Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста

Да здравствует Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов!

«Рабочий и Солдат» N 1, 30 (17) октября 1917 г.

Л. Троцкий. УГРОЗА ПЕТРОГРАДУ И БОРЬБА ЗА МИР

Тридцать девять месяцев длится война. А конца не видать. Буржуазия требует продолжения войны – «до победы». В августе Керенский сказал на Московском Совещании: «Будь проклят тот, кто говорит теперь о мире». Союзники нашей буржуазии – капиталисты Англии, Америки, Франции, Италии – требуют от нас войны «до конца». А где этот конец? Его не видно. Разве мы теперь ближе к миру, чем в начале революции? Разве военное положение наше улучшилось? Нет, оно стало неизмеримо хуже. Преступное наступление, начатое Керенским 18 июня, привело к отступлению, к сдаче Риги и к великой опасности, нависшей над Петроградом.

Три с четвертью года войны не дали безопасности столице. Где же гарантия, что дальше дело пойдет лучше? Если мы потеряем Петроград, то потеряем почти половину всей нашей промышленности, работающей на оборону. Эвакуировать (перевести) заводы в провинцию и там установить их нельзя ни в день, ни в неделю. На это нужен ряд месяцев. Стало быть, сдача Петрограда нанесла бы снаряжению нашей армии непоправимый, прямо-таки смертельный удар. А, между тем, правительство, которое явно считается с возможностью сдачи Петрограда немцам и готовится к этому, не принимает никаких мер к окончанию войны.

При первых же вестях об опасности немецкого нашествия на столицу, в министерстве заговорили о переселении в Москву. Правительство Керенского уже и раньше не раз порывалось покинуть революционный Петроград, где оно себя чувствует как на раскаленной плите. Теперь оно поторопилось ухватиться за «стратегический» повод для побега в Москву.

Гарнизон и рабочие Петрограда тревожно встрепенулись. Как? Правительство явно признает, что после 39 месяцев войны оно не способно оборонить столицу. Но вместо того, чтобы сделать решительные шаги для заключения мира, пока не поздно, легкомысленное и преступное правительство буржуазии готовится покинуть Петроград на произвол судьбы. Солдатская секция (часть) Петроградского Совета сразу дала отпор предательскому плану контрреволюционеров и бонапартистов. Одно из двух, – заявили депутаты гарнизона, – правительство, неспособное оборонить столицу, должно либо заключить немедленный мир, либо, если оно не способно заключить мир, убраться прочь и очистить место подлинно-народному правительству. Петроградский Совет присоединился к своей солдатской секции и присовокупил, что буржуазия охотно мирится с гибелью революционной столицы. Расчет контрреволюционеров ясен: Вильгельм возьмет самую сильную крепость революции, красный Петроград, а корниловцы воспользуются этим для окончательного разгрома завоеваний народа.

Правительство явно испугалось того возмущения, какое вызвал его план дезертирства в Москву. В так называемом Предпарламенте г. Керенский разъяснил, что его не так поняли, что его «оклеветали» и что сейчас правительство выезжать не собирается. «Сдать Петроград? – протестуют „патриоты“-кадеты, учителя и опекуны Керенского, – нам такая мысль и в голову не приходила!»

Но на беду питерских контрреволюционеров московские их единомышленники гораздо откровеннее. Родзянко, бывший председатель Государственной Думы и общепризнанный представитель всей помещичьей и буржуазной контрреволюции, открыто заявил (в купеческой газете «Утро России»):

«Петроград находится в опасности… Я думаю, бог с ним, с Петроградом… Опасаются, что в Питере погибнут центральные учреждения (т.-е. Советы и т. д.). На это я возражаю, что очень рад, если все эти учреждения погибнут, потому что кроме зла России они ничего не принесли».

«Бог с ним, с Петроградом!» – говорит патриот Родзянко от имени всей буржуазной России. И точно так же он относится к Балтийскому флоту. «Со взятием Петрограда – откровенничает Родзянко – флот все равно погибнет». Но жалеть об этом не приходится: «там есть суда совершенно развращенные».

Таким образом, прямой и открытый расчет буржуазии состоит в том, чтобы предать в руки Вильгельма Петроград и Балтийский флот. Родзянко совершенно точно объявляет, зачем именно это нужно: «После сдачи Риги, – говорит он, – там водворился такой порядок, какого никогда не видали, расстреляли десять человек главарей, вернули городовых, город в полной безопасности».

