Утопи свои обиды

Я даже пожалел в душе, что так опрометчиво согласился на Сашкино предложение. Кто его знает, что на уме у этого доморощенного гения? Превратит меня в идиота, не помнящего, кто я и откуда, и пускающего счастливую слюну от манной кашки в психушке?! Не-е, братцы, в такие игры играть я не хочу!

– Знаете, уважаемый, – я встал со стула и глянул на часы, – мне пора бежать, я совсем забыл, что у меня сегодня кое-какие встречи назначены. Вероятно, мой визит сюда был ошибочным.

– Перестаньте! – расхохотался Давид. – Никакой я не гипнотизёр и не колдун, и вреда вам не причиню. Да и секретов-то у меня никаких нет. Я такой же, как все, обыкновенный человек. Ну, может, не совсем такой, потому что иногда осмеливаюсь задуматься над тем, как применить то, что уже давно известно человечеству, а оно так и не научилось использовать это в полную силу…

Так-так, непроизвольно отметил я про себя, великий и ужасный Гудвин потихоньку приступил к изложению своих программных материалов. Хоть и скромничает, величая себя обычным человеком, но амбиции у него зашкаливают. Это видно невооружённым глазом. Иначе для чего я ему сейчас? Нужен ему, ой как нужен хоть один человечек, который подыграет ему и станет им восхищаться!

– Кстати, по своей первой специальности я инженер, – поделился я своими секретами, – технический институт закончил когда-то. Только вот в изобретатели никогда не рвался, другие у меня интересы были.

– И это, молодой человек, плохо! – Давид даже погрозил мне пальцем, словно непослушному ребёнку. – Наука и техника это такое безграничное поле для фантазии, что дух захватывает… Я сразу почувствовал, что у вас гуманитарный склад ума, но, как каждого нормального еврейского мальчика, ваши родители определили вас в технический ВУЗ, мол, что это за специальности – журналистика, культура и искусство? Техника, коммерция, медицина – это более практично и основательно. И вы бы тут добились куда более весомых результатов, чем в журналистике, если бы послушали родителей и продолжали техническую карьеру… Разве я не прав?

То, что разговор почему-то перешёл на обсуждение моей скромной персоны, мне совсем не нравилось. Не за этим я ехал сюда, а Давид моего недовольства как будто не замечал.

– Тех, для кого техника стала главным призванием и смыслом жизни, увы, единицы, – задумчиво продолжал он. – К счастью, мне повезло. Моё призвание стало моей сферой деятельности.

– Значит, вы счастливый человек, – подал я голос. – Завидую вам.

– Самый счастливый! – высокомерно поправил Давид. – Хотя и скучно, признаюсь, жить на белом свете, когда никто это не ценит, а от тебя требуют каких-то банальностей. Вроде излечения от застарелого радикулита или… – он посмотрел на меня и ухмыльнулся, – от насморка. Поэтому я и разговорился с вами. Ведь на самом деле вы пришли не лечиться и даже не с целью что-то выведать, да? Вы, если я не ошибаюсь, пришли с абстрактной целью понять, существует ли в природе реальное чудо, которое мне приписывают. Ведь так?

– Так. – Я почесал кончик носа и решил продолжить игру в плохого мальчика. Раз уж карта попёрла, то примем правила игры. – Одно меня немного удивляет: как вы легко говорите о чуде… Завеса тумана, которую вы создаёте, она действительно необходима? Без неё нельзя? Не скрывается ли за ней что-то совсем уж банальное?

– Думаете, незаслуженно рекламирую себя? – Давид искоса глянул на меня, и от его взгляда мне стало немного не по себе. – Да, молодой человек, не случайно я позволил вам беседовать со мной и не выгнал, как многих других, кто пытался лезть в мои секреты. Вы мне даже чем-то симпатичны. Своей недоверчивостью и нежеланием сразу хватать вершки…

Невольно я отметил про себя, что дело худо-бедно пошло на лад, и мне будет, чем порадовать Сашку Гольдмана. Всё-таки при всех своих гениальных способностях Давид Бланк вовсе не такой проницательный психолог, чтобы до конца разобраться в мотивах, движущих мной.

– На самом деле, – зачем-то ляпнул я, – мне тоже хотелось бы ухватиться за вершки, но только чтобы потом показались и корешки!

– А вы не такой простачок, каким хотите казаться! – Давид с улыбкой посмотрел на меня и махнул рукой. – Успеете ещё, не всё сразу. – Он поглядел на дешёвые электронные часы, висящие на стене, и вздохнул: – Сейчас у меня времени нет. Дела, знаете ли. Если хотите, подлетайте ко мне через пару дней, и мы тогда уже основательно побеседуем. Вам далеко добираться до нашего поселения?..

Выйдя из дома Давида Бланка, я всю дорогу невольно раздумывал о нашем разговоре. Даже несколько раз восстанавливал в уме последовательность нашего общения и с облегчением отмечал, что великий и могучий Гудвин не стёр мою память, как у бедняг, чем-то ему не приглянувшихся. Это обнадёживало. Видно, полицейское начальство Гольдмана верно рассчитало, что я окажусь именно тем человеком, который справится с этой неразрешимой задачей. А там, глядишь, и какая-нибудь копеечка мне обломится за хлопоты…

4

    Россия, Июль 1994

Вопреки ожиданиям в израильском посольстве Дмитрия приняли вовсе не с распахнутыми объятиями. Пройдя внутрь за ограду посольства, ему пришлось долго объяснять охраннику, что перед тем, как встать в очередь для оформления выездных документов, ему необходимо встретиться с кем-то из ответственных работников, но охранник всё время отмахивался и жестом показывал пройти в зал с остальными посетителями.

Дмитрий послушно прошёл в зал, мрачно уселся на стул и принялся ждать, пока кто-нибудь выйдет из дверей с грозной надписью «Вход только для работников посольства». Наконец, оттуда выпорхнула молоденькая девица с пачкой бумаг в руках и хотела уже проскочить мимо, но Давид мягко ухватил её за локоть. Некоторое время девица слушала его и понимающе кивала головой, потом что-то сказала на иврите, виновато развела руками и убежала.

Дмитрий снова уселся на стул и принялся теребить тесёмки папки, в которой были аккуратно сложены описания его изобретений. Но толку от сидения, как он уже догадывался, не было никакого. Надо действовать напористо и нагло, потому что иначе в этом мире ничего не добьёшься. Эту фразу ему постоянно твердила Людмила, с которой он развёлся три месяца назад и почти не вспоминал о ней.

Он несколько раз прошёлся по залу, без интереса разглядывая публику, которая заполняла анкеты и суетилась с документами, потом решительным шагом подошёл к одной из служебных дверей и постучал. Дверь тотчас открылась, и парень в белой рубашке с галстучком вопросительно уставился на Дмитрия:

– Вы к кому?

– К атташе.

Некоторое время парень раздумывал, но, видимо, решительный вид посетителя его успокоил:

– Вам назначено?

– Да. – Дмитрий покосился на часы. – На десять ровно.

– Проходите…

Поначалу парень шёл за ним следом, потом исчез за какой-то дверью. Дмитрий прошёл дальше и, дойдя до конца коридора, вернулся назад. Никого в коридоре не было. В отличие от шумного зала, где оформляли документы и галдели посетители, здесь была мёртвая тишина. Ещё раз оглянувшись, он постучал в какую-то дверь и, не дожидаясь приглашения, вошёл.

В небольшом, почти пустом кабинете сидел за столом худощавый черноволосый мужчина в очках, и перед ним стояла уже знакомая девица, которую тот за что-то ворчливо распекал на иврите. На полуслове мужчина прервался и вопросительно посмотрел на Дмитрия.

– Извините, мне хотелось бы побеседовать с кем-то из ответственных работников посольства, – проговорил Дмитрий, немного смущаясь от своей наглости, однако назад дороги уже не было.

– Как вы сюда попали? – слегка коверкая слова, спросил мужчина. – Кто вас пропустил?

– Сам прошёл. Я вот у неё, – и Дмитрий показал пальцем на девицу, – спрашивал, так она даже слушать меня не захотела.

Мужчина неодобрительно покачал головой и кивнул девице, чтобы та уходила.

– Ну и что вы хотите? – Она внимательно посмотрел на Дмитрия и вздохнул.

– Я работал в оборонной промышленности, – начал Дмитрий, почувствовав, что дело сдвинулось с мёртвой точки, – и у меня есть достаточно много интересных разработок, которые я хотел бы…

– Стоп-стоп, – прервал его мужчина, – не говорите так быстро, я не всё понимаю по-русски!

Минут десять Дмитрий втолковывал мужчине, кто он такой и для чего ему нужно встретиться с военным атташе, но собеседник с каждой минутой становился всё скучней и скучней. Наконец, мужчина не выдержал и честно признался:

– Я мало что понял из ваших слов. Подождите минутку, я приглашу человека, который сумеет понять вас. Присядьте…

После того, как мужчина вышел, Дмитрий перевёл дыхание и осмотрелся. На стене висела карта Израиля и пара плакатов, один из которых оказался большим настенным календарём, а на втором изображалось какое-то безалкогольное пиршество на открытом воздухе в саду, и сверху было почему-то написано «Первый дом на родине». Украдкой глянув на стол, Дмитрий увидел раскрытую газету на иврите с большим, в пол-листа кроссвордом, наполовину уже заполненным хозяином кабинета.

– Здравствуйте! – раздалось за его спиной, и Дмитрий обернулся. Перед ним стоял незнакомый молодой парень с рыжим коротким бобриком на голове и смешным веснушчатым носом. – Я могу с вами побеседовать, но для начала хотелось бы взглянуть на ваш паспорт и узнать, как вы прошли внутрь.

Пока парень изучал паспорт Дмитрия и разрешение на выезд из ОВИРа, Дмитрий путано объяснял, что прошёл сюда почти беспрепятственно, и парнишка, открывавший ему дверь, нисколько в этом не виноват. А встретиться ему нужно с военным атташе.

– Зачем? – коротко спросил парень, не отрываясь от изучения паспорта. – Вы принесли секретные военные разработки?

– Вам уже сказали? – опешил Дмитрий. – Оперативно работаете!

– Нет, я сам догадался, – усмехнулся парень. – Каждый день таких шпионов, как вы, к нам приходит пара-тройка человек. Добрая половина из них – как бы сказать точней? – люди не совсем адекватные. Изобретатели вечных двигателей.

– Думаете, я тоже ненормальный? – сразу насупился Дмитрий.

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Я говорю только о том, что вижу своими глазами.

– Ну, и что мне дальше делать? Доказывать, что я не псих?

– Оставьте свои бумаги мне, и я их передам кому следует. Военный атташе, с которым вы хотите встретиться, сейчас принять вас не сможет. И завтра не сможет…

– Но мне действительно нужно поговорить с человеком компетентным и разбирающимся в подобных вещах, – продолжал настаивать Дмитрий. – Уверяю вас, я не принёс проект очередного вечного двигателя. У меня вполне конкретные идеи, часть из которых уже применяется, правда, пока в опытных образцах.