Вихрь жизни

Никита. Деньги, вот они. (Лезет в карман, достаёт бумажник, вертит бумажки, достаёт десятирублёвую.) Бери на лошадь. Бери на лошадь, я родителя не могу забыть. Обязательно не оставлю. Потому родитель. На, бери. Очень просто. Не жалею. (Подходит и суёт Акиму деньги. Аким не берёт денег.)

Никита (хватает за руку). Бери, говорят, когда даю, я не жалею.

Аким. Не могу, значит, тае, брать и не могу, тае, говорить с тобой, значит. Потому в тебе, тае, образа нет, значит.

Никита. Не пущу. Бери. (Суёт Акиму в руку деньги.)

Явление десятое

Те же и Анисья.

Анисья (входит и останавливается). Да ты уж возьми. Ведь не отстанет.

Аким (берёт, качая головой). Эх, вино-то! Не человек, значит…

Никита. Вот так-то лучше. Отдашь – отдашь, а не отдашь – Бог с тобой. Я вот как! (Видит Акулину.) Акулина, покажь гостинцы-то.

Акулина. Чего?

Никита. Покажь гостинцы.

Акулина. Гостинцы-то? Что их показывать. Я уж убрала.

Никита. Достань, говорю: Анютке поглядеть лестно. Покажь, говорю, Анютке. Полушальчик-то развяжи. Подай сюда.

Аким. О-ох, смотреть тошно! (Лезет на печь.)

Акулина (достаёт и кладёт на стол). Ну на, что их смотреть-то?

Анютка. Уж хороша же! Эта не хуже Степанидиной.

Акулина. Степанидиной? Куда Степанидина против этой годится. (Оживляясь и развёртывая.) Глянь-ка сюда, доброта-то… Французская.

Анютка. И ситец же нарядный! У Машутки такой, только тот светлее, по лазоревому полю. Эта страсть хороша.

Никита. То-то!

Анисья проходит сердито в чулан, возвращается с трубой и столешником и подходит к столу.

Анисья. Ну вас, разложили.

Никита. Ты глянь-ка сюда!

Анисья. Чего мне глядеть! Не видала я, что ль? Убери ты. (Смахивает рукой на пол полушальчик.)

Акулина. Ты что швыряешься?.. Ты своим швыряй. (Поднимает.)

Никита. Анисья! Мотри!

Анисья. Чего смотреть-то?

Никита. Ты думаешь, я тебя забыл. Гляди сюда. (Показывает свёрток и садится на него.) Тебе гостинец. Только заслужи. Жена, где я сижу?

Анисья. Будет куражиться-то. Не боюсь я тебя. Что ж, ты на чьи деньги гуляешь да своей жирёхе гостинцы купляешь? На мои.

Акулина. Как же, твои! Украсть хотела, да не пришлось. Уйди, ты! (Хочет пройти, толкает.)

Анисья. Ты что толкаешься-то? Я те толкану.

Акулина. Толкану? Ну-ка, сунься. (Напирает на неё.)

Никита. Ну, бабы, бабы. Буде! (Становится между ними.)

Акулина. Тоже лезет. Молчала бы, про себя бы знала. Ты думаешь, не знают?

Анисья. Что знают? Сказывай, сказывай, что знают!

Акулина. Дело про тебя знаю.

Анисья. Шлюха ты, с чужим мужем живёшь.

Акулина. А ты своего извела.

Анисья (бросается на Акулину). Брешешь.

Никита (удерживает). Анисья! Забыла?

Анисья. Что стращаешь? Не боюсь я тебя.

Никита. Вон! (Поворачивает Анисью и выталкивает.)

Анисья. Куда я пойду? Не пойду я из своего дома.

Никита. Вон, говорю. И ходить не смей.

Анисья. Не пойду. (Никита толкает. Анисья плачет и кричит, цепляясь за дверь.) Что ж это, из своего дома взашей гонят? Что ж ты, злодей, делаешь? Думаешь, на тебя и суда нет. Погоди ж ты!

Никита. Ну, ну!

Анисья. К старосте, к уряднику пойду.

Никита. Вон! говорю. (Выталкивает.)

Анисья (из-за двери). Удавлюсь!

Явление одиннадцатое

Никита, Акулина, Анютка и Аким.