Золото червонных полей

«Выходит, что так».

«Ммм… ну тогда я предлагаю тебе продолжить) позволишь мне загладить свою вину и помочь тебе?;)

«Что ты имеешь в виду?)»

«ВИРТ»

«Но я никогда не занимался ничем подобным»)

«Расслабься. Я помогу тебе. Главное, включай фантазию».

«Ну хорошо. С чего начнём?»

«С локации. Представь нас в люксовом номере элитного отеля, который располагается на последнем этаже небоскрёба. Сквозь панорамные окна перед нами как на ладони лежит ночной мегаполис, над которым нависла огромная луна… (продолжай)»

«Мы с тобой, полуобнажённые, стоим в полумраке под светом этой луны и пьём шампанское на брудершафт…»

«Хмм… неплохо. Сделав последний глоток, мы сливаемся в страстном поцелуе. Твои ловкие руки расстёгивают мой бюстгальтер на спине и, скользя по ней, медленно опускаются к ягодицам, крепко обхватывая их. Затем горячие губы впиваются в шею и, оставляя влажный след, движутся по ключицам к груди…»

«Ммм… я уже чувствую возбуждение. Мои горячие губы касаются груди и начинают покрывать её нежными поцелуями, правой рукой я сжимаю другую грудь. Затем я чувствую, как твой острый сосок набухает у меня во рту. Я медленно начинаю играть с ним языком. Потом плавно перехожу к другой груди, ощущая твоё горячее дыхание. Ты закрываешь глаза и запрокидываешь голову от дальнейшего предвкушения…»

«О, да-а! Ммм… по моему телу пробегают мурашки. Твои нежные пальцы скользят по животу вниз и… плавно, поступательными движениями касаются моих половых губ… Ммм… снова мурашки. Я медленно запускаю руку тебе в штаны, и… мы аккуратно начинаем мастурбировать друг другу…»

«По моему телу тоже пробегают мурашки. После этого я облизываю свои пальцы и проникаю ими в тебя. Ты издаёшь лёгкий стон и продолжаешь сжимать мой член…»

«Это невероятно! Я медленно становлюсь перед тобой на колени, снимаю с тебя нижнее бельё и нежно обволакиваю твой член своими ярко-красными губами. Мой язык жадно скользит по нему. Ты запрокидываешь голову, закатываешь глаза и произносишь крепкое ругательство от перевозбуждения…»

«Б#яя! Да-а-а! Ещё-ё! Потом ты поднимаешься и впиваешься мне в губы… наши языки сплетаются в страстном французском поцелуе, после чего я поворачиваю тебя спиной к себе и, обхватывая одной рукой грудь, вхожу в тебя!»

«Ещё! В порыве страсти я прикусываю губу между громкими стонами. Моя щека плотно прилегает к окну, на котором остаются следы от глубоких частых выдохов…».

«Я делаю несколько шлепков по твоим ягодицам одной рукой, а второй крепко сжимаю шею, наращивая темп! Ты стонешь громче! Просишь не останавливаться!»

«Да-да! Продолжай! Ещё! Прошу тебя! Да!»

«Я хватаю тебя за волосы! На окне остаются отпечатки твоих рук! Внезапно приходит мысль, что за нами могут наблюдать, и от неё возбуждение накатывает ещё больше! Я закрываю глаза, не в силах больше сдерживаться, и… наступает оргазм! Мощный! Словно ядерный взрыв! И нас с тобой сносит этим потоком взаимного наслаждения!»

«Фу-уххх… Это было обалденно!!»

«Согласен!)»

***

– Ну рассказывай. Как прошёл концерт? Что интересного было? – поинтересовался Саня у жены.

– Ну, в общем, ты знаешь… это было какое-то очень странное, но весьма приятное ощущение. Да я и не сказала бы, что это был вполне себе концерт в привычном понимании. Скорее смесь проповеди, молебна и концерта в одном мероприятии. Но не так, как в православных храмах. Всё гораздо проще и понятнее, что ли. Так! А ты что, выпивал, что ли?

– Немного совсем. Пару коктейлей выпил на работе, чтобы окончательно не рехнуться. Так что там было? Типа как в западных фильмах показывают, что ли? Когда пастор во всю глотку орёт со сцены «Аллилуйя!» и людей начинает трясти от перевозбуждения? – усмехнулся муж.

– Нет. Была проповедь сначала, потом пели прославления и после этого всех, кто присутствовал в первый раз, вывели на покаянную молитву.

– И что? Ты покаялась в своих грехах, дщерь моя? – продолжал иронизировать Саня и положил ладонь на голову супруге.

– Не смешно, – одёрнула она голову. – Твой бухой сарказм здесь неуместен. Сначала сам настаивал, чтобы я пошла туда, а теперь стебёшься над этим.

– Ну прости-прости меня, дорогая! Просто мне почему-то казалось, что ты как-то скептически относишься ко всему этому. Но если тебе действительно приносит облегчение, то я поддержу тебя.

– Спасибо. А как твоя работа? Много ещё нужно доделывать, чтобы этот старый хер – твой начальник – перестал оставлять тебя после работы и вызывать по выходным?

