и от души поблагодарить двух монахов, которые так неожиданно появились в ее жизни и так круто в ней все изменили. Девушка решила оставить щедрое подаяние на храм, помогла собрать весь урожай с монастырского огорода и закрутить соленья. Мария действительно облегчила работу мужчинам, так как трудно им справляться со всеми мирскими обязанностями, постоянно думая о Боге и спасении души. Но Господь любит труд.

Трое выходили из ворот монастыря, там их ждал тот же таксист, который привез девушку сюда. Он даже немного расстроился, когда увидел ее, потому что в воспоминаниях сидели те унылые три часа, которые провел он с неразговорчивой и скучной девушкой. Он открыл багажник и, подхватив чемодан девушки из рук Якова, начал скорее его укладывать, в надежде быстрее уехать.

Трое с грустной улыбкой смотрели друг на друга. За это чудотворное время они стали роднее и ближе друг другу, и теперь совсем не хотелось расставаться, менять уже сложившийся распорядок жизнь. Но все понимали, что там, где заканчивается что-то хорошее, начинается что-то лучшее.

– Домой? – в голосе Христофора промелькнула печаль.

– В Псков, хочу оставить Москву. Буду здесь жить, – это решение пришло к ней совершенно недавно, но девушка все же предвкушала нечто очень приятное от смены мегаполиса на один из древнейших городов России.

– Воля ваша. Скажите, мы помогли вам? – Яков вновь стоял с четками и библией и искренне вглядывался в глаза Марии, надеясь на ее искренний ответ.

– Да, я вам очень благодарна. Спасибо.

Христофор крестит девушку. Она подходит к машине, открывает дверь и с улыбкой обращается к мужчинам.

– Прощайте.

– Храни тебя Господь, – Яков так же окрестил девушку, слегка улыбнувшись.

Мария села в машину и уже хотела закрыть дверь, но Христофор ее остановил и, слегка наклонившись, так, чтобы слышали только он и она, спросил:

– Мария, так чем же пожалуете отужинать, как в Псков прибудете? – мужчина хитро улыбнулся, и эта улыбка передалась и Марии.

– Чем Бог пошлет, – она улыбнулась еще шире, а Христофор на это лишь еле заметно кивнул. Теперь он был уверен, что они действительно ей помогли.

Такси тронулось. Вокруг машины – только зеленый, свежий, красивый лес, в котором хочется заблудиться. За спиной место, в которой уже не хочется возвращаться для решения проблемы. В машине – непринужденный разговор с таксистом, который так и повеселел, когда девушка с ним заговорила, понимая, что дорога будет нескучной. А впереди – новая жизнь, наполненная яркими красками и незабываемыми впечатлениями. Впереди новая Маша.