За что, Господи? Роман

«Что ему от меня надо? – тревожная мысль змеёй заползла в её голову. Какую гадость он мне припас, подслащивая пилюлю? От него слова доброго не дождёшься, а тут, надо же, распелся курским соловьём…. Не иначе, как решил уволить без выходного пособия…»

…И, вы, насколько я помню, награждены знаком – «Заслуженный работник здравоохранения?» – продолжил хозяин, и бережно взял её за руку…

– Простите, какое это имеет значение в настоящее время? – спросила она, и попыталась осторожно высвободить руку. – Ну, да! Но… с тех, приснопамятных времён, прошло никак не меньше семнадцати лет, и-и-и… я не понимаю…?

Она начала пугаться этого разговора, этого, как бы вежливого, но, как показалось её испуганно затрепетавшему сердцу, всё же допроса.

…Сейчас я вам всё объясню, и вы сразу всё поймёте, – улыбнулся хозяин. Вы в курсе, что мы с партнёром, давно приспосабливаем в центре города, у площади, большую аптеку?

– Да. Я слышала об этом от вашей жены. Она, месяца два назад, говорила, что…, ноо… я всё-таки не понимаю…, причём тут я? Каким образом Ваше, Жомарт Естаевич, строительство касается меня, ведь я же не ваш партнёр?

– Касается, касается. Ох, ещё как касается, Нина Владимировна! Так вот! Строительство аптеки завершено. Максимум через месяц мы открываем её, и мы, то есть партнёр и я, предлагаем вам должность исполнительного директора…, с подчинением Вам остальных наших, не только городских, но и периферийных аптек. Об оплате за Ваш труд мы поговорим отдельно. – Сейчас мне необходимо ваше принципиальное согласие…

И после небольшой паузы, спросил: «Так как, Вы согласны принять наше предложение?» – и вопросительно заглянул ей в глаза.

Такого поворота в их многолетних отношениях, она не ожидала. Не ожидала, и всё! Этот сухарь, который вечно брюзжал, вечно был всем недоволен, которого боялись все, в том числе и она, предлагает ей стать чуть ли не партнёром в его бизнесе…

Честно говоря – в первую минуту она растерялась и не могла сообразить, что же ей ответить на столь лестное предложение.

Пауза затягивалась. Хозяин ждал конкретного, она это понимала, ответа на конкретно поставленный, правда, не совсем корректно, вопрос.

– Нина Владимировна, вы что, отказываетесь, или вы не поняли меня? – с каким-то растерянно-удивлённым выражением на лице воскликнул хозяин.

– Не-ет! – и Нина медленно покачала головой. – Я…, простите Жомарт Естаевич, очень… удивилась, иии… растерялась от неожиданности такого предложения… Яаа, согласна…

Она немного помолчала, затем, более уверенно ответила: «Да, Жомарт Естаевич, я согласна принять Ваше предложение! – Когда приступать?»

– Вот и чудненько! – сразу повеселел он и, продолжил, – поздравляю Вас, Нина Владимировна с новой должностью! – Надеюсь, у нас и в будущем будут такие же прекрасные отношения, – закончил он, и с энтузиазмом потряс ей руку.

«Ага, с твоим-то характером» – взволнованная до глубины души упавшим на неё так неожиданно, и так вовремя, предложением, подумала она о своём шефе.

Глава пятая

НИКОЛАЙ

…В пять утра я спал, как сурок – подумал про себя Николай и непроизвольно пожал плечами, но вслух этого не произнёс. Нужно было что-то отвечать. Вопрос задан, и требует ответа…. В молчанку с «этими» не поиграешь, продолжала дальше продвигаться мысль – ишь, как смотрят! Ленин на буржуазию так не смотрел. И, всё же! Какого ответа они ждут? Знать бы, что произошло в это время. Как говорится – «Знал бы, где упадёшь, так соломки бы подстелил».

Но он не знал. Не знал, и всё тут!

…Всё-таки, что же произошло утром…, в пять утра или около этого…, что? Насколько я понял, вопрос касается лично меня, а не кого-то другого…. Надо отвечать, пауза слишком затянулась. А то подумают, чёрт знает что…. Но, что же всё-таки произошло? – продолжала метаться в мозгу пугливая мысль.

Николай был чист и безгрешен перед Законом, насколько это возможно в наше, такое непростое и нестабильное время. Был чист и безгрешен, как агнец божий перед закланием. Но, как все, или почти как все люди на земле, в первое мгновение встречи с блюстителями Закона он растерялся. Скорее всего, даже не растерялся, а испугался! Да! Просто, по-человечески, позорно испугался!

– В пять утра… я находился дома, в своей комнате…, в своей постели…, спал…, – ответил он, волнуясь, на заданный ему нескромный, по его разумению, вопрос.

– В котором часу вы вышли из дома? – Куда пошли? – не давая ему опомниться, поинтересовался старший лейтенант, – или, куда поехали? На чём?

– Вышел я (Николай посмотрел на свои наручные часы) приблизительно в девять тридцать, девять сорок пять, – он слегка покраснел, вспомнив, чем занимался до этих девяти сорока пяти, – затем…, затем…, сел в машину и…

– У вас что, машина во дворе стояла, а не в гараже? – мгновенно последовал вопрос «борца». Вы всегда оставляете машину во дворе? Почему?

– Я часто оставляю машину возле дома. Сейчас не зима. Мне так удобнее, – пояснил слишком любопытным полицейским Николай. Не зима ведь, – повторил он.

– Автомобиль, какой марки…, модели у вас? – быстро спросил старший лейтенант. – Какого цвета? У входа в административное здание его нет? Где он стоит? – добавил он, и пристальным, изучающим взглядом, заглянул Николаю в глаза.

Ишь, как буравят глазами, с неприязнью подумал Николай, и быстро ответил: «Он в автобусном боксе. Я сразу проехал туда…, – и, через мгновение, добавил, – у меня „Фольксваген Гольф“, тысяча девятьсот девяносто восьмого года, красного цвета».

– С цветом машины и её маркой всё ясно… – Сейчас ещё немного поговорим, уточним некоторые детали, а затем сходим в гаражный бокс, посмотрим вашу машину…, – добавил старлей.

– Вы не обратили внимания, когда садились в машину – она стояла на том же месте, где Вы её оставляли? – теперь уже капитан заглянул в глаза Николаю, и быстро задал новый вопрос, – Вы помните, где поставили машину? – Кстати! Когда Вы её поставили?

Вопросы так и сыпались со скоростью пулемётной очереди. Николай не успевал ответить на один вопрос, как тут же раздавался следующий.

Что же случилось? – неотступно вертелась у него в голове мысль. – Что случилось?!

И это постоянное верчение мысли мешало ему сосредоточиться на вопросах и своих ответах.

– Вы всё-таки объясните, почему такой повышенный интерес к моей персоне и моей машине? – успел он в короткую паузу между перекрёстными вопросами полицейских вставить свой животрепещущий вопрос, господин…

– Ерлан Абзалович. Вы можете называть меня – Ерлан Абзалович, – милостиво разрешил капитан.

– Так поясните мне, Ерлан Абзалович, откуда у полиции такой повышенный интерес ко мне и моему автомобилю?

– Я отвечу на ваш вопрос, когда мы осмотрим «Вашу» машину. – Так вы говорите, – ушёл от ответа полицейский чин, – что поставили свой Фольксваген…

Николая начала раздражать эта нарочитая, или, настоящая, бесцеремонность полицейских. Что я им, мальчик, в самом-то деле? И, немного повысив тон, он повторил:

– Я же вам говорил – он в автобусном боксе. Может Вам ещё раз, как непонятливым, повторить для ясности и показать дорогу?

– Вы, Патин, не зарывайтесь! Показывайте дорогу, – лаконично произнёс капитан, и поднялся из-за стола.

Проходя мимо сидевшей за печатной машинкой секретарши, Николай сказал ей, что, если его будут спрашивать по телефону – он в боксе.

И, в сопровождении двух полицейских в штатском, направился к выходу…

Покидая приёмную, он приостановился и, смотря на ожидавших приёма сотрудников, произнёс: «Да! Прошу извинить! Минут через пятнадцать, максимум двадцать, я освобожусь и приму всех».

Желающие попасть к нему на приём посетители удивлённо переглянулись между собой и недовольно заворчали: «Столько времени потеряно и, опять ждать».

У каждого, здесь присутствующего, были свои срочные дела и заботы.

Зина начала их успокаивать, и даже предложила по стакану чая.

* * *

Осматривающие автомобиль полицейские были серьёзны и, по поводу или без повода, так казалось Николаю, задавали вопросы и требовали на них обстоятельного ответа. Каждая замеченная царапина на машине привлекала их внимание. Особенно их заинтересовала небольшая вмятина на облицовке радиатора и правом крыле.

Удивлённо заморгал глазами и Николай. Этих вмятин раньше не было. Во всяком случае, он совершенно не помнил, чтобы они были вчера или позавчера.