Черный рассвет (original mix)

– Аппараты? Ты же раньше не увлекался ими вроде. Что вдруг случилось?

– Это был последний шанс, чтобы откупиться от этих выродков без их махинаций и манипуляций, но, к сожалению, он потерпел крах.

– Ну вот теперь у меня сошелся пазл, почему вдруг ты так резко решил завязать с кайфом. У тебя просто не было на него бабла, – с сарказмом сказал я.

– Ну и это, конечно, тоже.

Дальше мы зашли в ближайший ломбард и заложили цепочку. При этом всю дорогу Фитиль убеждал меня, что обязательно выкупит ее обратно на днях, но мне показалось, что он и сам не сильно-то в это верил. Наш куш составил всего лишь девятьсот рублей, и в сумме с моими деньгами этого впритык хватало, чтобы взять лекарство, кухню и оплатить такси в один конец.

Подъехав к парку, я сразу же набрал цыгана, как только вышел из машины, ибо мы опаздывали минут на пятнадцать и сильно торопились. Но, как оказалось впоследствии, зря, так как барыга попросил подождать еще минут пятнадцать, предварительно поинтересовавшись, один ли я. Это были банальные меры предосторожности, которых придерживались абсолютно все барыги, и, понимая это, я попросил Фитиля подождать меня возле магазина, в котором в свое время Прицеп покупал минералку перед тем как вмазаться в тот день герычем на обочине дороги. Часто бывает, что какие-то места или вещи ассоциируются с тем или иным периодом жизни. Вот и этот небольшой магазинчик на всю жизнь запечатлел в моей памяти картинку: как из него ясным, теплым днем выходит довольный Прицеп, держа в руках небольшую бутылочку минералки. И ведь никто бы не мог подумать тогда, что через несколько месяцев этот молодой парнишка будет лежать в сырой земле от передозировки героином.

Вспоминая тот день и ностальгируя по нему, я даже не заметил, как ко мне подошел барыга-цыган.

– Давай лавэ, – не утруждая себя приветствием и не размениваясь на всякие любезности типа «Как дела?», «Что нового?» и так далее, сказал он.

Взяв у меня деньги, произнес:

– Стой здесь и жди. Я тебе позвоню через пять минут.

В такие моменты у меня сразу же возникало напряжение и волнение, так как в этом жестоком мире было заведено, что как только твои деньги оказываются у человека, то игра полностью переходит под его контроль, и он начинает устанавливать в ней свои правила, которые практически всегда расходятся с твоими. Но на этот раз все прошло гладко, и он действительно позвонил мне, минут через десять, правда. Я забрал грамм героина в указанном месте, и мы с Фитилем пошли в первый ближайший подъезд, предварительно купив в аптеке необходимые инструменты.

– Алло… да… кто это?.. да, узнал… хорошо… да… ладно, – севшим голосом проговорил в трубку Никитос.

– Кто это?

– Все, пиздец, Колян! Это один из тех Волчьих приятелей, который был тогда в клубе. Сказал, что завтра в полдесятого утра он с Волком заедет за мной, и чтобы я был готов к этому времени и прихватил с собой паспорт.

– И что теперь делать? Неужели никак нельзя решить вопрос по-другому?

– Не знаю. Не хочу сейчас думать об этом и обламываться. Давай лучше разделим то, что осталось, и пойдем по домам. Все равно на улице делать нечего, да и лавэ нет, чтобы хотя бы в подъезде пивка попить.

– Как скажешь, – с сожалением ответил я. – Только мой дом пока еще заперт.

***

Дальше события развивались достаточно предсказуемо. Волк и компания благополучно зарегистрировали на имя Фитилева Никиты Михайловича новую контору, которой было суждено мгновенно вспыхнуть и прогореть, словно маленькое небесное тело, на бескрайнем небосводе многочисленных юридических лиц. Но стоит отметить, что в этот раз Фортуна не обошла его стороной, как в случае с аппаратами, и об этом свидетельствует дальнейшая цепочка событий, но о ней чуть позже.

Я же в свою очередь продолжал жить от выходных до выходных на протяжении всего января. Будние дни в основном были посвящены тому, чтобы достать героина и раскумариться. Чаще всего происходило так: я выходил из дома вместе с мамой и сразу отправлялся к Фитилю, чтобы потом вместе с ним поехать за дозняком, после чего мы иногда шли к нему домой, если там никого не было, или напрашивались к кому-нибудь в гости с предложением попить пивка, которое мы покупали по ходу. А когда не получалось ни того, ни другого, то просто тусовались и залипали в каком-нибудь подъезде. В большинстве случаев мы приобретали наркотики на мои деньги, которые я поднимал за выходные в клубе, но иногда и у Никитоса водились гроши с каких-нибудь очередных движений, в которых он продолжал участвовать. Бывало и такое, когда к нему обращались за помощью, чтобы достать наркоты, и мы брали по несколько раз в день через того же цыгана, что и себе. Естественно, в таких случаях Фитиль отсыпал нам довольно внушительную часть порошка. С неминуемой быстротой на нас двигалась «система», словно огромная снежная лавина, готовая переломать наши хрупкие кости под своей холодной тяжестью. Наверное, все так бы и продолжалось, если бы у меня не случился очередной неприятный разговор с мамой, к которому в принципе все и шло.

– В общем, так! Если в течение этой недели ты не находишь работу, то в пятницу вечером я приезжаю в твой долбаный клуб и устраиваю там скандал! Рассказываю руководству обо всех твоих приключениях и потребую твоего увольнения!

– Как же ты заебала меня! Сколько можно!? – с ненавистью ответил я хриплым от наркотика голосом.

– Как ты со мной разговариваешь!? Ты посмотри на себя! Не человек, а какое-то ничтожество! Уже даже соседи шушукаются между собой и говорят, что ты наркоман!

– Да тебе-то что? Путь пиздят что хотят! Недоноски опущенные! Своей жизни нет, вот и обсуждают чужие! Этих выродков хлебом не корми, только дай кого-нибудь обсудить! А ты не думала, что они, может, мне просто завидуют, а!?

– Тебе!? Ты в своем уме вообще? Чему тебе можно завидовать!? С учебы отчислили, работы нет, девушки нет, и это они еще про твой гепатит не знают!

– Ну пойди расскажи им еще об этом! Пусть самоутвердятся за мой счет! Ведь их никчемные чада так и не выбились в люди, а стали унылыми, безликими, провинциальными пустышками. Которые обречены волочить жалкое существование в этом гнилом захолустье! А я, в отличие от них, нашел хоть какую-то возможность заниматься тем, что мне действительно нравится. Но ты хочешь сделать из меня такую же серую мышь, как и они, чтобы только не слышать за своей спиной шепот их осуждения, а когда у тебя это получится, то это осуждение перейдет в надменную ухмылку злорадства от того факта, что остервенелая толпа в очередной раз обломала мечты и надежды еще одному энтузиасту, который посмел из нее выделиться в попытке стать счастливым и свободным человеком. Но толпе этого не надо! Потому что в ней привыкли мучиться и страдать! – на повышенных тонах произнес я.

– Что ты несешь!? Какие чада!? Какая толпа!? Какие мыши!? Неужели ты не понимаешь, что счастливому и свободному человеку не надо употреблять наркотики, чтобы быть таковым!? Ему не надо пить, курить, колоться, выхватывать передозировки и болеть гепатитом С в конце концов! Ты придумал себе каких-то абстрактных врагов (толпу) и пытаешься с ними бороться, обвиняя их в своем несчастье! Мол, они тебе мешают выделиться!? Пожалуйста, выделяйся! Кто тебе мешает!? Но ты всего лишь хочешь оправдать свое положение, перекладывая при этом ответственность на других! Как раз-таки в нашем гнилом захолустье, как ты выразился, так и принято делать!

– Ты так нихера и не поняла из того, что я тебе сказал!

– Возможно! Но с каждым разом я все больше понимаю одно, что лучше бы рак добил меня тогда, чем мне пришлось наблюдать то, что сейчас с тобой происходит, – сказала мама и заплакала.

Даже сквозь наркотический кумар эти слова пронзили меня до глубины души, словно осколок разбитого зеркала, в котором перед замахом я едва ли успел разглядеть свои убитые глаза с узкими как булавочная иголка зрачками. Эта фраза была сказана с таким отчаянием, что больше была похожа на приговор, чем на эмоциональный всплеск.

– Прости меня, – сказал я и обнял маму, прижавшись к ней влажной от слезы щекой. – Я просто запутался и потерял контроль. Но это временно, обещаю, что скоро все изменится.

– Я очень на это надеюсь и молюсь о том, чтобы это скорее произошло.

И в тот момент, произнося эти слова, я в них свято верил. Я верил и думал, что у меня просто наступил сложный период в жизни, и что когда-нибудь он пройдет, оставив лишь печальный опыт. Но, как оказалось впоследствии, это был не жизненный период, а сама жизнь. Сколько потом я давал подобных обещаний себе и другим людям, пожалуй, сосчитать будет сложно. Да и ни к чему это, ведь после каждой подобной «клятвы» меня все больше и больше угнетало чувство вины, стыда, сожаления и обреченности. И единственным спасением от этих чувств было снова пойти и употребить. Замкнутый круг.

***

– Что от меня требуется? Я ведь толком никогда не работал в такой области и имею только поверхностное представление обо всем этом.

– Ну, всегда приходится с чего-то начинать и чему-то учиться. В этом и заключается развитие. Главное – желание и стремление, а все остальное приложится. Опыт так или иначе требует времени. Просто кому-то нужно больше, а кому-то меньше, но результат при этом есть всегда, – попытался подбодрить меня Леонид Иванович.

– Просто я даже не знаю, что вы ему скажете, когда он спросит, что я умею. Вы же в курсе того, как я учился и как мне это все давалось.

– Но ведь ты сам говорил, что вы проходили практику на каком-то предприятии. Ты же наверняка видел весь процесс, который там происходит. Выполнял какие-то задания и поручения?

– Да разве это работа? – усмехнулся я. – В основном это были какие-то элементарные поручения, типа перебрать и отсортировать брак, наклеив на него этикетки, или распаять забракованные части изделий, чтобы потом списать их. Но даже это у меня получалось не совсем удачно. Да и посещал я эту практику, лишь бы мне только зачли ее.

– Ну вот видишь, значит, паять умеешь. Уже неплохо! Наверное, давали изучать какие-нибудь чертежи и схемы, так?

–Было дело. Только я не особо-то вникал в них, если честно.

– Вникнешь. Было бы только желание.

– У меня не остается выбора, Леонид Иванович. Поэтому я хочу согласиться на ваше предложение, если оно еще в силе.

– Конечно же, в силе. Сегодня же и позвоню своему приятелю после работы и поговорю.

– Тогда я завтра к вам зайду, и поговорим, – сказал я и начал собираться. – До свидания, Леонид Иванович, и спасибо вам.

Все-таки я решился принять предложение старика, чтобы тот пристроил меня на завод. Но я дал себе обещание, что эта работа будет временной и что я приложу все возможные усилия для того, чтобы как можно скорее уйти оттуда в более приемлемую для меня сферу деятельности. Впрочем, это было всего лишь очередное мое обещание. Если бы мои обещания можно было зарегистрировать в качестве товарного знака, то по нему легко бы получилось определить продукт, который нельзя приобретать ни при каких условиях.

После нашего разговора за чашкой горячего чая я отправился на встречу с Фитилем, чтобы приобрести в очередной раз герыча. Но перед этим мне позвонил Волк и предложил встретиться, чтобы обсудить одно дело как он выразился сам.

– У меня к тебе есть одно дело. В общем мне поступило предложение от влиятельных людей занять одну из управляющих должностей в инвестиционной компании, которую планируют открыть в ближайшие месяцы в столице. Я хочу подтянуть тебя к себе, пока там будут решаться организационные вопросы, – сказал Димон деловым тоном.

– Опять какие-то темные махинации? Я же уже проходил все это с тобой. Забыл, что ли?

– Нет. На этот раз все абсолютно легально. Нас, по сути, не будет затрагивать финансовая часть, касающаяся непосредственно самих инвестиций, а только хозяйственные вопросы. Даже в случае каких-то вопросов со стороны органов ко всей деятельности этой конторы мы в любом случае сможем выйти сухими из воды. Так что можешь не переживать на этот счет. В этом плане все надежно.