Высшая математика

– На кровать, говорю, ложись! – повторил, как маленькому ребёнку.

– Зачем? – уточнила тихо и настороженно, чувствуя обречённость ситуации. Мы вдвоём у меня в квартире, я сама его впустила, и до вечера никто не придёт. Если лягу, а он залезет ко мне в трусы, что дальше? Тишина в ответ только подтвердила догадки, и теперь уж было вообще не до гордости:

– Кирилл, прости, что я так написала вчера, пожалуйста, не надо…

– Боишься, что изнасилую? – прищурился с опасной ухмылкой, угадывая ход моих мыслей.

– Боюсь, что не остановишься… – перефразировала его слова, так они звучали как-то безопаснее.

– Остановлюсь…– спокойно заявил, – давай, – кивнул снова на кровать.

Сидела в кресле, кажется, целую вечность. Не пойду я. Не буду. Не хочу. Но стоило парню сделать шаг в мою сторону, поняла – лучше сама.

Сразу поднялась и подошла к кровати. Осторожно села в изголовье.

– Полностью! – подгонял, опускаясь с другой стороны.

Закусила губу, поднимая ноги на кровать и следом осторожно выпрямляя их, так чтобы не касаться его. Но Кирилл ухватился за лодыжки, подтягивая на себя. Упала на подушку головой. Волосы рассыпались ореолом вокруг. В это время руки парня быстро расстегнули замочек на юбке, ловко подцепили её за пояс и потянули вместе с колготками вниз. Заёрзала, хватая сползающую за компанию с ними ткань трусов. Но Аксёнов мягко убрал мои руки, дав понять, что так и задумано.

– Кирилл, оставь, пожалуйста, – жалобно прошептала, вцепившись в спасательном жесте за его руку.

– Я остановлюсь, – твёрдо произнёс, напоминая обещанное. Тогда зажмурилась и отвернула голову в сторону, закрывая дополнительно лицо руками. Инстинктивно поджала ноги, снова поднимая колени вверх. С отстранением подумала, как хорошо, что сегодня пасмурно, и не раздвинула с утра шторы, из-за чего в комнате сейчас обитал полумрак. Но, на самом деле, это не уменьшало унижения. Снова подхватил край одежды и стал медленно стаскивать вниз. В этот раз послушно приподнялась немного вверх, облегчая задачу, и снова вытянула ноги, но при этом сводя коленки внахлёст.

Сердце отстукивало биты напряжённой мелодии, а температура тела понизилась до предела. Меня била мелкая дрожь. Тем временем, Кирилл сдвинул рубашку вверх, оголяя ещё и живот и, тяжело вздохнув, обжёг кожу выше пупка губами. Вздрогнула. Это ещё зачем? Проверяй, что надо и вали! Он, будто услышав мои мысли, остановился, давай ложную надежду, но не отстранился. Несколько секунд выждал и поехал вниз. Ниже, ещё ниже. Язык оставлял влажный след, который тут же холодил кожу, за секунду превратившуюся в раскалённую магму. Бросал из крайности в крайность. Когда спустился опасно низко, сжалась сильнее и зацепилась ногтями за плечо парня. Не отреагировал, осторожно поцеловал кожу в районе лобка и, взявшись за ноги повыше колен, развёл их, перемещаясь полностью между, чувственно скользя ладонями вверх, следом снова целуя. Упёрлась носочками пальцев в матрас.

Поцелуй под коленку с одной стороны. С внутренней части бедра с другой. Горячее дыхание над клитором. И нежное едва ощутимо его касание губами. Мгновенно запылала. Не хотела. Но поплыла. Дальше поцелуй под коленку с другой стороны. И влажная дорожка губами, продавливая языком кожу вверх по ноге до нежных складок с другой, заканчивая манёвр полноценным влажным поцелуем в губы. Внизу. Выгнулась, приподнимаясь на лопатках и заглатывая воздух.

– Тебе нравится? – смазанными глазами в сером полумраке смотрел на меня Кирилл, поднявшись на локтях. Зажмурилась ещё сильнее, игнорируя вопрос, а его движения стали более уверенными. Не осознавала, где начинается ласка руками и заканчивается пытка губами и языком. Потерялась в настойчивых движениях. Раскрылась, без возможности сопротивляться. В какие-то моменты он будто слишком увлекался, и поцелуи на секунду ранили, но следом опрокидывал такую дозу нежности, что в контрасте с болью уносило вдвойне. Неприкрыто постанывала, а в следующее мгновение, с ужасом осознавая, что теряю над собой контроль, прикусывала со всей силы ладонь. Но, как бы ни сопротивлялась, Кирилл ломал на своём пути любые барьеры. Он довёл меня, и я кончила. Но как только опомнилась, то ничего, кроме стыда и презрения к себе, не ощутила. Тут же отвернулась в сторону, поджимая ноги, и расплакалась. Он укрыл меня одеялом. Гладил по волосам. Молчал. Иногда целовал в щеку, уголок губ, и стирал ладонью слезы. Когда затихла, так и не шевельнувшись, решил, что уснула, и ушёл, захлопнув за собой дверь. Именно этого я и добивалась. Не в состоянии была говорить с ним после, даже смотреть на него. Зачем он это сделал? Хотел унизить так? Показать свою власть надо мной? Но основную цель, которую преследовал, поняла только позже, моясь в ванне. На внутренней стороне бедра в нескольких местах стали алеть его метки. Всё-таки поставил. Поставил засосы там, где не увидели бы ни другие, ни Матвей, а если вдруг мы дошли до таких откровенных вещей, то это стало бы гарантом сдержать его, ведь показать не смогу.