– Ну перестань, детка! Не по-христиански это – называть Константина Михайловича старым хером. Он всего лишь душный мудак, – пошутил он и обнял Юлю.

– Как скажешь, дорогой. – И она обняла его в ответ, запустив руки под хлопковую рабочую рубашку. – Какой ты у меня горячий! Так и хочется согрешить сегодня! Давай, снимай эту чёртову рубашку. – Юля начала целовать мужа в шею и расстёгивать пуговицы, но он попытался отстраниться.

– Любимая, давай в другой раз? Прошу тебя. Я реально сегодня вымотался весь. Вообще сил нет.

– Я что, тебя не возбуждаю? Что с тобой случилось, Саш? Я уже не помню, когда у нас было с тобой в последний раз. Зимой? Осенью? Когда?

– Ну не начинай, прошу! Я знаю, что это важно для тебя. Мне нужно немного времени, чтобы всё наладить. Пока что не получается расслабиться и сконцентрироваться на чём-то, кроме твоего положения и работы. Вряд ли в таком состоянии получится доставить тебе удовольствие.

– Хорошо. Придётся по привычке уже самой решать эту проблему.

– Надеюсь, без посторонней помощи?

– Не переживай. Пока ещё без, – язвительно произнесла девушка и вышла из комнаты.

***

После введения новых дополнений в инструкции взаимодействия между ведомствами охраны правопорядка и здравоохранения у их руководителей возникли свои головные боли. У первых – как оценить необходимость присутствия вторых. А именно специалистов ПНД, а не рядовых сотрудников скорой помощи. У вторых же – как преобразовать работу учреждений с учётом возможности привлечения специалистов на выезды. Как это часто бывает, под воздействием внутреннего протеста перед нововведениями в казалось бы уже отлаженную систему взаимодействий, было совершено немало трагических ошибок. Трагических потому, что их цена в ряде случаев была слишком высокой и представляла собой загубленные человеческие жизни. Слишком много времени уходило на то, чтобы организовать мероприятия по обеспечению безопасности потенциальных жертв суицида и других расстройств, представляющих угрозу жизни и здоровью людей. Так, менты поначалу не хотели разбираться в сути происходящего и, когда попадали на подобный вызов, по старинке вызывали скорую помощь. Когда те приезжали, то просто разводили руками, так как были попросту некомпетентны в таких ситуациях. В лучшем случае иногда им удавалось убедить принять необходимые медикаменты для снятия фазы обострения состояния нуждающихся. И то делали это медики весьма неохотно, так как чаще всего в таких случаях прибегали к сильнодействующим подотчётным лекарствам, и каждое их применение необходимо было всегда обосновывать. Руководство диспансеров, напротив, столкнулось с тем, что пришлось выделять кадровый ресурс и назначать дежурных врачей для ситуаций, где тем необходимо было в случае поступления вызова выезжать на место происшествия. Поэтому нагрузить их надо было такой работой, чтобы в случае их отсутствия она продолжалась без каких-то серьёзных перестроений. В итоге на дежурных врачей решено было повесить медосмотры и прочую в большинстве своём формальную ерунду.

Григорич, откинувшись на стуле, сидел в своём прокуренном кабинете и листал справочник по суицидологии. Настенные советские часы показывали половину двенадцатого вечера. На столе стояла чашка с уже давно остывшим крепким чаем, а рядом лежало несколько раскрытых историй болезней пациентов, среди которых также была и Игнатьева. Врача прежде всего интересовала предрасположенность данных больных к суициду, и в данный момент ему хотелось сравнить клиническую картину этих людей с описанием в справочнике. При помощи разноцветных стикеров и карандаша он делал соответствующие пометки в тексте, а также что-то записывал в свой блокнот.

Вдруг раздался стук в дверь, после чего в кабинет заглянул санитар:

– Михаил Григорьевич, там поступил вызов. Машина уже готова и стоит у ворот на выезде.

– Принял. Собираюсь, – коротко ответил он и быстро убрал со стола все бумаги в выдвижной ящик, который предусмотрительно закрыл на ключ. Сделав большой глоток холодной жижи из чашки, он резким движением схватил с вешалки пальто, выключил свет и покинул кабинет, заперев его также на ключ.

«Чёрт возьми! Опять зонт забыл!» – вспомнил он на полпути, идя по коридору, и принял решение вернуться.

– Чего так долго, Григорич? – поинтересовался водитель, когда доктор сел в машину.

– Зонт забыл. Пришлось вернуться.

– Зонт он забыл! Чай, не на бал собираешься. Там же люди погибнуть могут!

– Согласен. Могут. Но перспектива простоять под ледяным дождём, беседуя с потенциальным покойником, не вызывает особого восторга, понимаешь?

– Откуда столько злобы и цинизма? Это же пока что ещё живые люди, попавшие в тяжёлые жизненные ситуации и которые остро нуждаются в помощи. И по воле случая оказать её выпадает только тебе. Но вместо того, чтобы стать тем самым мостиком для них, который отделяет жизнь от смерти, ты уже записываешь их в ряды покойников.