Война и мир. Том 2

– Но я хочу этого, – сказал он. – Ну, я прошу тебя, дай ему.

Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и, подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взял себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней на диване.

Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое-где титлы, писал следующее:

«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера. Если не вранье, Бенигсен под Прейсиш-Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге всё ликует, и наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туды и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю все было. О Прейсиш-Эйлауском сражении получил еще письмо от Петеньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают, кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»

Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!»

«Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», – подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья все стояла у кроватки и тихо качала ребенка.

«Да, что бишь еще неприятное он пишет? – вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. – Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, все подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» – и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал, не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.

IX

Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хотя и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discrеtion[49 - Скромность.] мучила его и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш-Эйлауского сражения.

«Depuis nos grands succ?s d’Austerlitz vous savez, mon cher Prince, – писал Билибин, – que je ne quitte plus les quartiers gеnеraux. Dеcidеment j’ai pris le go?t de la guerre, et bien m’en a pris. Ce que j’ai vu ces trois mois, est incroyable.

Je commence ab ovo. L’ennemi du genre humain, comme vous savez, s’attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fid?les alliеs, qui ne nous ont trompеs que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l’ennemi du genre humain ne fait nulle attention ? nos beaux discours, et avec sa mani?re impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencеe, en deux tours de main les rosse ? plate couture et va s’installer au palais de Potsdam.

«J’ai le plus vif dеsir, – еcrit le Roi de Prusse ? Bonaparte, – que V. M. soit accueillie еt traitеe dans mon palais d’une mani?re qui lui soit agrеable et c’est avec еmpressement, que j’ai pris ? cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puissе-je avoir rеussi!» Les gеnеraux Prussiens se piquent de politesse envers les Fran?ais et mettent bas les armes aux premi?res sommations.

Le chef de la garnison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu’il doit faire s’il est sommе de se rendre?.. Tout cela est positif.

Bref, espеrant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voil? en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos fronti?r?s avec et pour le Roi de Prusse. Tout est au grand complet, il ne nous manque qu’une petite chose, c’est le gеnеral en chef. Comme il s’est trouvе que les succ?s d’Austerlitz auraient pu ?tre plus dеcisifs si le gеnеral en chef eut еtе moins jeune, on fait la revue des octogеnaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la prеfеrence au dernier. Le gеnеral nous arrive en kibik ? la mani?re Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.

La 4 arrive le premier courrier de Pеtersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du marеchal, qui aime ? faire tout par lui-m?me. On m’appelle pour aider ? faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinеes. Le marеchal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adressеs. Nous cherchons – il n’y en a point. Le marеchal devient impatient, se met lui m?me ? la besogne et trouve des lettres de l’Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voil? qui se met dans une de ses col?res bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s’empare des lettres, les decach?te et lit celles de l’Empereur adressеes ? d’autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il еcrit le fameux ordre du jour au gеnеral Benigsen[50 - Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны и тем очень доволен; то, что я видел в эти три месяца, – невероятно.Я начинаю ab ovo. Враг рода человеческого, вам известный, атакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в Потсдамском дворце.«Я очень желаю, – пишет прусской король Бонапарту, – чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все распоряжения, какие мне позволили обстоятельства. О, если б я достиг цели!» Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать. Все это положительно достоверно. Словом, мы думали внушить им только страх нашей военной этитюдой, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе, и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть решительнее, если бы главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по-суворовски, и его принимают с радостными восклицаниями и большим торжеством.4-го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит все делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает те, которые адресованы другим… И пишет знаменитый приказ Бенигсену.].

«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно, и командовать армией. Вы кор д’арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня».

«От всех моих поездок, – еcrit-il ? l’Empereur[51 - Пишет он императору. – Ред.], – получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевязок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему все дежурство и все принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков все съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.

Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь, при гошпитале, дабы не играть роль писарскую, а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я, – в России тысячи».

Le marеchal se f?che contre l’Empereur et nous punit tous; n’est ce pas que с’est logique!

Voil? le premier acte. Aux suivants l’intеr?t et le ridicule montent comme de raison. Apr?s le dеpart du marеchal il se trouve que nous sommes en vue de l’ennemi, et qu’il faut livrer bataille. Boukshevden est gеnеral en chef par droit d’anciennetе, mais de gеnеral Benigsen n’est pas de cet avis; d’autant plus qu’il est lui, avec son corps en vue de l’ennemi, et qu’il veut profiter de l’occasion d’une bataille «aus eigener Hand» comme disent les Allemands. Il la donne. C’est la bataille de Poultousk qui est sensеe ?tre une grande victoire, mais qui ? mon avis ne l’est pas du tout. Nous autres pеkins avons comme vous savez, une tr?s vilaine habitude de dеcider du gain ou de la perte d’une bataille. Celui qui s’est retirе apr?s la bataille, l’a perdu, voil? ce que nous disons, et ? titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apr?s la bataille, mais nous envoyons un courrier ? Pеtersbourg, qui porte les nouvelles d’une victoire, et le gеnеral ne c?de pas le commandement en chef ? Boukshevden, espеrant recevoir de Pеtersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de gеnеral en chef. Pendant cet interr?gne, nous commen?ons un plan de manoeuvres excessivement intеressant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l’?tre, ? еviter ou ? attaquer l’ennemi; mais uniquement ? еviter le gеnеral Boukshevden, qui par droit d’anciennetе serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d’еnergie, que m?me en passant une rivi?re qui n’est рas guеable, nous br?lons les ponts pour nous sеparer de notre ennemi, qui, pour le moment, n’est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le gеnеral Boukshevden a manquе d’etre attaquе et pris par des forces ennemies supеrieures ? cause d’une de nos belles manoeuvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit, – nous filons. A peine passe-t-il de notre c?tе de la rivi?re, que nous repassons de l’autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s’attaque ? nous. Les deux gеnеraux se f?chent. Il y a m?me une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d’еpilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Pеtersbourg notre nomination de gеnеral en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfoncе: nous pouvons penser au second, ? Bonaparte. Mais ne voil?-t-il pas qu’? ce moment se l?ve devant nous un troisi?me ennemi, c’est le православное qui demande ? grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais-je! Les magasins sont vides,