Судьба. Роман

век судорожно продолжал бороться за жизнь. Его мозг не хотел умирать… И сознание вернулось – он опять открыл глаза.

А в это время в окно заглядывала полная луна, и одурманивающе пахло свежескошенным сеном.

В её свете он огляделся вокруг – помещение было ему совершенно незнакомо: он никогда не был в этом помещении. Как я в нём оказался, спросил он себя, но память ему совершенно ничего не подсказывала. Даже самой малости он не мог вспомнить.

Человек лежал, и непроизвольно искал взглядом, чтобы найти хоть один знакомый ему предмет, но не

находил. Как, и почему он лежит в незнакомом ему помещении уразуметь он не мог… Ну никак не мог.

Вперив взгляд в потолок, он пытался хоть как-нибудь подстегнуть свою память, но у него не получалось. Все его потуги напрячь мозг заканчивались полной пустотой. Так и не найдя ничего, что подсказало бы о его теперешнем положении, он неожиданно начал проваливаться в сон.

Но человек по-видимому не хотел этого – он водил глазами по сторонам, пытаясь рассмотреть окружающие его предметы. Он напрягал память пытаясь вспомнить их названия, но, как видно, он был ещё слишком слаб, чтобы перебороть сон…

* * *

Вновь пришёл человек в себя ранним утром. Он это понял по мягкому свету, разлившемуся по комнате. И первое, что он увидел: голову склонившегося над ним ангела.

На него смотрели огромные, широко расставленные, ярко синие, словно омытое весенним дождём небо, глаза. А милое лицо окаймляла волна светлых, воздушных волос, сквозь которые струился солнечный, падающий из окна, свет. И этот ангел, журчащим словно ручеёк голоском, спросил: «Как вы себя чувствуете?».

В первое мгновение он, околдованный неземным образом, смог лишь только молча смотреть на него… И лишь когда ангел повторил свой вопрос, он немного пришёл в себя, и смог нечленораздельно прошептать: «Хорошо…».

Как сквозь туманную дымку смотрел человек на поразивший его образ ангела, и в душе у него разливался покой. Не отрывая взгляда от прекрасного образа, он всё же насмелился спросить: «Вы ангел? Откуда вы?». В ответ ангел мило улыбнулся, и всё тем же нежным, воркующим голоском, произнёс: «Я дочь отца своего, и матери своей… А зовут меня… Стеша. А вас как зовут?

Раненный наморщил лоб, видимо вспоминая. Так прошла почти минута.

Затем, он ответил чуть слышным голосом: «Я не знаю… Я не помню..,», и надолго замолчал.

Ангел ещё немного подождал, затем, всё тем же нежным голосом произнёс: «Вам… нужен… отдых… Поспите ещё немного».

Убаюканный её голоском, он вновь закрыл глаза…

А Стеша, сидя рядом с кроватью, на которой лежал весь израненный, с переломами рук, ног, и нескольких рёбер, с глубокими рваными ранами на теле, человек, с какой-то материнской жалостью и заботой смотрела на него.

Она хотела взять его на руки, и баюкать словно малого ребёнка. Она хотела утишить его боль, забрать хотя бы часть боли себе.., дать этому найдёнышу, этому

парню, возможность хотя бы на малое время освободиться от неё…

Он лежал с закрытыми глазами – то ли спал, то ли дремал – и время от времени стон вырывался из его открытого, с пересохшими губами, рта.

Стеша обмакивала полотенце в воду, и осторожно, мягкими движениями, протирала ему губы. И ей иногда казалось, что он на некоторое время успокаивался.., реже стонал…

От его тела исходил запах дедушкиных мазей, и весь он был забинтован-перебинтован. Но всё же, не смотря на бинты и прибинтованные дедушкой дощечки к переломам, Стеша видела перед собой молодого.., её щёки

стали пунцовыми при воспоминании о нечаянно увиденном его голом теле, юношу.

Посидев ещё некоторое время рядом с раненым, Стеша, вспомнив о дедушке, вышла. И первое, что она услыхала от него, был вопрос: «Ну, как он? Сильно страдает?

Да, дедушка, ответила она, и повторила: «Да, очень сильно… Не дай бог никому такое страдание».

Глава пятая

С появлением в их доме раненного, у Стеши добавилось забот, но они не затрудняли её. Она даже представить не могла, что заботы о постороннем человеке могут быть настолько приятны для неё.

К концу дня она всё же уставала: ей приходилось, одновременно, вести и домашнее хозяйство, и не забывать о лежащем в комнате израненном человеке. Она часто заглядывала к нему, чтобы спросить, не нужно ли ему чего-нибудь…

Он уже половину месяца находился у них, и даже стал разговаривать. Но вот с воспоминаниями о прежней его жизни ничего не получалось – он даже не мог вспомнить, как его зовут.

Дедушка, на вопрос Стеши, почему раненый не помнит.., кто он такой, и откуда, неопределённо качая головой, ответил: «Степа, у него.., от полученных травм отшибло память… Надо какое-то время… чтобы память возвернулась… А может… и.., никогда не возвернуться…»

Но.., дедушка, загорячилась она, ты же можешь как-то помочь ему вернуть память. Ты же всё можешь! Так помоги..!

Человек не всесилен, вздохнул Евсей. Человек не бог, чтобы исцелить человека от всех недугов… Потерпи внучка, авось память возвернётся к нему. Сейчас же он в здравой памяти.., не так ли? Вот и не тревожь его…

Так то.., оно… так.., задумалась Стеша, ну, а если.., она посмотрела дедушке прямо в глаза, он, не дай бог, конечно, и эту память потеряет..? Как же человек без памяти сможет жить?

На то… Воля Божья, ответил Евсей, и занялся хомутом.

Стеша сбегала в коровник, подоила, как ласково называла она её, свою кормилицу, процедила молоко, и вновь вернулась к раненому.

Дед Евсей давно уже обратил внимание на слишком уж заботливое отношение внучки к парню, но лишь усмехнулся. Ему самому приглянулся паренёк. К тому же, ещё тогда, в первую встречу с ним, по мозолистым рукам, он понял, парень не из белоручек.

И тайно, не говоря об этом Степаниде, подумывал – хорошо бы парнишка совсем остался у них. Пара здоровых, работящих рук не помешала бы в их хозяйстве. А

што он не помнит своё имя и своё прошлое, так это даже хорошо – его не будет тянуть назад это прошлое.

Поэтому, чего уж тут грех таить, он нет-нет, да в разговоре с ним заводил речь о его будущем. Тонко, как ему казалось, намекал, как хорошо они живут, почитай одной семьёй,. И ему нет никакого резону уходить от них. И без перехода в разговоре, спрашивал: «Так, как тебя, паря, зовут?».

Найдёныш, немного подумав, пожимал плечами, и в который уже раз отвечал: «Не помню… Ей богу, совсем не помню».

Стеша, однажды присутствующая при их разговоре, предложила называть его Найдён.

Парень равнодушно, немного поморщившись от боли, пожал плечами, и ответил: «Может и правда меня зовут Найдён… Пусть будет так».

С тех пор Стеша и Евсей его так и называли – Найдён.

Так и остался парень у них.

Глава шестая

Прошёл уже почти год с той поры, как Евсей вытащил парня из запруды. Раны зарубцевались, поломанные кости срослись. Найдён с удовольствием помогал им по хозяйству – пара лишних мужских рук помогла им выправить хозяйство, и они обзавелись ещё одной коровёнкой и лошадью.

Всё было бы хорошо, если бы не урядник. Он настойчиво продолжал добиваться Стеши, но она однажды, в гневе, указала ему на ворота. Урядник сильно обиделся, и затаил злобу – он не понимал, почему ему, всесильному уряднику, какая-то деревенская девка посмела указать на ворота! Дать ему… от ворот, поворот? Ну подожди, ярился урядник, я тебя заставлю поклониться! Я тебя отучу брыкаться! Не таких обламывал я!

И ещё… Настойчивый, сластолюбивый урядник не знал о существовании Найдёна.

А Стеша уже давно поняла – она любит Найдёна. Любит первой, чистой девичьей любовью. Она смотрела на него такими глазами.., такими глазами.., что любой другой человек давно бы уже обо всём догадался.

Не понимал этого только Найдён. Он относился к Стеше, как брат относится к сестре.., ровно, бескорыстно, всегда старался ей помочь, Он, наверное, так же относился бы к любому другому человеку, появись такой у него в жизни…