Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая

* № 177 (рук. № 89. T. III, ч. 2, гл. XIX).

24-го было сражение при Шевардинском редуте, 25-го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26-го произошло Бородинское сражение, которое историки называют великим событием – «La grande bataille de la Moscova»,[487 - [Великая битва под Москвою,]] годовщину которого празднуют теперь и в благодарность[488 - Зачеркнуто: богу] за которое тогда служили молебны как в русской, так и во французской армии, благодаря бога за то, что много убили людей, и про которое Кутузов писал государю, что он его выиграл, а Наполеон объявлял по своей армии и своему народу, что он его выиграл; сражение, про которое до сих пор происходят споры о том, чьи распоряжения были лучше и гениальнее (это слово особенно любят). Для нас же, потомков, событие это представляется столь же печальным событием, как единичное убийство, только настолько интереснее, насколько 80 тысяч убийств, совершенных в один день и на одном месте, интереснее одного, и таким событием, за которое мы не видим предлога ни благодарить, ни укорять бога, как за всякое неизбежное событие – за весну, лето и зиму. Событие это представляется нам неизбежным явлением, которое не могли произвести воли частных людей, Кутузова и Наполеона, и в котором их воли участвовали так же мало, как и воли каждого солдата, событие, которого эти военачальники не только не произвели, но не предвидели, не руководили и не понимали. Их действия – этих гениев были, как и всегда бывает в войне, так же бессмысленны, как действие того солдата, который в упор стрелял в другого неизвестного и чуждого ему человека.

Мы бы не останавливались на анализе действий[489 - Зач.: гениальных] полководцев, ежели бы не существовало то, в кровь и плоть перешедшее, убеждение о гениальности[490 - Зач.: и необходимости] полководцев. – Действия Наполеона и Кутузова в Бородинском сражении были непроизвольны и бессмысленны.

* № 178 (рук. № 89. T. III, ч. 2, гл. XVII—XXI).

<24 августа 1812 года[491 - Зачеркнуто: <было дело> в 3 часа было слышно] вечером узналось в Москве, что французы в 60 верстах[492 - Зач. позднее: от Москвы и надписаны след. три слова.] по Смоленской дороге и сражаются с русскими.[493 - На полях: Общая характеристика Москвы.Казнь повара [?].] В Москве уже всё волновалось, каждый день выходили растопчинские афишки,[494 - Зач.: фр[анцузы]] иностранцы все были высланы, скоро должен был быть готов шар, который полетит в лагерь французов, и многие уезжали по направлению к Нижнему и Тамбову. Из Москвы вывозили и присутственные места и пушки.[495 - Зач.: 22 августа Pierr’у принесли афишку. Вместо зачеркнутого написаны позднее след. восемь слов.] Каждый день разносили растопчинские афишки; в одной писалось: «Здесь мне от Государя поручено сделать большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят, и по ветру и п[ротив] ветру, и что от него будет, узнаете и порадуетесь…» и т. д.[496 - След. фраза вписана на полях позднее. Там же ссылка: В[антыш?] К[аменский?], ч. 3, стр. 138.] В другой писалось: «…а я теперь здоров, у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».

Pierre, прочтя это, болезненно улыбнулся, как он улыбался, когда добрый человек от всей души рассказывал глупый, несмешной анекдот. Это действие производили на него все афишки графа. Он ничего не говорил и не думал даже ясно, но чувствовал, что это что-то не то.[497 - Зач. позднее: 24 утром Pierre прочел следующую афишу: «А..... а я теперь здоров; у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба». Pierr’у было ужасно стыдно, когда он прочел это, он не узнавал приятного, живого Растопчина в этих афишках. Безуховский п[олк]. Вместо зачеркнутого вписан на полях текст след. абзаца.]

Pierre испытывал неопределенное и радостное беспокойство; был в Москве, с утра и до вечера проводя вне дома, и прислушиваясь ко всем слухам.

Собирание и обмундирование Без[уховского] полка было поручено главному управляющему, и дело подвигалось. Pierre уж и не мешался в него – он знал, что во всяком практическом деле он только напутает. Он говорил только управляющему: «Ничего не жалейте. – <Ну, что за дело, что заложить, что продать – делайте>».

Pierre знал только одно, что пришло время, когда хорошо стало таким людям, как он,[498 - Зач.: которым было всё нипочем. Он испытывал постоянно счастливое чувство чел[овека]] которые рады тому, что так или иначе, но расстроивается скучный порядок жизни. Pierre смотрел на ужас, отчаяние акуратных, почтенных людей, – всегда тайных врагов его и радовался. – «А мне-то и хорошо, что пришло время показать, что всё это – вздор». От этого приятного чувства он был[499 - Зачеркнуто: даже] беспокоен, ему всё хотелось еще что-нибудь[500 - Зач. позднее: ухнуть и вписано на полях до конца абзаца.] отдать и как-нибудь сделать себе похуже и совсем, совсем изменить свою жизнь.

Он не засиживался дома и, как вставал, ходил по городу и знакомым. Все говорили по-русски.

– Вы слышали: мы не колебнулись, – говорила ему Жюли Друбецкая, щипля корпию.

– Это подобной древней Риму геройства, – сказал ему А. Б. Голицын.

Ростовы были такие же, как все, старались говорить по-русски, любовались афишами, щипали корпию. Худая Наташа с блестящими глазами присаживалась, слушала и ничего не говорила. Старая графиня заботилась о богатстве дома, составлявшем одну надежду поправления дел, и бранила Разумовского за то, что он теперь отделывался от покупки. Они ждали подвод из деревни для вывоза всего из дома, и экипажей, чтоб ехать в Тамбов. 24 числа Pierre был у них и сказал, что он едет в армию. Когда он сказал это, Наташа изменилась и не спускала с него глаз и проводила его до передней.>[501 - Далее вписан на полях текст след. абзаца.]

Несмотря на то, что всем своим знакомым Pierre,[502 - Зач.: упорно] краснея, одно и то же говорил, что он не только никогда не будет командовать своим батальоном, но что он ни за что в мире не пойдет на войну, что он и по корпуленции своей представляет слишком большую мишень и слишком неловок и тяжел, Рiеrre давно уже волновался мыслью о том, чтобы поехать к армии и самому своими глазами увидать, что такое война.[503 - Зач.: В этот же день]

25 августа, получив от адъютанта Раевского известие о приближении французов и вероятном сражении,[504 - Зач.: Pierre решил ехать сам] Pierr’у еще более захотелось ехать в армию посмотреть, что там делалось, и с этой целью, чтобы сдать свою должность по комитету пожертвований и быть свободным, поехал к Растопчину.

Проезжая по Болотной[505 - Слово: Болотной вписано позднее.] площади, он увидал толпу у Лобного места и, остановившись,[506 - Зач. позднее: увидал, как <сводили> отвязывали от кобылы человека. Вместо зачеркнутого надписан дальнейший текст, кончая: жалостно стонавшего] слез с дрожек.

Это была экзекуция французского повара за обвинение в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека в синих чулках и зеленом камзоле,[507 - Зач. позднее: который имел не русской вид. Это был французский повар и написаны три след. слова.] с рыжими бакенбардами.

Другой[508 - Зачеркнуто: стоял] преступник, худенький и бледный, стоял тут же[509 - Дальнейший текст, кончая: послышались слова вписан на полях позднее.] с испуганно болезненным видом, подобным тому же, который имел худой француз.