В универ в тот день не поехала. На сообщения от Матвея отвечала, что разболелся живот. Прийти навестить не разрешила. Провалялась в кровати до самого вечера. Спасибо Кириллу, что не заявился ещё и после уроков. Но знать о себе в этот день всё-таки дал. Отвратительным до безумия сообщением:

«Кончать будешь только со мной!»

Не ответила. А телефон и вовсе отбросила в сторону, словно этим могла причинить ему какую-то боль.

Ко вторнику так и не отошла от произошедшего. Сидя рядом с Матвеем, в ожидании пары, чувствовала себя грязной. Он ведь даже не подозревал, что умудрялся творить его друг за спиной. А я тоже хороша, устраивала истерику из-за предложения сделать минет, заставляя извиниться перед собой 150 тысяч раз, а на следующий день кончила с другим. И теперь, когда Матвей притянул к себе спиной, забросив руку через плечо и медленно гладил от первой застёгнутой пуговки рубашки вверх по шее, к лицу, очерчивая контур губ, и скул, словно кошку, не высказывала даже малейшего протеста. Хотя вокруг была вся группа, и выглядело это несколько откровенно. Наверное, его действия должно были казаться приятными, но никак не могла расслабиться, и присутствие Кирилла этому не способствовало. А когда рука Матвея вдруг двинулись вдоль ключицы, отодвигая ткань рубашки в сторону, за которой прятался его засос, резко дёрнулась. Оглянулась, не смотрит ли кто, и поправила съехавшую ткань, чтобы это место осталось прикрытым.

Матвей усмехнулся и внезапно опустился к плечу, целуя через ткань именно туда, где находился засос. Будто активируя метку. Застыла. Ведь до последнего думала, что увлёкся тогда и сделал неосознанно. Но нет, это было целенаправленно. И он тоже. Оба специально. Будто оставляя друг другу послания на моём теле. А ещё хлестнула мысль – настолько ли тогда был пьян, как утверждал? Засомневалась в этом ещё в воскресенье, когда оказалось, что у него тренировка. Ведь находился в сборной, разве стал бы напиваться? Пазл соединялся в не очень красивую картинку.

Глянула на него. Встретил лёгкой непроницаемой улыбкой. Складывалось впечатление, что в его лице встречалась с двумя разными парнями, словно мне Аксёнова, как второго, было мало с его закидонами.

Впрочем, Кирилл тоже умудрялся поражать. Иногда. Не слишком часто. Как-то притащился после университета наперевес с пиццей и вместо извращённого домогательства заявил, что ему посоветовали крутой сериал. Надо заценить. Подумала, что шутит вначале, но, пройдя в комнату, парень уселся за компьютер и начал искать сайт для просмотра. Когда развалился на кровати, раскрывая коробку, из которой, надо признаться, вкусно пахло, хотела сказать: «Дома не разрешают, что ли, смотреть?»

Но он глянул на меня недоумённо и спросил первый:

– Ты идёшь или как?

Оценив перспективу унижения, быть облизанной или просто тихо-мирно посмотреть сериал, выбор сделала быстро. Уселась рядом, стараясь не касаться, но он сразу же сграбастал ближе к себе.

– Я пеперони взял, не знал, что любишь, – всунул кусок в руку, – ты же не на диете там какой-нибудь? – вопросительно глянул. Я покачала отрицательно головой.

Первые пол серии сидела достаточно напряжённо. Кирилл чавкал прямо в ухо, и, казалось, даже не замечал меня. С интересом наблюдал за происходящим на экране. К концу правда втянулась и я, привыкая к этой нетипичной с Кириллом близости. На второй серии подумала, что мы прям как настоящая пара. Просто проводим время вместе. А на третьей даже обсудили один момент из сюжета. Правда, закончилось всё так же, как всегда. Последние 2-е серии досматривала после его ухода в одиночестве, потому что, начиная с 5ой, Кирилл залез ко мне под майку, а во время шестой про сериал никто не вспоминал.

Так продолжалось день за днём. Эти отношения втроём выносили мозг, ломали изнутри и вгоняли в депрессию, лишь время от времени давая вынырнуть и вдохнуть воздуха. Может, если бы продолжала настаивать, то в итоге Матвей принял, что якобы не хочу встречаться с ним и отпустил, но у меня совсем не было сил с ними тягаться. И я продолжала плыть по течению, отдавая то, что они хотели, не задаваясь вопросом, насколько меня ещё хватит.

Даже сессию я закрыла словно в бреду, сама не понимая, как не вылетела. Зато мои парни, что первый, что второй сдали ее без проблем. Не смотря, на уверения матанши, спортивная карьера и пару удачных выступлений за честь университета, сыграли свою роль. Кирилл даже умудрился сдать без троек, а Матвей, кажется, получил единственную, как раз по высшей математике. Все им давалось легко.

Иногда, казалось, что я в каком-то сне, где один парень сменяет другого. Моргаю и Матвей целует в губы, снова опускаю веки, и теперь уже Кирилл обнимает сзади и касается шеи, кадр за кадром они менялись. То Матвей собственнически проходился ладонями по бёдрам вверх до самых ягодиц, теряясь под юбкой одной из пустых аудиторий, то Кирилл расстёгивал рубашку, целуя в ключицы, и продвигался ниже уже у меня дома. Не успевал один прекратить поцелуй, как второй следом накрывал губы. Это было как наваждение. И слова, брошенные Аксёновым некогда, оказались пророческими. Боялась перепутать имена. Если Кирилл это стерпел бы, зло отыгравшись, конечно, то реакцию Матвея предсказать было невозможно. Но видимо, так продолжаться бесконечно не могло.

Глава 20

В один, точно не самый прекрасный день, мама объявила, что бдительные соседи ей доложили, будто ко мне приходит мальчик, пока их нет дома. И что, если она ещё как-то, не очень одобрительно, но может это понять, дополнительно не забыв прочитать лекцию о предохранении, венерических заболеваниях и "беременна в 16" (о том, что мне же не 16 я благоразумно промолчала), то реакция папы могла быть фатальна.

– Раз уж встречаетесь, приводи и нормально познакомь, чтобы до отца раньше слухи от соседей не дошли. И пусть сделает вид, что впервые у нас, – наставляла мама. Последнее мне оказалось только на руку. Не заставляло выдумывать ещё какие-то небылицы, ведь на самом деле Матвей дома у нас ни разу не был.

К предложению познакомиться с родителями парень отнёсся положительно. Я бы даже сказала с энтузиазмом. Раньше отмазывалась перед ним, стоило заговорить о приходе ко мне в гости. Объясняла страхом перед родителями, но на самом деле боясь, что пересечётся с Кириллом.

Наметили дату. Это было целое событие. Наши отношения выходили на новый уровень, и оттого за всё связанное с Кириллом становилось стыдно ещё больше. Особенно за то, какая была с ним.

– Это мы! – нервно пробормотала в домофон, стоя перед подъездной дверью.

– Открываю! – пиликающий звук разблокировки замка раздался одновременно с маминым голосом с той стороны. Слышала, что она улыбалась. Я, в отличие от неё, так спокойна не была. У меня даже руки дрожали от страха. Что и продемонстрировала Матвею, пока ждали лифт. А вот он не паниковал, ну или не показывал виду.

– Всё будет супер! Маму считай, покорил автоматически. А папа вначале продемонстрирует строгость, немного побурчит для вида, а потом скажет, я ему как сын, которого у него никогда не было. И пригласит на охоту.

– Лучше на рыбалку. Если позовёт на охоту, то тогда сразу беги. Всё детство слушала рассказ, как папа своим ружьём будет отстреливать неугодных ухажёров, – напряжённо рассмеялась, заходя в подошедший лифт. Нажала на кнопку нужного этажа и, обернувшись, пожаловалась: – теперь я нервничаю ещё больше!

– Расслабить? – легко прижал к стенке, шумно целуя взасос, пока лифт медленно полз на этаж. Не уверена, что это лучший способ расслабиться, но всё равно обхватила парня за шею и ответила. С ним рядом чувствовала себя спокойнее.

Дверь квартиры мама оставила приоткрытой. Судя по шуму, суетилась где-то на кухне.

– Проходите, раздевайтесь! – крикнула она, подтверждая мои догадки. Я округлила глаза в немом приступе шутливой паники и кивнула Матвею на гардероб, как раз в тот момент, когда со стороны кухни послышашись шоркающие шаги, а следом появилась и сама мама. Я только открыла рот представить их друг другу. Но она произнесла первой:

– Кирилл, привет! – и чуть тише чтобы отец не услышал, добавила: – ну, наконец, дождалась тебя на чай! Сколько уже прятаться можно? Надеюсь, в этот раз на тренировку не торопишься?

Меня парализовало на месте. Парня тоже. Затем он медленно развернулся к ней лицом:

– Здравствуйте! Я Матвей!

– Ой! – мама смутилась, переведя взгляд с него на меня, и обратно, – а я…почему-то подумала…приятно познакомиться, Матвей! – быстро собралась, но поздно. Он кивнул ей, молча. Я смотрела на него и не могла прочесть ни одной эмоции. Лицо стало непробиваемым, а то, что не смотрел на меня, пугало теперь похлеще папиного ружья.

– Так, я пойду, чай поставлю, – ретировалась мама, натворив дел. Стоило ей выйти, как Матвей стал снова одеваться.

– Ты уходишь? – занервничала.

– Вспомнил, что мне кое-что нужно сделать. Срочно.

Можно было и дальше ломать из себя дурочку, но поняла, что если сейчас ничего не скажу, то объяснять будет некому. Потому сразу перешла к оправданиям: