Онтическое сознание

И, как бы там ни было, мы не должны полностью игнорировать редукцию темы действительности к в-себе-бытию. Ведь эта редукция уже есть факт истории Философии[3 - Однако сами мы не будем редуцировать всю онтологию к разрешению данного вопроса, а просто ответим на него. Ответим на вопрос о действительности и взаимосвязи этих сфер Сущего.]. Поэтому нам необходимо разрешить вопрос о действительности идеи и материи и их взаимосвязи. Поэтому поставим также вопрос о корреляции и актуальности этих фундаментальных порядков Сущего. Как осуществляется действительность идеи и материи, и как они коррелируют? Таков вопрос о действительности идеального и вещественного. Его разрешением должна быть непротиворечивая теория, объясняющая актуальность обеих сторон Мироздания и их взаимосвязь.

Что есть Сущее?

Вопрос о том, что есть Сущее, несомненно, является вопросом о природе Сущего. Следовательно, ответом на этот вопрос будет раскрытие целокупности имманентного бытийного устройства всего существующего – природы Сущего. Стало быть, ответом на этот вопрос будет сущностный ответ, это будет раскрытие сущностных аспектов Сущего и синтез в единое знание о Сущем. Но чтобы синтезировать в единый сущностный смысл, мы сначала будем анализировать Сущее так, как оно нам является и проявляется. Чтобы понять, что есть Сущее, понять сущностно, необходимо понять, что основывает Сущее. Нужно выяснить, что есть начала Сущего и что есть основа Сущего. А чтобы их выявить, нужно ответить на вопрос о происхождении Сущего (почему есть Сущее, а не ничто?) Этот вопрос у нас составлен, поэтому после ответа на него, а также на вопрос о сути такого принципиального сущего как сознание, мы можем приступить к ответу на вопрос о началах Сущего и о природе Сущего.

Что есть Сущее? У нас уже есть формальный ответ: Сущее есть всё, что существует. У нас также есть трансцендентальный ответ: Сущее есть трансцендентальная тотальность всего существующего. Если формальный ответ слишком абстрактный, ведь в нём нет иного смысла, кроме утверждения Бытия всего, что есть. То есть утверждается один, пусть и самый основной, аспект Сущего, и его сфера утверждается на всё, утверждается его тотальность. Придаётся наибольшая из возможных всеобщность аспекта Бытия. Вот о чём говорит формальный ответ, вот его смысл. Смысл трансцендентального ответа являет нам прибавление трансцендентального аспекта Сущего, который выражает трансцендентно-имманентную структуру всего Сущего. Трансцендентальному свойству придаётся характер наибольшей всеобщности в этом ответе. Трансцендентальный ответ выражает гораздо больше смысла, чем формальный, он выражает трансцендентно-имманентную природу Сущего. И действительно, всё Сущее не есть полностью имманентное по природе, ведь имеет множество порядков действительности (взять протяжённое и умозрительное – между ними нет и не может быть абсолютной имманентности), но и подлинной трансценденции внутри Сущего нет и быть не может (у нас даже при нахождении в протяжённом мире есть идеи Мироздания, Сущего и Совершенного Духа; это означает, что подлинной трансцендентности ничто внутри Сущего не достигает, и притом ничто не может быть подлинно трансцендентным внутри Сущего, потому что не может быть трансцендентно самому Сущему). Всё Сущее трансцендентно-имманентно по природе. Будучи целым, оно проявляет это внутри себя, а, будучи проявлением, указывает на целое.

Прежде чем дать сущностный ответ на вопрос о природе Сущего, необходимо ответить на вопрос о Первопричине Сущего (почему есть Сущее, а не ничто?) и поставить вопрос о началах Сущего. Тогда будет ясным и основание Сущего. Суммируя всё это, мы сможем ответить на вопрос о природе Сущего.

Что есть начала Сущего? Такая форма вопроса относительно начал Сущего будет наилучшей. Ответив на данный вопрос, мы сможем принципиально понять природу Сущего и ответить на вопрос о том, что есть Сущее. Отмечу ещё, что, согласно Аристотелю, вопрос о том, что есть Сущее, является основным вопросом Философии.

В чём смысл Сущего?

Вопрос о смысле Сущего уникален тем, что является, с одной стороны, результатом всей теоретической части Философии, а, с другой, праксеологическим императивом. Потому как понятый и раскрытый истинный смысл Сущего достоин того, чтобы следовать его осуществлению.

И действительно, ответа на этот вопрос не может быть без эпистемологического и онтологического фундамента, а сам этот вопрос по существу этический. Ведь смысл Сущего должен являть собой не просто цель, но тот животворящий принцип, то начало, что конституирует нравственность и познание. Ибо если Сущее не имеет смысла, то нет основы и для смысла конкретной жизни, нет смысла для нравственности и нет смысла познавать, творить, трудиться и совершенствоваться. Необходимость эпистемо-онтологической основы и сама сложность вопроса, фундаментальность объекта и предмета этого вопроса дают результат: ответ на этот вопрос есть вершина Философии.

В духовной культуре человечества мы знаем данный философский вопрос о смысле Сущего как вопрос о смысле жизни. Причём не всеобщей жизни и даже не разумной жизни как таковой, а конкретно о смысле человеческой жизни. Это очень популярный вопрос. Причина популярности, думаю, в его практическом характере. При всей его популярности в мышлении, искусстве, духовной культуре вообще и рядовом философствовании нельзя не заметить, что конкретной постановки, разработки этот вопрос в серьёзной Философии не имеет. Обычно определённая философская система не обладает чёткой формой темы смысла жизни. Как правило, тема смысла жизни разрабатывается в монографиях, а не является ключевым элементом системы. В системных же трудах ответ на вопрос о смысле жизни не выражается как ответ, а является естественным выводом мышления из контекста всей систематики.

Я же поставлю не только вопрос о смысле Сущего, но и в его архитектонике вопрос о смысле жизни. Но вопрос о смысле жизни не есть вопрос о смысле всеобщей жизни. И также не есть вопрос о смысле всякой партикулярной формы жизни. Меня как человека интересует смысл человеческой разумной и духовной жизни. Думаю, не только у меня есть именно этот интерес.

В чём смысл Сущего? Этот вопрос обращён к смыслу, причём в совершенной всеобщности. Смысл, как мы помним, есть идеальное синтетическое единство аспектов сущего. Здесь в вопросе о тотальном смысле всего существующего есть интенциональный оттенок (опять же смысловой). В подходе к смыслу Сущего ясно различаются направленность и цель. Тут смысл существует в образе целеполагания. Также, как и в понятии «осмысленность». Осмысленность действия, процесса. Можно сказать, что не столь к статичному понятию смысла здесь задаётся вопрос, сколь к понятию осмысленности. Здесь явно различим процессуальный или актовый характер смысла. Смысл Сущего предполагается как интенциональный, синтетический и целевой. Как целеполагание или парадигма (как мы помним – направление развития). При этом также ясно виден аспект имманентности смысла Сущему. Он не отдельно сущ, а есть внутреннее и природное фундаментальное свойство самого Сущего. И всё это различение достигается даже при беглом анализе смысла.

Теперь нужно поставить вопрос о смысле жизни. Его лучше всего будет сформулировать так, чтобы было понятно, с одной стороны, что это всеобщий смысл жизни человека как такового, а, с другой, что главный фактор здесь не телесность, протяжённость, временность человека, а, напротив: неконечность, непротяжённость, вечность, непрерывная разумная и нравственная константа человека. Поэтому лучшим образом вопрос о смысле человеческой жизни будет построить следующим образом.

В чём смысл жизни человеческого духа, человеческого «я»? Нужно также помнить, что ответ можно будет дать, только ответив на вопрос о смысле Сущего. Ибо дух человека включён в Сущее, так как сам существует. В этой форме вопроса о смысле жизни виднеется и идеальность природы человека, и особенность разумности, и особенность человечности. В этой постановке есть онтическая полярность человека, где, с одной стороны, предстаёт мощь всеобщности, истины мышления и высшая идеальная действительность, а, с другой, ограниченность, временность, включённость в контекст (времени, культуры, общества итак далее). Этот вопрос хорошо отображает эту данность. А ответ должен послужить разъяснением кажущихся противоречий.

По моему суждению, это главный вопрос Философии. Ибо он объединяет эпистемологию и онтологию, которые должны стать прочным фундаментом его ответа, а по существу является этическим. Ответ на этот вопрос самый всеобщий и конкретный и раскрывает Сущее в его идеальности больше, чем ответ на любой другой философский вопрос.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

СОЗНАНИЕ

Анализ сознания

Оформив основные вопросы Философии, приступим же к поиску их ответов. Начнём с познания самого онтически ближайшего каждому из нас, с того, что является самой сутью каждого из нас – сознания.

Анализ сознания нужно начать с предпонятия сознания. Предпонятие сознания есть общее представление о сознании, которое у нас есть как результат опыта. Общее представление о сознании есть некоторый естественный, общий и пока абстрактный синтез всех представлений о сознании, которые у нас наличествуют в опыте. Предпонятие сознания являет нам общие очертания того, что сознание есть познающее: обладающее перцепцией и действующее бытие. Здесь же мы различаем и апперцепцию, ибо мы определили перцепцию как перцепцию (как данность сознания, ещё не осознанную как сознавание), то есть, осознав её, возвысились над ней и заключили её в понятие. Также мы отличили апперцепцию (осознанное сознавание, осознанное осознание) от перцепции. Сознание как действующее, как деятельное мы пока находим в апперцепции – сознание осознаёт свою перцепцию. После первичного различения сознание аналитически может различить свои свойства и способности. К свойствам сознания относятся те аспекты сознания в целом, что актуальны перманентно. К способностям сознания относятся те аспекты, что получают актуальность из направленных действий самого сознания. Перечислим свойства и способности сознания, явно различимые нами в порядке от низших к высшим (от менее актуально-идеальным к более актуально-идеальным): ощущение, эмоциональность, восприятие, память, представление, воображение, чувственность, самосознание, созерцание, рассудок, воля, разум, ум, совесть.

Как видно, различие свойств и способностей идёт от наименьшего смыслового наполнения к наибольшему и от наибольшей аффектации (внешнего воздействия) к наименьшей. То есть от наиболее внешней к наиболее внутренней жизни сознания. К этому ряду свойств и способностей может возникнуть вопрос: а где же само сознание? Ведь тут есть самосознание и разум, и восприятие, но нет самого сознания. Задающим такой вопрос следует ещё раз прочитать об ошибке целого и частного в отношении сознания, которую я описал в пункте «Что такое сознание?» в предыдущей главе. Ведь сознание есть целое, к которому относятся все вышеперечисленные предикаты и способности.

Всё это многообразие есть в сознании как перцепция или сознаваемое и как апперцепция или осознание сознавания. При этом память, представление, воображение, мышление (не важно, рассудочное, разумное или мышление ума), самосознание и воля суть и свойственные сознанию предикаты, и способности исходящие из самого сознания. Суть онтического различия между ними в сознании и, соответственно нашей дистинкции, в том, что свойства либо перманентно аффективны, либо актуализируются аффективно, а способности актуализируются самим сознанием. Свойства постоянны или актуализируются внешне тем, что нечто аффицирует сознание, способности внутренние и актуализируются самим сознанием. Однако очень важно будет отметить, что, хотя способности исходят изнутри сознания, актуализируются сознанием, это не значит, что они есть само сознание или сознающий. То, что способности исходят из самого сознания, это не значит, что они тождественны сознанию, сознающему. В этом каждый может убедиться лично. Моё мышление, моя воля, моё самосознание даны мне также внешне (в смысле как явления), как и восприятие, ощущение, эмоция, чувство, совесть. И свойства, и способности явлены мне, но не есть я сам. Я обладаю ими, но не являюсь ими, а являюсь единством всех их.

Поняв вышеизложенное, логично будет задать вопрос: что объединяет всё это многообразие (свойства, способности и содержание, которое они дают)? На отличие свойств и способностей я уже указал. А единство этого всего в сознании, и это ясно. Но не в том, что они есть всё сознание, а в том, что они есть аспекты сознания. И единство в том, что они даны в сознании сознающему. Действительно, самонаблюдение показывает, что всё содержательное многообразие, а также свойства и способности, посредством которых сознание им обладает, объединяет то, что все они для сознания суть данность. Феноменальная данность. Всё это суть явления данные сознанию. Одни даны внешне и аффективно, а другие внутренне и изменяемы самим сознающим. Они также не есть сознающий, а есть данность сознания.

Есть также ещё одно фундаментальное отличие свойств и способностей. Причём это отличие всех свойств ото всех свойств и способностей и всех способностей от других способностей и всех свойств. Это отличие заключается в способе данности. Все свойства и способности мне хотя и даны, но даны по-разному. Ведь чувственный предмет дан мне в восприятии иначе, чем моя мысль в мышлении. Но эти способы данности не есть что-то внешнее самим свойствам и способностям. Более того, сами свойства и способности и следует назвать способами данности.

Из этих способов данности шесть являются свойствами и шесть являются способностями. Свойствами сознания являются: ощущение, эмоциональность, восприятие, чувственность, созерцание, совесть. Способностями сознания являются: память, представление, воображение, мышление, самосознание, воля. Свойства перманентны или аффективны, пусть и по-разному, разным способом и образом. Со способностями также, они все направленно актуализируются самим сознанием, но образ, способ актуализации разный, хотя общее у способностей – это направленность.

Действительность свойств в том, что они либо постоянны, либо актуализируются внешним воздействием. Действительность способностей в том, что сознание довлеет и актуализирует. Всё это относится к данности, но что насчёт сознающего, что насчёт того, кому данность дана? Этот вопрос вообще-то редко звучит в Философии сознания. Очевидно, от того, что дойти в рефлексии до самого сознающего очень сложно. Можно назвать того, кому данность дана сознающим, но гораздо точнее будет назвать сознающим «я» или просто «я». Если бы мы назвали того, кому данность дана сознающим, то получилась бы путаница. Нам пришлось бы говорить, что сознающий обладает сознанием. А если мы назовём того, кому дано в сознании многообразие, «я», то будет понятен смысл высказывания: «я» обладает сознанием («я» сознаёт). Кроме того, «я» всем нам близко и привычно, ведь каждый из нас мыслит и говорит о себе: я мыслю, я пишу, я сплю, я бодрствую, я иду et cetera. Это понятие есть форма именно того смысла, который нам здесь нужен и важен. «Я» естественно и привычно для любого человеческого сознания. В отличие от искусственного новоевропейского «субъекта» или такого же искусственного аналитического «когнитивного агента», также называемого «агентом сознания». Самосознание также не является «я», как и cogito или апперцепция. Самосознание – это способность «я» себя осознавать. Но когда «я» себя не осознаёт, оно тем не менее действительно и не перестаёт существовать. Ego cogito также, скорее, есть выражение акта рефлексии и самосознания, а cogito в целом есть выражение сознания, но не самого чистого «я». Апперцепция же есть осознанное осознание.

У нас есть теперь понятия сознания, данности и «я». Если с данностью всё оказалось не так уж сложно, данность есть всё, что дано, то «я» представляется более чем загадочным. Что можно сказать о «я» на этом этапе? При первичном анализе «я» предстаёт как центр сознания, соединяющий его в единое целое. Что же, уже неплохо. Ведь «я» как бытие и как познаваемое настолько сложно, что большинство людей, занимающихся наукой о сознании, вообще не доходили до его смысла и понятия. Но тут также великую роль играют основания, из которых исходят.

Данность же при первичном анализе предстаёт как всё, что дано «я» в сознании. И это верное определение, хотя и первичное. Смысл данности понятен, поскольку сама данность всегда наличествует для «я». Не нужно даже дополнительного внимания, чтобы уразуметь, что данность есть всё, что дано. Другое дело само «я», которому всегда всё дано, но которое само не есть данность, а есть тот, кто имеет данность перед собой.

При первичном анализе сознания мы обнаружили свойства и способности сознания, которые есть способы данности и сами даны, а также обнаружили «я», которое осознаёт. В итоге первичного анализа мы имеем сознание как «я» и данность. Теперь нам нужно выяснить, в чём их единство и взаимосвязь.

Раскрытие и развитие сознания

Для выявления единства и взаимосвязи «я» и данности в сознании обратимся к раскрытию и развитию сознания. Как индивидуальное сознание появляется и развивается.

Скажем сразу о потенциальности сознания. Важно, что сознание заключает в себя все свойства и способности потенциально. Актуальными их делает внешний мир и само сознание. Сознание как идеальное бытие заключает в себя целое таким, какое оно есть, раскрытое во всей своей действительности. Однако в начале это лишь потенциальность. Сознание уже включает в себя все свои качества, свойства, способности. Оно включает их в себе в целом. Сознание уже потенциально есть самосознание, оно потенциально знает себя. Сознание потенциально есть воспринимающее, созерцающее, волящее, мыслящее. Сознание потенциально есть идеальное целое, то «я», которое всем этим обладает и по своей природе существует как таковое.

Раскрытие же этой идеальной потенциальности целиком стоит за развитием организма, который является формой сознания. Орудием идеальности.

Сознание начинается с простого, примитивного ощущения. И на этом этапе уже есть «я», ибо оно ощущает. И есть данность, ведь ощущение дано «я». Пусть в ощущении мало различия, а «я» не осознаёт себя (так как на этом этапе ещё нет самосознания, а есть лишь ощущение внешнего раздражителя), не знает себя, всё же оно есть, потому как принимает ощущение на себя, ощущает, обладает данным ощущением. Ощущает «я», сознавая (не апперцептивно само собой, а как довлеющую данность) телесную аффектацию, исходящую от органов чувств. Основными чувственными ощущениями «я» со времён Аристотеля считаются следующие: зрение (самое совершенное из них), слух, осязание, обоняние и вкус. На самом деле их, конечно, больше, и наука уже знает о многих других. С философской же точки зрения дело в различении феноменов друг от друга. Такое-то явление есть для меня благодаря слуху, а такое-то я вижу, значит, благодаря зрению и т. п. Хотя традиционно выделяют пять чувственных ощущений, их гораздо больше. Есть ощущение температуры, наличествует ощущение пространства, чувство, благодаря которому мы воспринимаем время, также есть. Часто смешивают понятия органов чувств и самих чувств, ощущений, то есть, к примеру, путают глаза и зрение. Но Философия не должна исследовать телесные органы, об этом уже сказано во введении. Философия должна исследовать сами чувства, ощущения, восприятие. Как идеальные свойства сознания. Свойства видеть, слышать, осязать и так далее. Свойства чувствовать, ощущать, воспринимать.

Пока на этапе ощущения сознание есть лишь комплекс ощущений, воздействующий на «я», которое погружено в забвенный сон своей примитивной данности.

Далее в сознании пробуждаются примитивные реакции на ощущения – эмоции. После того, как проснулось ощущение внешнего, отстранённая от полноты действительности частная данность, просыпается и первичная душевная реакция на эту данность. Психическая реакция на ощущения чуть более конкретна, чем сами ощущения, так как она является большей идеальностью и для самого сознающего «я» более непосредственна. Эмоции также даны, их тоже можно назвать данностью, но эта данность уже внутренняя. Это данность собственной реакции на внешний мир. Не довлеющее извне, а довлеющее изнутри. Эмоция является стремительно и также стремительно угасает. Её можно назвать непродолжительным чувством. Эмоция быстра и ещё абстрактна. А основной её смысл – это душевное, первичное, внутреннее реагирование на феномены внешнего мира, на феномены данности.

С пробуждением эмоций в сознании раскрывается один из главнейших фундаментальных аспектов бытия сознания – переживание. То есть, когда данность не просто дана, а в осознании своей данности «я» обладает некоторой активностью от самой абстрактной реакции (эмоция) до определения своей данности (ум, воля, совесть). Переживание – это внутренняя данность, идущая из самого «я». Переживание – это отношение «я» к своей данности, активное отношение.

После актуализации эмоции, реакции на данность чувственных ощущений, после появления переживания данности, отношения к ней в сознании обретает действительность восприятие. Восприятие отличается непрерывностью, единством, отчетливой ясностью и внутренним различием, различием ощущений. В отличие от рваной и неровной данности ощущений, данность восприятия перманентна и устойчива. В отличие от ощущений как таковых, ощущения в восприятии обретают отчётливость и различие. Восприятие может вобрать в себя множество чувственных ощущений и эмоций, переживаний. В восприятии «я» отличает одно от другого. В восприятии «я» отличает эмоцию от ощущения, одну эмоцию от другой, одно ощущение от другого. С появлением восприятия «я» начинает различать. Восприятие есть целостность всей чувственной данности.

Память и представление. Когда сознание воспринимает, то раскрывается память и представление. Я поставил память и представление на одну позицию постольку, поскольку они раскрываются одновременно. Одно не может быть без другого.

Сознающий с раскрытием памяти и представления не только воспринимает актуальную внешнюю ему данность, но и запечатлевает эту данность таким образом, что может воспроизвести её, когда она актуально и внешне не является сознанию. Представление – это те образы, которые запечатлело сознание и которые может воспроизвести. Образы в широком смысле. Как идеальные изображения того, что было или может быть воспринято чувственно. То есть не только визуальные, но и образы звука, запаха, вкуса, даже ощущения тепла или холода, воспринятые когда-то, и тому подобное. Интересно, что эти чувственные изображения, восстановленные как представления с помощью памяти, являются более слабо, менее отчётливо, нежели актуальные восприятия. Образы памяти, не то чтобы абстрактнее актуально данного восприятия, а точнее будет сказать, менее наличны. Наличное бытие образов памяти менее действительно, чем наличное бытие актуально представляемого. Но нельзя назвать образы абстрактными или более абстрактными, чем наличное актуальное восприятие, потому как они более идеальные и более общие, а следовательно, ближе к идеальной всеобщности. То есть они конкретнее. В образе запечатлеется существенное, принципиальное, всеобщее. В то время как восприятие изобилует частными явлениями.

Память как свойство – это перманентное запоминание, как способность – это умение вызвать нужное воспоминание. Неосознанным остаётся большая часть воспринятого. Природа памяти и запоминания такова, что запоминается либо то, что в переживании сознания сыграло большую роль, аффицировало сознание столь сильно, что впечатлением осталось как перцепция и в любой момент может ассоциативно стать апперцепцией, либо само сознание делает акцент на каком-либо явлении и большим или малым усилием (зависит от нагруженности смыслом и разнообразием запоминаемых явлений) запоминает это явление осознанно, намеренно, интенционально.

Память и представление не могут друг без друга, ибо память запечатлевает воспринятое как представление, а представление воспроизводится только благодаря памяти.

Близка к представлению такая способность как воображение. Она раскрывается после памяти и представления. Если представление – это способность репродуцировать, восстанавливать запечатлённые образы, то воображение – это способность соединять воспринятое ранее таким образом, что получается новый образ. Отчётливо мы это видим на примере мифических, сказочных существ. Воображение не абсолютно, и мы это также явно видим на том же самом примере. Сказочные создания не созданы силой воображения из ничего, а есть образ, соединённый из действительно воспринятого ранее.

Созерцание и самосознание. Они также поставлены на одну позицию, так как они раскрываются также одновременно. Ибо созерцание есть непосредственное осознание идеального. А самосознание есть созерцание себя. Непосредственное знание себя.

С развитием памяти сознание освобождается от плена чисто внешнего восприятия. Освобождается от одной лишь предметности. Теперь на сознание не довлеют предметы так, что оно растворено в них. Сознание теперь сознаёт себя. Это уже этап созерцания, но не рефлексивного и сознание себя самого ещё не рефлексивно. Пока это абстрактное и смутное осознание своего отличия от предметов, от окружающего мира. Созерцание на данном этапе осознаётся абстрактно, на том же уровне, что ощущение. Только ощущение происходит из-за внешнего воздействия, а созерцание имеет начало в самом идеальном – в сознании. Вместе с созерцанием самого себя приходит созерцание жизни, оно приходит одновременно. Когда созерцаешь себя как живого, то уже созерцаешь жизнь вокруг, от которой отличаешь себя. На этом этапе раскрытия сознания созерцание жизни также смутно, как и отличающее себя самосознание. Без разума и созерцание и самосознание ещё абстрактны, не рефлексивны и подобны ощущениям, чувствам, восприятию. Единственное, что созерцание и самосознание отличает от восприятия пока что, – это непосредственность. А онтически эта непосредственность исходит из идеальной природы сознания, потому как созерцание исходит из самого сознания, а не явлена внешне, в пространстве.

Чувственность. При самосознании и созерцании раскрываются и чувства. Чувства не в понимании как свойства сознания воспринимать, ощущать, а как более глубокие эмоции и более всеобщего характера. Они уже результат не просто довлеющих явлений как реакция на них, не достояние вовне направленного сознающего «я», а результат уже некоторой рефлексии и достояние самосознания. Но это всё ещё не разумная и даже не рассудочная рефлексия. Чувства пока абстрактны, так как не поддаются осмыслению, ведь разум ещё не раскрыт. Эта рефлексия есть возвращение к себе как отношение к миру в чувствовании мира. Это уже не эмоция, что, едва вспыхнув, тут же гаснет, а уже зарождение более глубокого отношения к окружающему миру. Зарождение любви в виде привязанности. Тут также зарождение эмпатии – сочувствия. Созерцание прочих живых существ и себя вместе со способностью чувствовать даёт и способность сопереживать другому живому существу. Предметное содержание уступило содержанию чувственному. Меньшая идеальность уступила большей.

Чувства более высоки, чем эмоции. Они выше в том смысле, что в них самих больший смысл, чем в мимолётных эмоциональных явлениях. Это означает большую идеальность и большую актуальность чувств по отношению к эмоциям. Любовь может быть чувственной. На этом же этапе развития появляется стыд. Стыд – это чувственное подобие совести. Совесть – это состояние сознающего ума, а не чувственного восприятия. То есть сознание должно развиться до степени осознания ума, должно мыслить, чтобы обладать совестью.

Когда проснулось самосознание, созерцание своей окружающей жизни, когда пробудилась вместе с этим и чувственность, эмпатия, сочувствие к другому сознанию и признание его, тогда просыпается и рассудок. Сознание вступает в чисто духовное царство, в царство мышления. Сознающее «я» соединяло ощущения, эмоции, восприятие, память и представления, созерцания и акты самосознания, чувства. Оно соединяло непрерывно и согласно своей природе. Закономерность и связь была непрерывной, но наличной. Эта естественная связь не могла быть абстрагированной от наличного бытия. И в силу непрерывности и всеобщности естественное соединение всего осознаваемого не было направленным. Сознающее «я» соединяло всё, всю свою данность, но не конкретную область её. Потому что эта связь была не направленной. Рассудок теперь явил собою способность связывать намеренно, направленно. Кроме того, рассудок впервые даёт возможность не только соединять, но и разделять, анализировать.

Только рассудочное сознание впервые соединяет направленно и анализирует. Однако для рассудка требуется материал, дать который ему может лишь чувственное восприятие. И хотя рассудочное сознание впервые может мыслить, но эта мысль ещё не есть живая идеальная действительность, а есть абстракция. Мысли рассудка есть отвлечения от чувственного. Рассудочно можно думать на обыденные темы и решать ординарные задачи. Рассудочно можно считать талеры, но, чтобы задуматься, что есть число, нужен разум. Рассудок есть порядок (уровень, степень, ступень) обыденного мышления.

Разум и ум пробуждаются после рассудка. Разум есть совершенный порядок теоретического мышления. Ум есть совершенный порядок праксеологического и этического мышления. Они раскрываются одновременно. Поскольку являются единым высшим мышлением. В этом едином мышлении мы различаем два полюса: теоретическое и практическое. Способность мыслить теоретически я называю разумом. А способность мыслить практически называю умом. Способностью к высшему мышлению вообще, включающую в себя разум и ум, я называю интеллектом.