Еще одна грустная книжка

Хоть и не поверит мне жена,

Больше ноль галактик вне жены.

Я устал от гипер их и суб.

Мне б, как в снах, напиться б – и в траву б!

До снов, до пьес, до встречи там, на Магеллановых Облаках, бать! Всё жду чуда: придёшь ко мне во сне и подскажешь, где же твои рукописи?

27. 10. 2013

Про горы и равнины

Горы!… Батино сердце, пламень его жизни, его песня, его друзья и солнце его счастья!

Руды, медь, кристаллы, геология и все эти эпитеты к горам – ну, третье место. Первое – друзья! Без них он не он. Как он их любил! Друзья, горы, геология. Поэзия – только четвёртая его страсть на этих моих лукавых весах. Вот про горы, про амплитуду рельефа, так близкую его размаху души, про их первозданность и неподкупность, недоступную разуму красоту и любовь к ним – вот тут мне что-то довелось уловить от отца, как и про поэзию.

Горы! Уже первый ударный звук зовёт ввысь. Кличет: «О! Пошли со мной, друг!» – Go! Ого – го – го – го! Пошли! Пошли, ребята! Это же Ушба – олицетворение красоты! Это же Софруджу – белая фата невесты! Белалакая, Домбай-Ульген, Эльбрус, Аксаут, София, Каракая – какая магия, кто их видел, снега, льда, скал, ветра, солнца и космоса! Вот эта синусоида из праха быта внизу до бытия поднебесья, этот кристалл вечной красоты и верность локтя товарища – вот это чудо, наверно, навсегда оставило в горах сердце моего отца. «Я безмерно завидую горам…» – такое завещание мог оставить только их однолюб. Сергей из «Не доходя до вершины» Михаила Милякова – просто батин портрет, это же две капли воды – их души и судьбы! Даже письмо в книге – будто сам отец водил пером! А я ещё в институте сбежал из секции альпинизма от самого Александра Кузнецова, друга и брата Михаила Хергиани. Я знал, что я ни батя, ни сестра Галка. Я научился ходить по перилам мостиков, а Галка и батя бегали с детства по жёрдочкам на любой высоте. Бесстрашие – и врождённый порок моего вестибулярного аппарата: вот вся разница. Я, разноухий, конечно, втайне натренировался ходить, может, и проворнее, но это не природное, и для меня – неинтересное. А у бати – абсолютное бесстрашие, и сколько из-за этого было падений… Но горы отца стали и моей любимой жизнью. А это – непересказуемый мир Западного и Южного Кызгычей, София и Маруха, Приэльбрусье, Домбай и Аксаут – подарок мне любимого бати от вселенной.

Горы и отец. Это – наш мир над повседневностью, это – его «валенок» мне под задницу на Эльбрусе, когда я замерзал и хотел остаться навеки в его снегах! Спуск по Ацгоре и Урупу! Как он мучился, чтобы согреть костром нас в походе по верховьям Урупа, но всё промокло и не загоралось. И я отдал свой походный дневник, единственно сухую вещь. Он не взял! Это – наши с ним и с Галкой горы, с нашими ребятами, турслёты и соревнования. Много чего было – и всё, до последней трещинки в изумрудах ледников Уллу-Озена, всё помнится как источник только что сотворённой для нас красоты! А все горы отца мне, к сожалению, неизвестны. Но он с друзьями возродил альпиниады в Домбае, это я видел на видео. Это было его гордостью. И написать такое Слово о Горах как «Зависть»! Горы забрали батю всего. А я и тут ему антипод.

Горы – моя родина. Его родина – равнины. Горы мне – мой привычный родной дом: горизонт за 45 градусов по высоте, шум горной реки, уже навеки в мембранах клеток. Для отца этот мифический хребет динозавра-Кавказа стал откровением! А мне вот сталась чудом равнина. До сих пор не могу опомниться: можно не поднимать головы – и видеть звёзды! Отцы и дети.