Pierre проталкивался сквозь толпу, спрашивая: – Что это, кто, за что, – и не получал ответа; толпа чиновников, народа, женщин жадно смотрела и ждала. Когда толстого человека отвязали и он, видимо, не в силах удержаться, хотя и хотел этого, заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди, толпа заговорила, как показалось Pierr’у для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости, и послышались слова:

– То-то теперь запел: патушка, переяславные, ни пуду, ни пуду,[510 - Зач.: шутил] – говорил один,[511 - Зач. позднее: фабричный и надписаны след. три слова.] вероятно кучер господский, подле Pierr’а.[512 - Зач.: Pierre, когда он сошел с дрожек и сам не зная зачем пошел толкаясь в толпу]

– Что, мусью, видно, русский соус кисел, француз набил оскомину,[513 - След. четыре слова вписаны позднее.] – подхватил шутку кучера приказный. Pierre посмотрел, покачал головой, сморщился[514 - Зач. позднее: треснул изо всех сил фабричного по затылку Вместо зачеркнутого надписаны след. шесть слов.] и, повернувшись, пошел назад к дрожкам,[515 - Зач. позднее: и поехал дальше. Вместо зачеркнутого вписан дальнейший текст, кончая: Pierre поехал домой] и решил, что он не может больше оставаться в Москве и едет к армии.

Растопчин был занят и через адъютанта выслал сказать, что очень хорошо. Pierre поехал домой и оставил приказание своему всезнающему, всемогущему, умнейшему и известному всей Москве дворецкому Евстратовичу о том, что он в ночь поедет в Татаринову к войску.[516 - Зач.: Pierre в ночь 25] <И дворецкий всё вспомнил и обо всем распорядился. Он старого Безухого берейтора послал с подводой и лошадьми верховыми вперед, а графу была готова коляска и выслана подстава.>

К утру 25, никому не сказавшись, Pierre выехал и приехал к вечеру к войскам[517 - След. четыре слова вписаны позднее.] в дрожках на подставных. Лошади его ждали в Князькове. Князьково было полно войсками и до половины разрушено.[518 - Позднее на полях вписан текст до конца абзаца.] По дороге у офицеров Pierre узнал, что он выехал в самое время и что нынче или завтра[519 - Зач.: назначено] должно было быть генеральное сражение. «Ну что ж делать? Ведь я этого хотел, – сказал сам себе Pierre, – теперь – кончено».

У разломанных ворот стояла его подвода с кучером, берейтором и верховыми лошадьми. Pierre было проехал своих, но берейтор,[520 - Зачеркнуто позднее: с криком бежал сзади и надписаны след. три слова] узнав, окликнул его, и Pierre обрадовался, увидав свои знакомые лица после бесчисленного количества чужих солдатских лиц, которые он[521 - Зач.: только и] видел дорогой.[522 - След. абзац вписан позднее на полях.]

Берейтор с лошадьми и повозкой[523 - Зач.: подле] стоял в середине пехотного полка.[524 - Зач.: в лесу у разваленной караулки.]

Для того, чтобы иметь менее обращающий на себя общее внимание вид, Pierre намерен был в Князькове переодеться в[525 - След. слово вписано позднее.] ополченский мундир своего полка, но, когда он подъехал к своим (переодеваться надо было тут, на воздухе), на глазах солдат и офицеров, удивленно смотревших на[526 - Зач. позднее: него и надписаны след. девять слов.] его пуховую белую шляпу и толстое тело во фраке, он раздумал.[527 - Зач. позднее: Притом неловко и глупо ему казалось одеться в свой мундир, как будто напоминая о своем полке и вызывая на вопросы. – «Нет, нечего делать, так поеду».] Он отказался также от чая, который приготовил ему берейтор и на который с завистью смотрели офицеры.[528 - Зач. позднее: <Надо> Им, верно, хотелось, но как предложить им? Делать нечего. Нельзя. Затем вписано на полях и снова зачеркнуто: которым желал и не смел Pierre предложить этот чай. Далее вписан на полях текст до конца абзаца.] Pierre торопился скорее ехать. Чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевало беспокойство. Он боялся и сражения, которое должно было быть, и еще более боялся того, что опоздает к этому сражению.

Берейтор привел двух лошадей. Одну рыжую, энглизированную, другого вороного жеребца.[529 - След. фраза переправлена из: Pierre ездил давно верхом, еще когда он был женихом. Он ехал с намерением подвергаться всем опасностям генерального сражения] Pierre давно не ездил верхом, и ему жутко было влезать на лошадь. Он[530 - Зач. позднее: улыбнулся и] спросил, какая посмирнее. Берейтор задумался.

– Эта мягче, ваше сиятельство.[531 - Зач.: Pierre <взялся> схватил зa гриву Дальнейший текст, кончая: он схватился за гриву вписан на полях позднее.]

Pierre выбрал ту, которая была помягче, и, когда ему ее подвели, он, робко оглядываясь – не смеется ли кто над ним – он схватился за гриву с такой энергией и усилием, как будто он ни за что в мире не выпустит эту гриву, и влез, желая поправить очки и не в силах отнять руки от седла и поводьев. Берейтор неодобрительно посмотрел на[532 - Зачеркнуто: наивно вывернутые] согнутые ноги[533 - След. шесть слов вписаны позднее.] и пригнутое к луке огромное тело своего графа[534 - Зач. позднее: на напряженность корпуса и, сев на свою лошадь, хотел ехать за Рiеrr’ом. и вписано окончание фразы.] и, сев на свою лошадь, приготовился сопутствовать.

– Нет, не надо,[535 - След. три слова вписаны позднее.] оставайся, я один, – прошамкал Pierre. Во-первых, ему не хотелось иметь сзади себя этот укоризненный взгляд на свою посадку, а во-вторых, не подвергать берейтора тем опасностям, которым он[536 - Зач.: твердо] намерен был подвергать себя.[537 - Позднее зач.: Pierre пустил свою лошадь – что будет, то будет – и, удержавшись на седле, остановился и успокоился. Pierre <с той же методичностью> верный попыткам методичности, которые были в нем, вероятно, потому, что в характере его всё было враждебно всякой методичности, сделал себе план и маршрут, куда и куда он должен ехать. <Во-первых, в главный штаб,> в главный штаб, по войскам и позициям, ночевать в Перновский полк к князю Андрею.Pierr’у многое было интересно в этом предстоящем сражении, как всегда и вечно было одним из самых интересных явлений жизни для мыслящего человека явление войны. Люди чужие убивают друг друга. Во-первых, как управляются все эти массы и подчиняются одной воле? Рiеrre был когда-то охотник до стратегических соображений, и тактическая сторона дела интересовала его. 2) Каким духом руководятся все эти массы? 3) И самое главное, вопрос для невоенного: что, был бы я трус или нет?Прежде всего Pierre направился в деревню Татаринову, где стоял Кутузов с главной квартирой. Как только Pierre выехал один верхом между войск с мыслью о том, что теперь ему уже нельзя отказаться от опасности, и о том, что каждую минуту может ожидать его, ему стало страшно за свое толстое, белое, нежное тело и, чтобы поддержать в себе мужество, он живо вспомнил то чувство патриотического воодушевления, в котором он находился в дворянском собрании, и под влиянием этого чувства почувствовал удовольствие в мысли показать, что всё – не только богатство, но и самая жизнь – вздор, в сравнении с чем-то. С чем? он не знал. Ни в войсках, которые проезжал Pierre, ни еще менее в Татариновой, где сосредоточивалось всё высшее и блестящее сословие армии, он не нашел этого настроения.По дороге он был, не доезжая Татариновой, в Бородине, которое было все <обвалено> загромождено вонявшими и работавшими ополченцами, он был остановлен толпой народа, впереди которой шли с пением попы.«О ду-ша-ах на-ших», пели священники и сзади солдаты несли икону. Pierre, сняв шляпу, остановился. Бывшие подле него рабочие весело бросили лопаты и побежали, крестясь, к шествию. Им, видно, весело было прервать тяжелую работу. Солдаты также подходили навстречу толпами и, сняв кивера, набожно крестились. Но Pierr’y очевидно было, что набожность солдат, <не имела ничего общего с иконой> с которой они встречали икону Смоленской божьей матери, которую носили перед сражением по полкам, не имела ничего общего с предстоящим сражением и патриотическим духом.Солдаты отходили, и ополченцы брались опять за лопату совершенно в том же расположении духа, в котором они оставляли их. Вместо зачеркнутого вписан на полях и между строками новый текст до конца варианта.]

Закусив губу и пригнувшись наперед, Pierre ударил обоими каблуками по пахам лошади, этими же каблуками уцепился за лошадь, натянул и дернул неровно на сторону взятыми поводьями и, не отпуская гриву, пустился по дороге неровным галопом, предавая свою душу богу.

Проскакав версты две и едва держась от напряжения на седле, Pierre остановил свою лошадь и поехал шагом, стараясь обдумать свое положение.[538 - См. далее, вар. № 186.На полях конспект: Кутузов всхлипывает, говоря с войсками.Шуберт, разгоряченный спором, скачет в атаку. Он храбр против пехоты и храбр против французов.Кутузов под Аустерлицем в горячности – каналь[ями] бранится.Hеl?ne читает много книг и Corinne.Главная квартира – изба в три окна. Обед у Бенигсена.Икона. Кутузов: Votre charmante femme. [Ваша очаровательная жена.] Едет к Тучкову. – Ах, это очень интересно: ничего не видит. Прик[азание] о перевязочном пункте и лекаре. К князю Андрею. Он дре[млет] у костра. Поезжай к Б., у Кутузова ничего не увидишь. Офицеры. Тимохин. Солдаты продрогшие. Философия Андрея с Рiеrr’ом.Зачеркнуто позднее: <Первое [1 неразобр.]> В улице, в дер. Татариновой]

№ 179 (рук. № 89. T. III, ч. 2, гл. XXI—XXIII).

<У Бенигсена был в саду обед в палатке, приготовленный отличным поваром, с отличными винами. Хотя Pierre и не был знаком с ним, Кутайсов повел его к нему.

– Он очень рад будет. Все у него обедают.[539 - Зач.: А после]

Pierre хотел ехать сейчас осматривать позицию, но Кутайсов отговорил:

– Лучше поезжайте после обеда с Бенигсеном. Он едет. По всей позиции проедет.

– Ах да. Это – очень интересно.

Действительно, после обеда он сел на дрожки с адъютантом Тучковым и поехал.>[540 - На полях: <Б[енигсен] разговаривает о фланге и готовится к отсылке курьера к царю. Это вопрос жизни и смерти. Видно, что он напряжен и дрожит, как дрожит человек перед решением участи.>]

Они проехали по фронту линии назад[541 - Слово: назад вставлено позднее.] через окапываемое бруствером[542 - Слова: окапываемое бруствером вставлены позднее.] Бородино,[543 - Зач. позднее: окапываемое ополченцами, в котором оставались еще избы, но никого уже не было жителей и надписаны след. пять слов.] в котором уже был Pierre, потом[544 - Зач. позднее: мимо и надписано: на] на редут,[545 - След. восемь слов вписаны позднее.] еще не имевший и потом получивший название редута Раевского, на котором устанавливали пушки. Pierre не обратил никакого внимания[546 - След. три слова вписаны позднее.] на этот редут. (Везде одинаково копали.) Он не знал, что это место сделается памятнейшим из всех мест[547 - След. два слова вписаны позднее.] Бородинского поля, потом[548 - След. два слова вписаны позднее.] они поехали к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревны изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали через поломанную, выбитую, как градом, рожь по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши, тоже тогда еще копаемые и[549 - Зачеркнуто: ничем не известные и вписано окончание фразы.] памятные Pierr’у только потому, что здесь он, слезши с лошади, во рву позавтракал с Кутайсовым у[550 - Зач.: офицера] полковника, предложившего им битков.

Бенигсен остановился[551 - След. два слова вписаны позднее.] на флешах и стал смотреть на неприятелей напротив, в бывшем нашим еще вчера Шевардинском редуте, он был версты за 1?, и офицеры уверяли, что там группа это Наполеон или Мюрат.[552 - Зач. позднее: Бенигсен и вписаны след. семь слов.] Когда Pierre подошел опять к Бенигсену, он говорил что-то, критикуя расположение этого места и говоря: – Необходимо надо было подвинуться вперед.

Pierre внимательно слушал,[553 - Зач.: глядя ему в рот, терп[еливо], но всё не понимая значения слов Бенигсена.] дожевывая битки.

– Вам, я думаю, не интересно[554 - Зач. позднее: сказал и вписаны след. пять слов.], – вдруг обратился к нему Бенигсен.

– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Pierre фразу, повторенную им раз 20 в этот день и всякий раз не совсем правдиво.[555 - Зач.: Ему было очень интересно, но он ничего не мог понять и не мог понять так, как молодые люди не понимают Бетховена или Гете оттого, что они ищут найти это понимание в какой-то другой, высшей и ненормальной сфере.Pierr’у казалось всё это очень премудро. Например]

Он не мог понять, почему флешам надо было быть впереди, чтобы их обстреливала Раевского батарея, а не Раевского батарее быть впереди, чтобы ее обстреливали флеши.[556 - Зач.: потому что так после обеда пришло в голову Бенигсену, этого он не мог понять.]

– Да, это очень интересно, – всё говорил он.[557 - Зач. позднее: Но что ему было более всего интересно, это то, что он действительно почти понял, но потом опять спутался. Это – левый фланг и вопрос о том, как поместить и вписано кончая: недовольством помещения]

Наконец они приехали на левый фланг, и тут Бенигсен еще более спутал понятия Pierr’а своим недовольством помещения корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг. Вся позиция Бородина представлялась Pierr’y следующим образом.[558 - Зач.: Лишь]

Передовая линия, несколько выгнутая вперед, простиралась на 3 версты от Горок до позиции Тучкова. Почти по середине линии, ближе к левому флангу, была[559 - Слово была вписано позднее.] река Колоча с крутыми берегами,[560 - Зачеркнуто: которую трудно обойти правому флангу и вписано окончание фразы.] разрезавшая всю нашу позицию надвое.

Выступающим пунктом справа налево были: 1) Бородино,2) редут Раевского, 3) флеши, 4) оконечность левого фланга – леса березника в оглоблю,[561 - След. четыре слова вписаны позднее и далее зач.: и за ним старая Калужская дорога.25 числа началась речь об том, что французы могут обойти левый фланг, и про это все говорили и разные слышал суждения в этот день Pierre и затем ехал туда Бенигсен. Значительно отступив от линии, там стоял Тучков и казаки. Полковник 1-го полка подошел к Бенигсену (у него было сердитое лицо) и начал кричать, говоря, что здесь стоять нельзя, что людей перебьют под горой. Бенигсен, печально улыбаясь, молча слушал и поехал вперед смотреть, потом подъехал Тучков, и Бенигсен сказал, что корпус надо передвинуть вперед. Тучков не соглашался. Бенигсен приказал именем главнокомандующего и уехал, когда войска двинулись. Вместо зачеркнутого вписан текст след. абзаца.] у которого стоял Тучков.

Правый фланг был сильно защищен рекою Колочею, левый фланг был слабо защищен лесом, за которым была старая Калужская дорога. Корпус Тучкова стоял почти под горой.[562 - Зач.: Подъехав к первому казачьему полку, стоявшему тут] Бенигсен нашел, что корпус этот стоит не хорошо и приказал подвинуться ему вперед на версту расстояния.[563 - На полях: <Тут Pierre видел мужиков с тачками. Они были очень веселы, «но на что они были нужны?» думал Pierre>]