Патриот Родзянко протягивает руку германскому кайзеру, может быть, уже сговаривается через третьих лиц с кайзером о совместном удушении Балтийского флота и Петрограда. А Керенский в Предпарламенте жалуется на «клевету» и разглагольствует о спасении Петрограда. Но кто же верит Керенскому? Во-первых, Керенский в августе сам сговаривался с Корниловым о присылке в Петроград 3 конного корпуса для «успокоения» гарнизона и пролетариата. А, во-вторых, Керенский в правительстве сейчас сохранен, главным образом, для разговора. Настоящее же дело делается за кулисами. Там Родзянки, Милюковы, Гучковы, Рябушинские, Каледины ждут с нетерпением Вильгельма, который должен навести в Петрограде тот самый порядок, какой он навел в Риге.

Буржуазии продолжение войны нужно теперь не для победы (на победу она уж не надеется), а для искоренения революции. Сдать Балтийский флот, Кронштадт, Петроград немцам, истомить вконец армию, сломить ее дух, разделить и подавить крестьян – таковы дьявольские замыслы имущих классов. В этом должен отдать себе ясный отчет каждый рабочий, солдат, матрос и крестьянин!

Балтийские моряки заявили на днях через своего председателя т. Дыбенко на Северном областном съезде Советов: «Спасти Балтийский флот, Петроград и революцию может только Советское Правительство, которое предложит немедленный мир всем народам».

И тот же голос идет к нам из окопов. Каждый день являются к нам, в Совет, делегаты из армии, от полков и корпусов, и все они говорят в один голос:

«Армия не может дальше ждать. Она разута, раздета и голодна. Надвигается зима. Солдаты изверились в лживые фразы буржуазных и оборонческих „патриотов“, за спиною которых орудуют Родзянки. Солдаты требуют мира, потому что в мире для них единственное спасение. Нельзя испытывать без конца долготерпение армии. Что будет, если армия в припадке отчаяния бросится назад, в тыл? Тогда погибла революция. Спасение одно: предложение немедленного перемирия на всех фронтах!»

Но нынешнее правительство не способно, не может и не хочет стать на этот путь: оно действует по указке русских и союзных Родзянок. Оно ответственно не перед народом, а перед биржевиками. «Правительство Керенского, – заявил Петроградский Совет, – губит страну». Такова страшная правда. Каждый день приближает нас к гибели. После того, как падет Петроград, будет уже поздно говорить о спасении: снявши голову, по волосам не плачут. Необходимо действовать теперь же, пока не поздно. Советы должны взять власть. Всероссийский Съезд Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, который собирается на 20 октября, должен от имени армии, пролетариата и революционного крестьянства предложить немедленное перемирие. Во всех странах внутреннее положение напряжено до последней степени. Везде и всюду армии и народные массы охвачены стремлением к немедленному миру. Зимняя кампания страшным призраком нависла над Европой. В этих условиях голос революционной, Советской власти получит решающее значение. Продолжение войны станет для правительств Европы невозможным после того, как Россия предложит мир.

Солдаты, рабочие, крестьяне! Правительство контрреволюционной буржуазии губит страну. Спасти ее может только Всероссийский Съезд Советов. Он должен предложить мир. Это предложение вы поддержите всей вашей силой. Дело идет о жизни и смерти. Народ наш хочет жить. Все, кто толкает его к смерти и гибели, должны быть безжалостно отброшены прочь!

«Рабочий и Солдат» N 1, 30 (17) октября 1917 г.

Л. Троцкий. БЕСЕДА С ДЖОНОМ РИДОМ (17 октября)

"Временное Правительство совершенно бессильно. Буржуазия находится у власти, но это обстоятельство совершенно замаскировано фиктивной коалицией с оборонческими партиями. Крестьяне бунтуют, так как они устали ждать обещанной земли. По всей стране среди всех трудящихся наблюдается то же самое разочарование. Продолжение этой буржуазной диктатуры возможно только при условии гражданской войны. Корниловский метод – единственный, с помощью которого буржуазия может управлять, но именно этой силы не хватает буржуазии. Армия – с нами. Соглашатели и миротворцы – социалисты-революционеры и меньшевики – потеряли всякое влияние, потому что борьба между крестьянами и помещиками, рабочими и капиталистами, солдатами и офицерами стала более острой, более непримиримой, чем когда-либо. Только объединенное выступление народных масс, только введение пролетарской диктатуры может завершить революцию и спасти народ…

"Советы являются наиболее правильным представительством народа, – наилучшим по революционному опыту, по идее и по целям. Опираясь прямо на армию в окопах, на рабочих на фабриках и крестьян на полях, они представляют собою позвоночный столб революции.

«Была сделана попытка создать власть без Советов – и была создана только беспомощность. В настоящую минуту всякого рода контрреволюционные проекты вынашиваются в кулуарах Совета Российской Республики. Кадетская партия представляет собою боевую контрреволюцию. С другой стороны Советы защищают дело народа. Между двумя лагерями нет ни одной группы, которая имела бы серьезное значение… Наступает последний и решительный бой. Буржуазная контрреволюция организует все свои силы и выжидает момента для того, чтобы напасть на нас. Наш ответ будет твердым. Мы закончим работу, едва начатую в марте и подвинутую вперед в ходе корниловского дела».

Затем т. Троцкий перешел к внешней политике будущего Советского правительства.

«Нашим первым актом будет обращение с предложением немедленного перемирия на всех фронтах и созыва международной конференции для обсуждения демократических условий мира. Доля демократизма, который мы в состоянии будем провести в мирном договоре, будет зависеть от революционного отклика, который мы встретим в Европе. Если здесь мы создадим власть Советов, это будет мощным фактором в пользу немедленного мира по всей Европе, ибо Советское Правительство немедленно обратится через головы правительств ко всем народам с предложением перемирия. В момент заключения мира русская революция будет работать для обеспечения мира без аннексий, контрибуций, с правом народов на самоопределение и в направлении к созданию федеративной европейской республики. После окончания этой войны Европа будет воссоздана не дипломатами, а пролетариатом, – в виде федеративной европейской республики, в виде Соединенных Штатов Европы. Это должно быть во что бы то ни стало. Мало теперь одной национальной автономии. Экономическое развитие требует уничтожения национальных границ. Если Европе суждено остаться расколотой на национальные группы, то в этом случае империализм опять начнет свою работу. Только федеративная республика может обеспечить мир всему миру. Но без выступления европейских масс эти цели недостижимы – в настоящее время»…

Джон Рид. «10 дней, которые потрясли мир», стр. 63.

Л. Троцкий. ПОГРОМНАЯ АГИТАЦИЯ

Со всех сторон идут жалобы на погромную агитацию в стране и у нас, в Петрограде. В хвостах, в чайных, в трамваях, на площадях слышатся нередко речи на ту тему, что надо же разгромить «жидов», социалистов, Советы…

Буржуазная печать яростно щелкает по этому поводу зубами: разнуздали чернь, дали ей волю, пробудили в ней зверя, – теперь только кровопускание может обеспечить порядок. Виноваты, конечно, во всем социалисты и, особенно, большевики.

С другой стороны, из среды «социалистов»-соглашателей раздаются голоса: «Допустимо ли говорить теперь о борьбе за власть Советов, когда кругом разливается погромная агитация»…

Теперь о чем ни заговорите: о Советской власти, о немедленном мире, о передаче земли народу, – всегда найдется мудрец, который станет вас в ответ пугать успехами черносотенной травли.

Откуда, однако, эти успехи? На что опирается погромная агитация? На темноту, а главное – на нищету, на голод, на отчаяние низов трудовой массы. Многодетная солдатка, муж которой не возвращается из окопов, стоит часами в хвостах, мокнет под дождем, а наемный агитатор нашептывает ей на ухо: «Вот создали Совет, выбрали в Думы большевиков да жидов, а есть нечего. Надо всех разогнать: и Правительство, и Советы, и Думы»… Ту же речь слышит безработный темный выходец из деревни, искалеченный на войне солдат, которому впору побираться… Им всем революция еще ничего не дала, наоборот: им живется во многих отношениях хуже, чем раньше… И они готовы свою злобу, свое ожесточение выместить на всех: и на правительстве, и на евреях, и на социалистах, и на советах, и на всех вообще, кто носит пиджак и шляпу.

