Воля богов! Повесть о Троянской войне

– Ах! – воскликнула она. – Это вы, Зевс Кронович![1 - Обращение по отчеству у древних греков, как и у нас, считалось более вежливым, чем обращение по имени. Отчества у них, правда, были не такие, как у нас, и переводить их не принято, но, раз уж книга написана на русском языке, то пусть и отчества будут русские: Кроновичи, Атреевичи, Нереевны, а не Крониды, Атриды и Нереиды, как их обычно пишут.] Как вы меня напугали! А я всё думала, что это за мужчина за мной гонится.

Зевс окинул её быстрым взглядом и отвёл глаза.

– Дело у меня к тебе, Фетида, – сухо сказал он.

– Я вас слушаю, Зевс Кронович, – страстно, с придыханием произнесла Фетида, теребя пояс своего спортивного хитона. – Как же здесь жарко! Я, кажется, вся пылаю!

Солнце выглянуло из-за тучи. В душе Зевса насмерть сражались две его божественные ипостаси: мужчина и политик. Политик победил, и солнце вновь скрылось.

Конечно, от Прометея можно ждать любой гадости, но врать он никогда не умел. Он сказал правду: сын превзойдёт отца. Зевс знал, к чему это ведёт, он ведь тоже когда-то превзошёл отца, и теперь Крон томится в Тартаре, а Зевс правит Олимпом.

Он в последний раз взглянул на Фетиду. Она смотрела на него страстно и преданно.

– Замуж тебе надо, Фетида. За Пелея.

Нимфа тихо пискнула от неожиданности.

– За смертного? Это вы так шутите? – осторожно спросила она.

– Парень он хороший, – продолжал Зевс, глядя куда-то в сторону. – Внук мой, царь. Спортсмен тоже. Счастливо с ним жить будешь.

– Не хочу я ни за какого Пелея! Не заставите! – взвизгнула Фетида и вдруг расплакалась: – За что? В чём я провинилась?

Небо озарилось яркой вспышкой.

– Ты с кем споришь, Фетида! За кого скажу, за того и пойдёшь! Не добром, так силой!

Нимфа резко развернулась, закрыла лицо ладошкой и, громко всхлипывая, побрела обратно в Элладу. Зевс печально смотрел ей вслед.

Домой он вернулся уже под вечер. Тихонько прикрыл за собой дверь, зашарил в темноте рукой по стенке. Вдруг что-то полыхнуло во мраке прихожей. Комета с шипением пронеслась мимо головы громовержца, он едва успел увернуться от тут же полетевшей в него планеты второй звёздной величины, которая бесшумно унеслась прочь, скользя по эклиптике, поймал на лету брошенную в него звезду, отшвырнул её в сторону и затряс обожжённой ладонью. При этом другой рукой он, изловчившись, схватил за запястье свою жену Геру, которая уже собралась ещё чем-то в него запустить.

– Явился, кобель! Явился, козёл старый![2 - Возможно, непривычно читать про древних греков, использующих в речи русские поговорки, пословицы, простонародные выражения и бранные слова. Конечно, они так не говорили – они вообще не говорили по-русски. Слова они употребляли другие, но их смысл был именно такой.] – завопила Гера. – А ну, быстро всё рассказывай!

– Про что рассказывать? – печально спросил громовержец.

– Про что?! Про эту шлюху Фетиду, ох уж и доберусь я до неё!

– Фетида не шлюха. – В голосе Зевса послышалась неподдельная боль. – Она за Пелея замуж идёт.

Гера перестала вырываться и замерла от неожиданности.

– Как за Пелея? За смертного? Почему это?

Молния ударила прямо перед дворцом, и оглушительный гром потряс Олимп.

– Потому, что я так сказал! Потому, что такова воля Зевса!

Метеорологический гнев мужа не произвёл на Геру никакого впечатления.

– Так ты, братец, гнался за ней до самого Кавказа, только чтобы сообщить эту свою волю? Какой-то новый вид спорта в нашей олимпийской программе.

– Оставь меня, Гера, я устал, – сказал Зевс и, отодвинув жену, вышел из прихожей.

Весь вечер непрерывно шёл дождь. Тоненькие струйки лились уныло и безостановочно. Где-то вдали порой погрохатывало, но не грозно, а жалобно и печально.

В Дельфах, под сводами храма Аполлона три бога прятались от непогоды.

– Разошёлся сегодня старик, – проворчал Дионис, разливая очередную амфору.

– Переживает Кроныч. Это из-за Фетиды, – ответил Гермес. – Гонялся за ней всё утро, а потом велел выходить замуж за смертного и теперь вот дождём горе заливает. Не понимаю, что там у него с Фетидой случилось, что она ему такого сделала?

– Спрашивать надо, скорей, чего она ему не сделала, – похабно усмехнулся Дионис.

– Хорош богохульствовать! Зевсу ещё никто не отказывал. Тут что-то другое. Хотелось бы узнать, что по этому поводу скажет дельфийский оракул.

– Ближайшую неделю над всей Элладой проливные дожди, – неохотно отозвался Аполлон.

– И это всё? – настаивал Гермес. – Бежал за ней как мальчишка, а потом переговорил о чём-то с Прометеем – и вот Фетида прибегает домой вся в слезах и по всей Элладе проливные дожди. Это нормально? Кроныч тысячу лет с Прометеем не разговаривал. После последней беседы он пришёл в такое бешенство, что наслал на мир Пандору с её дурацким ящиком. И чего же нам теперь ждать?

– Хочешь понять замыслы Зевса? – иронически усмехнулся Аполлон.

Дионис рассмеялся:

– Да уж, непредсказуемый дед.

«Старый маразматик!» – неожиданно для себя подумал Гермес и, вздрогнув от такой мысли, осторожно посмотрел на Аполлона.

– Ты не прав, – очень серьёзно сказал тот. – Старый он только для солидности. Он ещё всех нас переживёт.

Дионис снова расхохотался:

– Как это он нас переживёт? Мы ж бессмертные. Мы всегда жить будем.

– Будем. Только мы будем жить в детских сказках, а ему будут строить храмы и жертвы приносить.

– Ерунда! Он что, из всех богов один останется? Не может такого быть! Бог не может быть один. Не справится, да и тоскливо это.

– Ты за него не беспокойся, – ответил Аполлон.

– Представляю, что он в одиночку устроит, – задумчиво сказал Гермес. – Я-то уж его хорошо узнал: столько времени служу секретарём по особым поручениям. Тот ещё начальник, скажу я вам. Уж на что я сам без комплексов и ограничений, а от него меня вечно в дрожь кидает.

Аполлон пожал плечами:

– А кто сказал, что бог должен кому-то радость приносить? При Кроне, говорят, жизнь лучше была, и где теперь тот Крон? Глупости, что боги должны людей счастливить – это Прометей по дури так считал и теперь на цепи сидит. У бога совершенно другая задача.

– Какая другая?

Аполлон на мгновение задумался и ответил: