Именем Федерации!

– Один и тот же сон не может сниться двум людям, – заметил маг, сидящий напротив.

Они пили душистый чай с земляничным вареньем, наслаждаясь тишиной и покоем. Отец Ансельм, в новенькой рясе, сидел в расслабленной позе, его рассеянный взгляд блуждал по саду.

– Послушай, Корнелиус, – наконец сказал он, откашлявшись, словно испытал неловкость, – я решил посвятить себя наукам. Да-да, и не смотри на меня так! По твоей милости во мне умер ортодокс… Да! И мне необходимо чем-то заполнить пустоту в душе.

– Ну, положим, к безвременной кончине некоего ортодокса руку приложил именно ты.

– Разве это так важно, кто именно? – отстраненно и вяло спросил монах, размышляя о чем-то. – Так или иначе, а моя вера в непогрешимость устоявшихся взглядов на мироздание пошатнулась.

– Скорее, рухнула, окончательно и бесповоротно.

– Ты мог бы не зубоскалить? – Отец Ансельм в раздражении поерзал в кресле, потом заглянул в чашку и сделал глоток.

– Ладно, извини. Но как это сочетается с твоей должностью инквизитора?

– Я больше не инквизитор – мне пожалована должность писаря.

– На тебя начались гонения? – взволнованно воскликнул Корнелиус, едва не расплескав чай.

– Нет, нет, что ты! Я изъявил желание оставить эту должность, сказавшись на слабое здоровье. Но зато я теперь имею больше времени посвящать себя размышлениям о бытие и устройстве мироздания.

– И что же ты измыслил? – сардонически усмехнулся маг.

– Пару дней назад, – задумчиво сказал отец Ансельм, пропустив открытую насмешку мимо ушей, – я сидел в таверне с кружкой в руках, а рядом на столе стояла свеча… – Монах помолчал, будто сомневаясь, нужно ли продолжать. Маг терпеливо ждал, не проронив ни слова. – Я случайно обратил внимание на игру света на боку кружки, и знаешь, что мне пришло в голову?

– Что же? – Корнелиус подался вперед.

– Земля круглая, как и все другие небесные тела, – это уже не подлежит сомнению, – начал отец Ансельм издалека.

– Да, разумеется. Мы их видели собственными глазами.

– Так вот, если принять свечу за лучезарный небесный светоч, а кружку или, скорее, клубок шерсти, – за нашу Землю, то выходит следующее: Земля освещена там, где на нее падает свет, и не освещена на другой стороне.

– Все так. И что же из этого следует? – нетерпеливо поторопил Корнелиус.

– Из чего следует, что никакого бега Солнца по небесному своду нет!

– Ты хочешь сказать… – задохнулся от озарившей его догадки маг и описал пальцем окружность.

– Да, именно так! – торжественно сказал отец Ансельм. – Достаточно проследить за какой-нибудь точкой на клубке, медленно поворачивая его, и мы увидим восход свечи, то есть Солнца, – взволнованно поправился монах, – а после – полдень и заход, за которыми неминуемо последует ночь. Вращается сама Земля!

– Поразительно! – вскрикнул маг, зажав в кулак бороду. – Значит, смена дня и ночи происходит не потому, что Солнце обегает Землю, а из-за вращения самой Земли. Ты молодец, Ансельм!

– Ну что ты, – буркнул монах, смутившись от похвалы. – Эта мысль могла прийти в голову любому, кто размышлял бы в данном направлении, – добавил отец Ансельм и поспешно сменил тему: – Но ты лучше взгляни, что мне удалось достать.

– Что же?

Отец Ансельм отставил на низкий столик чашку, порылся в своей сумке и извлек книгу.

– Вот! – он положил ее на колени и любовно провел ладонью по затертой обложке.

– Опять обрабатываете какого-нибудь еретика? – нахмурил седые брови Корнелиус.

– Маг, большего еретика, чем я, и представить себе невозможно, ведь стоит мне заикнуться о громадных полыхающих во тьме шарах, сотнях планет, сказочных городах и неведомых существах…

– А ты не заикайся, – посоветовал Корнелиус и подцепил ложечкой густое варенье.

– Но мы отвлеклись. – Отец Ансельм полистал книгу, очень аккуратно переворачивая пожелтевшие страницы. – Слушай же:

«Существует бесконечная вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать, кроме этого мира, другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир.

Итак, я провозглашаю существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную вселенную в бесконечном пространстве. Это называется бесконечной вселенной, в которой находятся бесчисленные миры. Таким образом, есть двоякого рода бесконечность – бесконечная величина вселенной и бесконечное множество миров, и отсюда косвенным образом вытекает отрицание истины, основанной на вере».

Отец Ансельм закрыл книгу и придавил ее ладонью.

– Кто это написал? – с чувством спросил Корнелиус, опуская чашку.

– Совсем молодой монах-доминиканец. Его зовут Джордано Бруно.

– Бруно? Впервые слышу.

– Он был отлучен от церкви и часто участвовал в диспутах на научные и философские темы. Этот человек мудр не по годам. Скажи, откуда он мог столько узнать, не покидая грешной земли?

– Мудрость приходит с размышлениями и сомнениями, а наука может дать ответ на многое и многое объяснить. Другие же, невежды и глупцы, не видят даже того, что находится у них под самым носом и с тупой покорностью продолжают верить во всякие глупости и домыслы… Но боюсь, в будущем Бруно ждут большие неприятности, – удрученно покачал головой маг.

– Ты не представляешь, насколько прав. Мне удалось тайно списать эти строки и еще кое-что из документов святой инквизиции – это один из допросов Бруно. Его не так давно сожгли на костре.

– М-да, – грустно протянул Корнелиус.

– Если бы я только знал… – пробормотал отец Ансельм. – Мы бы могли его спасти!

– Нет, Ансельм, не могли, – покачал головой маг. – События идут своим чередом, и еще немало людей пострадает за веру в истину, прежде чем человечеству удастся убедиться в правоте этих людей, узреть истину и уверовать в нее. А пока…

– Что?

– Пей чай, – посоветовал Корнелиус.

– Знаешь, я, наверное, пойду, – разочарованно сказал отец Ансельм, убрал книгу в сумку и поднялся.

– Ну-ну, будет тебе. – Корнелиус тоже поднялся. – Ты же сам все понимаешь.

– Понимаю, – вздохнул отец Ансельм и направился к ступенькам.

– Заходи еще! – крикнул ему вслед Корнелиус.

– Да, конечно, зайду.

Отец Ансельм доковылял до калитки, распахнул ее и вышел.