Святость над пропастью
– Вы смущены или же стесняетесь самого себя в обществе высшего света? Но почему? Разве не вас я сделал своим помощником, не вас ли выделил из всех остальных, не вам ли доверил сокровенные тайны?
– Простите, Ваше Высокопреосвященство, но на это у меня имеются весьма веские причины, – на миг он замер, но отступать не было возможности и ответил на духу как есть, – надо мной смеялись в школе, поддержку же получал лишь в стенах родного дома, матушка всецело верила в меня, вот почему я стал тем, кем ныне являюсь, однако, к незнакомым людям до сих пор испытываю недоверие – то у меня из детства.
– Но детство давно осталось в прошлом, как должны остаться за спиной все обиды и недомолвки. Кесарю кесарево. На той ступени, что вы сейчас стоите, нет места для шуток, ибо здесь решаются судьбы людей – десятка, сотни, тысячи, на кону ставятся жизни, не детские забавы.
Архиепископ Жозеф Теодорович на сей раз говорил отрывисто, резко, его лицо оставалось при этом холодным, каменно-сосредоточенным – это был не тот веселый, простой человек, которого видел Дионисий в поезде, и тогда он понял-осознал неумное свое ребячество, как будто кто-то или что-то то и дело тянуло его за собой назад, не давало выдохнуть-передохнуть, отпустить на волю неприятные воспоминания. Отец Жозеф вновь научил его видеть жизнь под другим углом – не так, как он привык; это был прекрасный учитель и наставник, и за это одно Дионисий был безмерно благодарен ему.
В Кракове они пробыли около месяца. Вернулись во Львов, когда осень уже позолотила листья и они желто-красным ковром устелили землю. Ближе к зиме почил администратор главного собора в Снятыне. Не долго думая, архиепископ отправил отца Дионисия с рекомендательным письмом, дабы тот занял пустующее место».
– С тех пор я на долгое время расстался со Львовом и отцом Жозефом Теофилом Теодоровичем. Моя жизнь в Снятыне текла мирной рекой: я читал проповеди и слушал мессы, следил за порядком в соборе, а по вечерам писал стихи и сказания – в этом нашел свое истинное счастье. Ровно через год, а именно в 1912 году меня назначили пастором в том же соборе, что отныне стал моим детищем. Я помню счастливое лицо матери, приехавшей ко мне с поздравлениями: так долго мы не виделись с ней, что сразу бросилось в глаза – насколько она постарела, какие глубокие морщинки легли вокруг ее глаз – все таких же добрых и ласковых, а ее тонкие руки сохраняли дивное тепло материнской заботы; я точно знал, что никто так не любил меня, как родная матушка, от которой не видел ничего, кроме добра. Позже ко мне приехала Сабина с младшим сыном Казимежем – моим дорогим племянником. Не имея собственных детей, я отдал всю отцовскую любовь и заботу ему, а Казимеж привязан ко мне более, чем к своему родителю, – отец Дионисий замолчал, украдкой взглянул на часы – стрелка приближалась к пяти часам пополудни.
Реальность, окружающая его, оказалась куда трагичнее сладких-теплых воспоминаний.
X глава
В следующий раз, когда святой отец предстал перед инспектором в грязно-синей, непривычной для него одежде, инспектор впервые предложил ему горячий кофе, от которого внутри – в полупустом желудке, стало жарко и приятно, а кровь быстрее побежала по жилам. После чашки кофе отец Дионисий искренне поблагодарил инспектора, продолжив свое повествование.
«Никогда еще отец Дионисий не был так счастлив. В руках оказалась небольшая, но крепко верующая паства, тихий уютный собор, который он преобразил, улучшил, расширил. Рядом велел построить церковную школу для обучения детей из простых семей; общение с Жозефом Теодоровичем не прошло даром.
Святой отец полюбил те первые мгновения после сна, когда лежишь еще в теплой постели, с замиранием сердца наблюдая, как утренний свет входит-окутывает комнату, как в предрассветной прохладе ощущается теплое ласкание тонкий лучей. Благодатное время сменяется дневными заботами, а поздними вечерами – после молитв, в пустом молчании ожидают его перо и бумага, тогда слова, собранные в предложения, ровными линиями побегут по пустому листу.
Каждую седмицу отец Дионисий отсылал письма архиепископу во Львов. В то время Жозеф Теодорович все чаще и чаще оставался в Кракове – и по долгу службы как депутат Сейма, и по душевному велению, заручаясь поддержкой Адама Сапеги и папского нунция. Отвечал он с опозданием, но ни одно письмо не оставалось без ответа.
«Ваше Высокопреосвященство! Спешу доложить Вам, что дела духовные идут мирно и благополучно, школы открыты для всех желающих, а собор для страждущих…» – отец Дионисий замер, раздумывая над продолжением письма. Его глубокие думы прервал стук в дверь.
– Войдите, – проговорил святой отец, отложив перо в сторону.
В комнату с подносом вошел молодой монах, молвил:
– Ваш обед, святой отец.
– Спасибо, брат Николай.
Монах осторожно поставил поднос на стол и бесшумно удалился.
Только теперь отец Дионисий осознал, как голоден. Горячая похлебка источала аппетитный запах, по-домашнему вкусный, приятный. Невольно это напомнило о родном доме, о любимой матери, часто навещающей младшего сына в тихой обители. В последней встречи Дионисий с тревогой заметил: Мария совсем осунулась, постарела, и боялся он признаться даже самому себе, что, возможно, встречи эти всетеплые, долгожданные могут прерваться горькой вестью. От этих мыслей, больно вонзившихся в сердце, от вкусной похлебки на глаза навернулись слезы, захотелось все бросить, оставить на время духовное бремя паствы, сесть на первый же поезд и мигом мчаться к матери, упасть перед ней на колени, возложить усталую голову на ее теплые, заботливые ладони, с замиранием вдыхать родные, до боли знакомые с детства запахи…
Предчувствия не обманули его. Пришла черная весть от Сабины: умерла Мария, перед уходом благословив детей своих на долгие годы счастья. Закончилась ее земная жизнь, полная испытаний и лишений. Похороны отец Дионисий взял на себя, первым бросил горсть земли в могилу, желая отдать матери хотя бы половины того, что она делала для него. Комок рыданий стоял в горле, пока он был на кладбище, и вырвался в темном одиночестве в безудержный плач, когда никто не мог его увидеть. Через неделю Дионисий вернулся в Снятыни, оставив родно й дом на попечении сестры. Дни потекли привычной чередой, только на душе была тяжелая, разрывающаяся пустота.
Постепенно святой отец смирился с тяжкой утратой: все равно человек смертен и рано или поздно каждому придется покинуть бренный мир. В молитвах находил успокоение, в трудах забывался о сложной судьбе. Более ничего не происходило целый год.
В 1914 году с запада заполыхало пламя войны. Две противоборствующие армии встали друг напротив друга: Антанта и Четверной союз. Россия, Франция, Великобритания, а также их союзники США, Италия, Бельгия, Сербия, Румыния, Греция, Китай, Португалия по одну сторону; Четверной союз – усиливающаяся Германия, Австро-Венгрия, Османская империя и Болгария по другую сторону. Польша находилась на рубеже двух противоборствующих сторон: западные земли оказались в руках воинственных немцев, восточные же области стояли за Российскую Империю. Отец Дионисий как и архиепископ поддерживал Антанту. Если Жозеф Теофил Теодорович на Сейме громогласно осуждал немецкую сторону за ее желание к мировому господству, то Дионисий Каетанович держал сопротивление внутри собора, отражая нападение неприятеля.
В соборе святые отцы забыли о сне и отдыхе, с раннего утра до полуночи принимали в стены обители тех, кто остался без крова, без поддержки, кто бежал с небольшим скарбом в города, в то время как враги жгли деревни и села. По улицам маршировали военные отряды русских, украинских и польских солдат, за ними катили пушки, замыкала шествие конница. Где-то вдалеке раздавались стрельба, взрывы, кровавым рассветом полыхали высокие здания. От каждого удара-грохота трещали стекла и дрожала земля, в такие моменты становилось поистине страшно, в короткой тишине оставшиеся под кровом замирали, никто не произносил ни слова, а последующие за гнетущей тишиной взрывы отдавались гулом в ушах.
Бывало время, когда пальба велась неподалеку от центрального собора и тогда стекла в высоких окнах осколками разлетались по залу, падали на скамьи. Святые отцы и монахи вечерами собирали острое стекло, на месте окон временно ставили доски. Дионисий, позабыв об отдыхе и еде, метался по собору, отдавал приказания. Когда немецко-австрийский отряд приблизился к центру – как раз напротив собора, в любой миг враг мог направить оружие на мирную обитель, в рядах верующих началась паника. Понимая опасное-критическое положение, осознавая, что снаряд или бомба могут сравнять собор с землей вместе с людьми, превратив его в груду кирпича и пепла, отец Дионисий взялся как истинный главнокомандующий укреплять позиции. Он повелел натаскать как можно больше тяжелых мешков, досок, другого строительного материала, забаррикадировать ими ворота, все входы-выходы. Когда с большим трудом оборонная позиция укрепилась, святой отец пошел по кельям и подсобным помещениям, в которых расположились вдовы с детьми, женщины, чьи мужья ушли на фронт воевать, старики, подростки – словом, самые обездоленные и обессиленные, собрал их вместе, приказал женщинам с маленькими детьми укрыться в глубоких туннелях подвала, проходящего под собором, а подросткам и старикам, что могли еще держать оружие, сказал:
– Враг уже здесь, а нас слишком мало, чтобы выступить в открытом бою. Те из вас, что способны держать отпор с оружием в руках, должны немедленно занять места в укреплении и любым способом не дать врагу одолеть нас. Я никого не стану неволить, если вы не чувствуете достаточно сил, можете схорониться в подвале.
Остались все. Кто что мог: вилы, топоры, ножи, палки, пистолеты – взяли с собой. Потекло время осады. В эти дни течение жизни изменило привычный бег: когда грохотали пушки и здесь и там раздавалась стрельба, отец Дионисий падал на земь, закрывал голову руками, не заботясь о том, что попади снаряд в церковь, его разорвет на куски. В те мгновения время замирало-останавливалось, каждая минута казалась секундой, а жизнь красочными красками пробегала перед глазами. В часы затишья все возвращалось в привычное русло. Монахи переносили раненных в безопасные кельи, хоронили наспех погибших на церковном кладбище; женщины небольшими группами по три-четыре человека выходили из-под укрытия, помогали ухаживать за раненными. Отец Дионисий на правах пастора собора взял на себя роль врача: вместе с женщинами сидел у изголовья тяжело раненных и умирающих, помогал обрабатывать и перевязывать раны, останавливал кровотечение, обрабатывал гнойные язвы. Все они потеряли счет времени, практически не ели и не спали. В кельях стоял удушливый, смрадный запах человеческих испражнений, крови, загноившихся ран, да и святые отцы и женщины – все потные, по несколько дней не принимающие душ, мучились от собственного зловония, бегали с тазами к больным и обратно. Отец Дионисий с трудом держался на ногах, от удушливых запахов к горлу подкатывал неприятный комок и он уходил в отхожее место, где его долго рвало. Святой отец не боялся за собственную жизнь, а погибнуть, защищая обитель, было делом чести, но на его руках оставались все те несчастные, что с таким рвением и мужеством стояли плечом к плечу против неприятеля, что погибнуть, оставить их оказалось для него равносильно предательству; ради них в глухой ночной тишине он молился о собственном спасении.
Однажды ранним утром к отцу Дионисию вбежал испуганный монах – лицо бледное, глаза широко раскрыты, заплетающимся языком проговорил:
– Отче, в нас стреляли, застигнув врасплох. В одной стороне баррикада прорвана, двое погибли, один сильно ранен – все трое мальчишки не старше шестнадцати.
Что-то тяжелое надломилось в груди Дионисия, с замиранием сердца он искал ответа, но не мог его найти: его молчание было воспринято как разрешение о докладе и монах добавил:
– Что делать, отче? Врагов слишком много – во всем городе, вокруг полыхают пожары. У нас много людей, а запасы еды и воды почти иссякли. Что нам делать? Не умирать же от голода.
Последние слова будто бы пощечина больно ударили по лицу, и щеки Дионисия вспыхнули маковым цветом; монах в недоумении даже отступил на шаг: таким гневным святой отец никогда не был.
– Что же вы ждете, чего бегаете ко мне за советом или в вас растаяло мужество и способность обдумывать шаг?!
– Вы пастор, мы не смеем решать без вас.
Дионисий замолчал, ответ монаха показался ему куда мудрее его велеречивых слов. И правда, как он мог предположить, что за его спиной – без его ведома они станут решать судьбы укрывшихся людей. Постепенно благоразумие вернулось к нему и, немного помолчав, он сказал:
– Ты прав, брат Николай, да и я слишком уж погорячился. Лучше для всех нас: укрепить баррикаду чем можно – пусть даже пойдет в ход мебель, а всех людей собирать здесь, в соборе, и не под каким предлогом не выходить наружу. Станем молиться о нашем спасении, а иного выхода нет.
Из подвалов и сараев вынесли все, что было не жалко, но что могло загородить вход-выход: мешки с различным хламом, старая поломанная мебель, доски, оставшиеся после строительства и многое другое. Оставшиеся в живых укрылись в стенах собора – под кров святой обители. Когда раздавались выстрелы, оставляющие в стенах дыры, люди выстраивались кругом перед отцом Дионисием – у алтаря, молились, сотворяя крестное знамя: кто по католическому обряду, кто по-православному. Всех ныне, таких разных, объединяло одно – сопротивление неприятелю.
Дионисий Каетанович глубоко молился, вымаливая у Господа прощение и прося о спасении. Невысокий, исхудавший, с запавшими щеками, он, тем не менее, являл неприступную твердыню, силу, способную одним мановением руки уничтожить все преграды, и люди верили ему, шли за советом, а он успокаивал напуганных, вселял уверенность в отчаявшихся, облегчал переход из бренного мира в Вечность умирающим. Он и сам старался казаться сильнее – не ради гордыни, но ради тех, кто так остро нуждался в нем, брал на себя ответственность за их жизни в свои руки, но лишь в ночи, когда на землю опускалась темнота, он вставал на колени перед Образом, неустано молился, испрашивая Его помощи и защиты от непрошеных врагов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
