Воля богов! Повесть о Троянской войне

– Вот именно. Идея была твоя, похищали Елену вместе, а ты ведь тоже неженатый. Как же я на ней женюсь, а ты нет? Не по-товарищески это. Такой вот аспект.

Тезей хотел было возразить, но, почувствовав в словах Пирифоя неопровержимую логику, вынужден был с ним согласиться:

– Пирифой, я чувствую в твоих словах непоржи… необожри… непророжимую логику и вынужден с тобой согласиться. Но оба мы на ней жениться тоже не можем. Пусть нашу судьбу решит жребий.

Герои бросили жребий, победил Тезей. Они продолжили пить. Пирифой немного приободрился, Тезей оставался мрачен.

– Значит, так, – сказал он наконец, – возвращаясь к нашей испервоначальной теме, жениться тебе, Пирифой, всё равно надо. И обратно не менее как на дочке Зевса. Одна дочка, стало быть, сама собой отпала. Каких мы ещё знаем?

Пирифой подумал немного.

– Персефона! – вдруг выпалил он.

– Персефона? – лениво переспросил Тезей. – Это что, жена Аидонея, молосского царя? Разве она дочка Зевса?

– Да нет же! Другая Персефона: дочь Зевса и Деметры, жена Аида.

– Жена Аида?!

От одного имени грозного властелина царства мёртвых Тезей даже протрезвел. Он отхлебнул огромный глоток, встряхнул головой, глаза его вспыхнули.

– Да! – воскликнул он. – Я в деле!

Гробовая тишина царила у причала, к которому приставала лодка Харона, перевозившая покойников в царство мёртвых. Очередь на перевоз была длинная, но никто не толкался, не пытался пролезть вперёд, не размахивал удостоверениями и не качал права. Никто в этой очереди никуда не спешил. Таков был порядок, соблюдавшийся век от века. Но в этот день древний обычай был нарушен. Двое героев, шумя и раскидывая покойников, протолкались к лодке и вскочили в неё, Тезей пихнул перевозчика Харона к вёслам и закричал:

– Быстро гони на тот берег!

– Как это «гони», – пробормотал Харон, – туда ж только мёртвым можно. Есть у вас свидетельство о смерти или хотя бы пропуск какой?

Тезей приставил к его груди меч:

– Вот тебе моё свидетельство, мандат и пропуск!

– Но по инструкции…

– Сейчас башку тебе отрежу, вот и вся, на хрен, инструкция!

– Но зачем вам туда? Там же пути назад нету, там ужасы, чудовища…

– Ха! Напугал Тезея Минотавром! Делай, что говорят, папаша, а о самих себе мы уж без тебя позаботимся!

Перетрусивший Харон не решился больше ничего возразить и поспешно загрёб к другому берегу.

У входа в царство мёртвых на троне сидел Аид. Вид его был, как обычно, мрачен. Лежавший у его ног Цербер зарычал было на непрошеных посетителей, но, встретившись глазами с пылающим взглядом Тезея, испуганно заскулил, поджал хвост и заполз под трон.

– Короче, Аид! – без предисловий и не дожидаясь, когда к нему обратятся, заговорил Тезей. – Это Пирифой – между прочим, герой, а жены у него нет, а у тебя есть. Ввиду этой вопиющей несправедливости убери свою шавку и отдавай нам Персефону, а мы тогда никого тут не покалечим.

Аид выслушал дерзкую речь спокойно и таким же мрачным, как обычно, тоном сказал:

– Вы присаживайтесь, молодые люди. Обсудим ваше предложение.

Обескураженные таким хладнокровием герои послушно опустились на возникшие позади них каменные кресла. Щёлкнули цепи, и они оказались напрочь прикованы к своим местам.

– Ты что, совсем озверел, хрен ушастый! – взвыл Тезей, пытаясь вырваться из нерушимых оков.

– Посидите, молодые люди, и подумайте над своим поведением, – спокойно и, как всегда, мрачно сказал Аид. – Времени вам даю на это много. Вечность.

Тезей опять что-то завопил, но экран ясновизора погас, и голос Тезея заглох, не прозвучав.

– Двое придурков, – подытожил увиденное Зевс.

– А всё почему! – с жаром заговорил бог войны Арес. – Звереют герои от безделья. Война нужна. Без неё богам скоро от героев житья совсем не станет.

– Знаешь, Арес, – недовольно проворчал в ответ Зевс, – если вдруг когда-нибудь меня заинтересует твоё мнение, то, не сомневайся, я его у тебя спрошу.

Сказав это, он встал и пошёл прочь. Остальные боги последовали за ним.

Подвиги Геракла

Никогда ещё небо над Элладой не было так ясно, никогда ещё солнце не светило над Олимпом так ярко и весело. Никогда ещё не было так светло и радостно на душе у громовержца Зевса. К нему в гости пришёл его любимый сын.

– Здравствуй, Геракл! Здравствуй, сынок мой дорогой! – сказал громовержец, сходя с трона навстречу славному богатырю и величайшему полубогу. – Как же давно я тебя не видел, как же ты вырос и возмужал за это время!

– Здравствуй, батя! А вот ты-то совсем не меняешься!

Геракл так крепко обнял отца, что захрустели кости. Любой другой помер бы от такого приветствия, да и Зевс с трудом перенёс могучие объятия сына, но и виду не показал, что ему больно. Солнце над Элладой светило так же ярко.

Никто не скажет точно, почему из великого множества своих детей Зевс особенно любил именно этого – огромного и нескладного, не блещущего умом, но простодушного и прямолинейного. Возможно, потому, что его мать, Алкмену, он любил больше всех других смертных женщин – трое суток подряд. Cолнце на это время остановилось, и время прекратило свой ход, но Гера, жена Зевса, это заметила и невзлюбила Геракла больше, чем всех остальных побочных детей мужа. А может быть, простодушие и наивность сына были именно тем, чего не хватало Зевсу среди окружавших его цинизма, расчётливости и подхалимства. И многое такое, за что любой другой понёс бы жестокую кару, сходило Гераклу с рук.

– Ну давай, сынок, рассказывай, как твоё житьё-бытьё. Где был, что видел, чем занимаешься. Я слышал, твоя служба у Эврисфея закончилась, ты совершил все положенные подвиги?

– Подвиги-то я совершил, – махнул рукой Геракл, – да толку-то мало. Борешься всё, борешься, а несправедливости в мире всё не убывает и не убывает.

– Как же это ещё несправедливость в мире остаётся, если такой герой взялся с ней бороться? – улыбнулся Зевс.

– Ты не поверишь, батя: остаётся! – с жаром ответил Геракл, не расслышав иронии в словах отца. – Вот иду я недавно на край света за золотыми яблоками и вижу вдруг мужика, к горе цепью прикованного. «Кто ты, – спрашиваю, – и за что же это тебя так покарали?» – «Я, – отвечает, – Прометей, а приковали меня по воле Зевса за то, что я людям помогал». Ну, я сперва хотел его дубиной по башке трахнуть за такие слова: что ж это он такое наговаривает, что Зевс людям помогать не велит, а потом вижу: глаза-то у него честные, то есть кто-то ему, значит, клевету на тебя сказал, а он и поверил. Стал я, значит, цепи рвать, а они крепкие оказались, минут десять провозиться пришлось, а тут вдруг твой орёл прилетает, «Воля Зевса! – кричит. – Воля Зевса!» Вот, значит, кто, думаю, про тебя напраслину распускает! И зачем ты вообще себе орла в дом взял? Помоечная же птица – тот же стервятник. Ты б уж лучше попугая завёл – он красивый. А этот стервец Прометею всю печень испортил. Это куда годится?! Печень же самый жизненный орган! Ну, я его из лука подстрелил – будет знать теперь!

Далёкая Австралия содрогнулась землетрясением, мощное цунами смыло несколько островов в Тихом океане. Но небо над Элладой оставалось светлым и безоблачным.

– Да, мне, пожалуй, этот орёл и самому надоел, – дружелюбно сказал Зевс. – А Прометея ты, значит, освободил?

– Конечно освободил, папа. Разве ж может такое быть, чтоб за помощь людям на цепь сажали?!

– Ну, Прометей ослушался воли богов и за это был наказан. Нельзя же волю богов нарушать.

– Что ты, папа! – с жаром ответил Геракл. – Разве боги кому запрещают помогать людям? Людям помогать надо обязательно, а если боги против этого возражать будут, то гнать надо таких богов!

Где-то на краю света земля вновь содрогнулась, Азия отделилась от Америки, и образовался Берингов пролив. Над Элладой по-прежнему светило солнце.