Город Ангелов

– Меня зовут Марлин, но ты можешь звать меня Мар.

Я улыбнулась.

– Бриэль. Но ты можешь звать меня Бри.

Линкольн издал сдавленный звук, словно его затошнило, и я еле удержалась от того, чтобы снова достать свой нож.

– Так вот, – продолжила Мар. – Светлые метки не похожи на обычные татуировки. Они связаны с душой своего носителя, и процесс может быть крайне болезненным. Ты легко теряешь сознание?

От этих слов у меня закружилась голова.

– Да, – Линкольн ответил за меня.

Скрестив руки на груди, я повернулась к нему.

– Надеюсь, наши тренировки будут включать боевые искусства, потому что мне не терпится надрать тебе задницу, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

Марлин включила тату-машинку.

– Мне нравится эта девчонка, – она улыбнулась Линкольну.

Он вздохнул.

– Ной, я займусь ее исцелением. Ты все равно не сможешь вылечить ее с раненым плечом.

Серийный подмигиватель обдумал слова Линкольна.

– Ты уверен, что она не будет против?

Я усмехнулась.

– Мне не нужен целитель. Начнем.

Если эти парни решат, что меня нужно исцелять после татуировки, – они всегда будут считать меня слабой. Мне нужно было показать, что я не стеклянная.

Марлин усмехнулась.

– Вот это решимость. Берите пример, мальчики.

Я одарила ее заговорщицкой ухмылкой и протянула левую руку.

Глубоко вздохнув, Марлин наклонилась ко мне с жужжащей машинкой. Ее глаза вспыхнули серебром, и только в тот момент я поняла, что она была светлым магом.

– Lux sancta[2 - Святой свет (лат.).], – прошептала она. Из тату-машинки вырвался луч белого света, пронзивший мое предплечье. Игла опустилась на кожу, и я испытала ужасную, жгучую боль.

– Твою ж-ж-ж-ж!.. – закричала я.

У меня болело абсолютно все! Словно каждая клеточка моего тела была охвачена огнем.

Линкольн протянул руку, которая начала светиться оранжевым, и я резко повернула голову в его сторону.

– Не прикасайся ко мне. Я не хочу помощи от человека, который считает меня мусором под своими ногами, – выплюнула я.

Его лицо исказилось от обиды, я поняла, что зашла слишком далеко. Если в нем и оставалась хотя бы капля симпатии ко мне, то в этот момент она исчезла навсегда.

На скулах Линкольна заиграли желваки, и он резко выпрямился, скрестив руки на груди.

– Тогда я пойду следить за периметром, – заявил он с едва сдерживаемым гневом.

Когда боль усилилась, мне захотелось крикнуть, чтобы он вернулся, но вместо этого я прикусила язык. Со мной случались вещи и похуже. Кроме того, этот парень всегда смотрел на меня свысока, и я не хотела показывать, что он мне нужен. Слишком много чести.

Через час у меня случился первый приступ тошноты.

– Меня сейчас вырвет! – Мар убрала татуировочную машинку как раз в тот момент, когда я спрыгнула с кушетки и согнулась над мусорной корзиной возле ее стола.

– Позвони Линкольну, – скомандовала она, поворачиваясь к Даррену, который стоял рядом и подбадривал меня все это время.

– Нет, – крикнула я в промежутке между приступами. Мы закончили только первую татуировку. Оставалось еще три, и, хотя мне хотелось умереть, моя гордость была сильнее.

Марлин протянула мне полотенце и вздохнула.

– Послушай, детка, я все понимаю. У вас с Линком не самые лучшие отношения, но ты просто не выдержишь без его помощи.

Проклятье.

– Может, я вернусь завтра? – с надеждой спросила я.

Она покачала головой.

– Во-первых, к завтрашнему дню из крови выветрится вся магия. Во-вторых, эти татуировки не позволят твоей пробуждающейся силе уничтожить твое земное тело.

Мои глаза чуть вылезли из орбит. Я слышала историю о селестиале, который сбежал сразу после Пробуждения, и Армия Падших не смогла найти его вовремя. Он превратился в пылающий шар света и просто взорвался от переполняющей его силы. Я всегда думала, что это просто нелепый слух.

В дверях появился Линкольн. Он возвышался надо мной во всем своем великолепии, пока я вытирала рвоту с подбородка. Его взгляд упал на синюю татуировку Михаила: точно такую же, как и у него. Кожа на моем предплечье покраснела и опухла.

Линкольн промолчал, и это стало самым умным поступком, который он совершил за весь день. Вместо этого он просто протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

Я могла бы гордо отказаться от его помощи, но у меня просто не осталось сил. Протянув здоровую руку, я сжала его ладонь. Как только мы соприкоснулись, по моему телу пробежал электрический разряд, и я чуть не отскочила назад. Его рука начала светиться оранжевым, и моя боль исчезла, сменившись приятным теплом.

Я вздохнула от удовольствия, забираясь обратно на кушетку.

– Ты прямо как обезболивающее, – устало пробормотала я.

Линкольн ничего не ответил, но уголки его губ дрогнули.

– А ты как ожог третьей степени.

Я усмехнулась.