Голодный безработный или полунищий-калека слышат от горничной, что ее «господа» и сейчас покупают вволю и сахару, и масла, и мяса – только по тройной цене. Карточки – только для бедноты; да и по карточкам бедняк часто ничего не получает. А богач, в обход всяких карточек, получает по-прежнему все, что нужно, и наслаждается жизнью. «Так вот она, республика!» – нашептывает наемный агитатор голодному труженику… А тот отвечает: «К чорту все и всех!»…

Да, революция до сих пор обманула трудовые массы, особенно наиболее обездоленные их низы. И отсюда-то и развивается погромное движение. Это – стихийный протест самых темных, самых несчастных рабочих, солдат и крестьян против тягостной жизни, против войны и голодухи, против несправедливостей и обмана.

Конечно, против погромной агитации нужно бороться словом и убеждением. Но этого одного крайне мало. Нужно, чтобы революция повернулась к бедноте лицом, а не спиной. Нужно, чтобы самый темный, самый загнанный и одурманенный труженик на деле почувствовал, что революционная власть защищает его, а не богача.

В этом все дело. Нужна революционная власть – против банкиров, ростовщиков, мародеров и спекулянтов. Нужна власть Советов. Такая власть, близкая к народу, всегда сможет привести в известность все продовольственные запасы и установить суровые кары для укрывателей. Голодный, которому революционная власть даст краюху хлеба, вместо того, чтобы давать две краюхи тунеядцу-богачу, поймет, что революция – за него. Когда Советская власть предложит всем немедленный мир, конфискует военные прибыли и скрытые продовольственные запасы, передаст земли крестьянам, заставит работать банкира, даст хлеб голодному, тогда черносотенная проповедь замрет в воздухе, не встречая более отклика в сердцах. Вчерашний погромщик на деле поймет, где правда, где ложь, – и присоединится к революции.

Единственный серьезный путь борьбы с черносотенством в низах – это переход всей власти в руки Советов. Чем более затянется такой переход, тем грознее разольется погромное движение.

«Рабочий и Солдат» N 2, 31 (18) октября 1917 г.

Л. Троцкий. ДОКЛАД НА ВСЕРОССИЙСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ КОМИТЕТОВ ПО ТЕКУЩЕМУ МОМЕНТУ (18 октября)

Благодарю вас за теплый привет и в свою очередь позвольте приветствовать Всероссийскую конференцию от имени Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Сегодня у нас заседание Совета, где стоит вопрос о Всероссийском Съезде, на который просим вас пожаловать. Петроградский Совет находится под жестоким обстрелом всей буржуазной и значительной части социалистической прессы. Его обратили в мишень для обстрела. Петроградский Совет представляет собою пробный камень в отношении политических группировок. Здесь отражается вся судьба русской революции. Мы можем, во всяком случае, с уверенностью сказать, что позиция, которую занял Петроградский Совет, находит себе верную опору в настроении масс. Вам, заводским комитетам, яснее всех видна вся подоплека классовой борьбы. Попытку уподобить нашу революцию Великой Французской могут делать только слепцы. Нельзя не видеть того, что экономические основы их совершенно различны. Тогда пролетариат был в зародышевом состоянии, являлся частью третьего сословия, ремесленно-торговой мелкой буржуазии, был полу-пролетариатом. У нас ничего подобного в социальном смысле нет. У нас господствуют крайние полюсы, классовый тип и сознание нашего пролетариата очень высоки; наш рабочий класс представляет высокий тип организованного революционного класса и далеко превосходит пролетариат французской революции. С другой стороны стоит организованный капитал. Это определяет высокую классовую рознь. Соглашательство имело бы почву, если бы не были так обострены классовые антагонизмы. Но как примирить рабочего с капиталистом, крестьянина с помещиком? Отсюда вытекает тот провал соглашательской политики, который мы видим; борьба обострилась и обнажилась. Все партии, на которые раньше делилась буржуазия, исчезли и растворились в одной партии к.-д. Это показывает, что идет дело о самой основе – о собственности, о прибыли, о ренте. С другой стороны стоят организации рабочих, проникнутые непримиримым отношением к буржуазии и соглашательству. В этих условиях коренится предпосылка жесточайшей борьбы. Гражданская война заложена в экономической и социальной структуре нашего общества. Есть два крайних фланга, и если бы сейчас устранились революционные партии от гражданской войны, то правый фланг все равно совершил бы натиск на революцию и все ее завоевания. Дезертирство партии не предотвратило бы гражданской войны, она велась бы лишь в неорганизованной форме, в рассыпную и, стало быть, к наибольшей выгоде для имущих классов. Гражданская война нам навязана экономическим положением и историческим развитием!

Могут сказать: а крестьянство? Крестьянство составляет промежуточный класс, хотя у него больше предрассудков собственности, чем самой собственности. Но крестьянство играет революционную роль, поскольку оно связано с революционной партией города. Значение его в революции будет велико, если оно пойдет за революционным пролетариатом. Само крестьянство, вследствие всех условий своего существования, не может создать руководящей партии. Это не вина его, а беда – в этом сказывается его отсталость. Но куда крестьяне присоединятся, там и будет победа. В начале революции соглашательство победило, так как прежде, чем революция дала им ответ, крестьяне оказались организованными в полки и корпуса и были призваны выбирать в Советы и Комитеты. Естественно, вначале победила мелкобуржуазная интеллигенция, эксплуатировавшая беспомощность крестьян. Соглашатели получили перевес в первых Советах. И даже пролетариат, опасаясь оторваться от армии, тяготел в широких слоях к соглашательству. Но железная действительность заставила рабочий класс отколоться от соглашателей, а вопрос мира бросает в объятия пролетариата армию. Армия находится в ужасных условиях. Продолжать войну армия не видит физической возможности. И если этот вопрос не будет в скором времени разрешен, то – как заявляют делегаты с фронта – армия стихийно поплывет в тыл. Соглашатели несут ответственность за затягивание войны. Именно поэтому они погубили себя. Всероссийский Крестьянский Авксентьевский Совет ведет правительственно-официозную политику, а по стране идет рост стихийного аграрного движения, и соглашательские круги вынуждены в бессилии метаться перед этим восстающим крестьянством и даже прямо помогать властям подавлять его. Гражданская война не лозунг, а факт. Между крестьянами и помещиками идет уже гражданская война. Восстающее крестьянство, само собой разумеется, не может быть опорой для соглашательства. И многочисленные крестьянские делегации ищут прямого руководства в рабочем классе. В Петроградский Совет приходят ходоки с просьбой не допустить посылок солдат в деревню для расстрела восставших крестьян.

Преступное наступление вызвало великое отступление. Где выход? Если раньше могли быть честные надежды у соглашателей разрешить вопрос путем своего воздействия на дипломатию, то теперь все надежды должны были окончательно пасть. Последней соломинкой являлась посылка Скобелева на Парижскую конференцию, где он под конвоем Маклакова и Рузского должен был предъявить требования пересмотра договоров. Но все серьезные буржуазные газеты наших «союзников» высмеяли этот план. Они хотят сговариваться насчет продолжения войны, а не насчет мира. Солдаты с фронта говорят, что, если до первого снега не будет мира, окопные массы уйдут. Изверившись в правительстве, они обращаются к Петроградскому Совету, который выставил лозунг мира, и прямо призывают его взять власть и предложить мир, чтобы предотвратить стихийное бегство армии. Матросы Балтийского флота заявили, что не сойдут с кораблей до тех пор, пока их не снимет революционная рука. Они будут защищать революционный Петроград, но власти они не доверяют, они убеждены, что власть, являющаяся прикрытием империалистической буржуазии, и сама буржуазия со злорадством глядят на гибель геройски сражающихся матросов. Родзянко открыто в этом признался. Он хочет сдачи Петрограда и Балтийского флота немцам, надеясь получить затем Петроград обратно, но уже помятый германскими жерновами. Тогда несравненно легче будет задушить революцию. У солдат нет убеждения, что их не предают. Как же им сражаться? Родзянки знают, что, если Петроград сдадут, война будет невозможна, ибо будет разрушена промышленность, работающая на оборону. Контрреволюционеры нарочно тянут войну, чтобы сдать Петроград и подавить революцию. Армия не может долго выдержать, об этом говорят все окопные делегаты. Буржуазия спекулирует на этом и сознательно доводит до отчаяния солдат, рабочих и крестьян. На этом основана теперь вся политика буржуазии. Рабочие должны громко об этом заявлять и повсюду разоблачать политику Рябушинских, Родзянок и их укрывателей перед широкими массами.

В области производства вы, представители фабрично-заводских комитетов, должны лучше всего знать о саботаже. Ваши попытки контроля не контроль, а только разрозненный учет и опыты частичного давления. Контроль возможен только в общегосударственном масштабе. Только тогда возможно выяснение наличности производительных сил и средств их перераспределения, их разумная организация, муниципализация важнейших отраслей производства. Но сделать все это нельзя без революционной центральной власти, в которой пролетариат должен играть руководящую роль. А вы опять-таки лучше, чем кто-либо, знаете, что без этого контроля над основами производства нам спастись нельзя.

Соглашатели говорят: спасение – в Учредительном Собрании. Но при нынешнем положении созыв Учредительного Собрания до сегодняшнего дня ничем не обеспечен. Буржуазия срывает Учредительное Собрание всеми средствами, она доказала это своим отношением к Предпарламенту, отстранив его от всякой власти и превратив его в совещательный орган, чтобы за его спиной – в Ставке, в дипломатических корпусах, в банках и в задних комнатах Зимнего дворца – вести работу по срыву Учредительного Собрания. Действительно революционные классы: пролетариат и тяготеющие к нему армии и восстающее крестьянство могут бороться за Учредительное Собрание только взятием власти.

Мы не должны быть мистиками, суеверами, которые воображают, что как только соберется Учредительное Собрание, то тем самым все разрешится. Наивная иллюзия! Разгон Учредительного Собрания бывал в истории не раз. Нужно еще только обеспечить жизнь Учредительному Собранию и дать ему возможность проводить свои решения в жизнь, – а для этого-то именно и нужны решительные революционные аппараты власти, каковыми являются только Советы. Кто подкапывается под Советы (буржуазия и соглашатели), тот подкапывается под Учредительное Собрание. На «демократическом» Совещании пытались создать власть без к.-д., без корниловцев, но так как не доверяли Советам, то не нашли на кого опереться и пошли с поклонной головой к к.-д. Противопоставляют Советам думы и земства, но разница в том, что думы не имеют непосредственной, тесной, непрерывной, чисто революционной связи с избирателями, тогда как под Советами всегда организованная и вооруженная армия их избирателей. Советы непрерывно изменяют свой состав, давая тем самым правильное отражение опыту и политическому развитию рабочих, солдат и крестьян. Политические вертопрахи издеваются над «изменчивостью» масс. Массы во время революции быстро развиваются. Нельзя же забывать азбуку марксизма. Маркс говорил, что революция – это локомотив истории, который с великой быстротой изменяет сознание масс. Французский революционер Буасси Д'Англа сказал, что за шесть лет Великой Революции французский народ накопил больше политического опыта, чем за шесть предшествовавших столетий. Непрерывное развитие масс отражается и закрепляется Советами. Вот почему они были и остаются становым хребтом революции. Перебить этот хребет – значило бы убить революцию.

Не было примера, товарищи, чтобы имущие классы не защищали своих позиций всеми средствами и со всей свирепостью, а рабочие массы, пробужденные революцией, никогда не останавливались и не остановятся на полпути и не уступят без боя своих завоеванных в революции прав. Это – закон истории. Эти законы истории партии не пишут, а изучают. Нельзя искусственно направить историческое развитие по мирному пути. Надо это сознать и открыто сказать себе, что гражданская война неизбежна. Надо только организовать ее в интересах рабочих масс. Это единственный путь сделать ее более бескровной, менее болезненной. Достигнуть этого результата можно не шатаниями и колебаниями, а только упорной и мужественной борьбой за власть. Тогда еще возможно, еще остается шанс, что буржуазия отступит. Соглашательскими колебаниями достигается как раз обратное. Нельзя допускать деморализации рабочего класса шатаниями. Пролетариат должен взять власть. На него с надеждой смотрят армия, крестьянство, флот. И ваша организация – фабрично-заводские комитеты – должна стать проводником этой идеи. На предстоящем Съезде Советов ребром встанут все вопросы власти, мира, земли. И когда Совет скажет свое слово, то вы на местах должны ответить: «Мы здесь». Ваш ответ будет единым – вся власть Советам! Только единодушная воля и сила всех пролетарских организаций сбросит все препятствия и обеспечит за народом мир, землю, хлеб и власть.

«Рабочий Путь» N 42, 3 ноября (21 октября) 1917 г.

Л. Троцкий. РЕЗОЛЮЦИЯ ВСЕРОССИЙСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ КОМИТЕТОВ ПО ТЕКУЩЕМУ МОМЕНТУ (18 октября)

Всероссийская конференция фабрично-заводских комитетов, собравшаяся в момент смертельной опасности для революции и народа, заявляет: