Девятая попытка Кота Митрохина

– Простите, – сконфуженно выдавил я. – Но вы разве можете читать мои мысли?

– Ты сам – мысль, и я вижу тебя насквозь! – глаза старца грозно сверкнули, но он тут же взял себя в руки, вернув себе смиренный вид.

– И все же, при чем здесь Баба Яга? Это же сказочный персонаж.

– Религия – сказка со смыслом. Одни видят в ней назидательные начала и путь к истине жизни – это хорошо. Другие же – возможность управлять неучами, лишенными собственного разума.

– А вот это совсем нехорошо, – ввинтил я.

– Ты прав. Что же касается Бабы Яги, то она некогда считалась проводником душ в Царство мертвых. Разве ты не знал этого?

– Впервые слышу, – честно признался я.

– Калинов мост – дорога в Царство мертвых. Правил этим царством Кощей Бессмертный, а охранял – трехглавый Змей Горыныч.

– Вы серьезно?

– Как нельзя более.

– Сильно смахивает на древнегреческую мифологию. Река Стикс, царство Аида, этот, как его… Херон… Нет, Харон, перевозящий души! И еще собака такая страшная, трехглавая – Цербер.

– Ты прав, – согласился Петр. – Корни у них одни.

– А все же, кто вы на самом деле? – меня так и подмывало протянуть руку и пощупать старика, натуральный он или нечто эфемерное.

– Щупать меня не надо, – Петр на всякий случай отстранился на шаг, звякнув тяжелыми медными ключами. – Я всего лишь скромный контроллер данного узла.

– Узла? Контроллер? – я недоуменно воззрился на него. Захотелось почесать макушку, которой у меня теперь не было. – Что это еще за чушь?

– Видишь ли, Вениамин, это место – Его малая часть, – старец сделал ударение на слове «его».

– Кого – его?

– Ты в самом деле настолько глуп или только прикидываешься? – Петр явно начинал выходить из себя.

– Но я действительно ни черта не понимаю, – развел я руками. По крайней мере представил, как это делаю, поскольку своего тела не ощущал вовсе.

– Ты поаккуратнее здесь с выражениями, – нахмурился Петр, погрозив мне пальцем.

– Круто извиняюсь! – прихлопнул я ладошкой рот и на всякий случай огляделся по сторонам.

– Место, в котором ты находишься, – есть мизерная часть Его. Одна клетка среди миллиардов ей подобных.

– Его – это Господа Бога? – задохнулся я от внезапного прозрения и осознания масштабов.

– Так вы его именуете. Вселенский разум, связующий пространство и время! Он – это планеты, звезды, галактики! Все малое, и все великое! – Петр торжественно воздел руки и вскинул острый подбородок, потом также внезапно опять обратился в эталон покоя. – Ну, в общем, как-то так.

– О-бал-деть! – пробормотал я. – Но я полагал…

– Понимаю, по образу и подобию, и всякое прочее такое? – хитро прищурился Петр. – Это, мальчик мой, человеческая мания величия. Мол, вон я каков! Господь меня по собственному облику вылепил. Вы не пуп земли, но Он наделил вас способностью мыслить. А на что вы ее тратите? Просто невероятно, сколько мусора в вашей голове, сколько всяких пустых условностей и вредных стереотипов. Вам с рождения забивают головы всякой чепухой, тысячами наставлений и миллионами правил поведения, в которых может запутаться даже Он! Но при этом совершенно не учат мыслить. Все внушенное вы воспринимаете как истину, не озадачиваясь, откуда это взялось и зачем это нужно.

– По-моему, вы несколько утрируете! – я сделал шаг к Петру, гордо выпячивая грудь.

– Возможно, и так. Только не приближайся, пожалуйста, – старец предупредительно выставил перед собой ладонь и отступил еще на один шаг назад. – От тебя ужасно разит. Просто невыносимое амбре. Правда, не так, как от других, но все же.

– Разит? От меня? – я на всякий случай обнюхал себя. – Сдается мне, вы решили меня обидеть? – ввернул я фразу, услышанную в каком-то фильме.

– Ни в коем случае! Это так на самом деле. Ваши грехи – они… ужасно пахнут.

– Не морочьте мне голову! – обиженный подобным обращением, вскинулся я. – Как это грехи могут пахнуть?

– Нарушение информационной ауры, так сказать, воспринимаемое здесь как нечто обонятельное. Грехи, фигурально выражаясь, есть некое отклонение от чистых помыслов, гниение разума. Их проявление и вызывает ощущение зловония.

– Чушь собачья! – выпалил я, но тут же осекся. – Прошу прощения, Петр.

– Вениамин, ты до сих пор полагаешь, будто находишься в теле, реально разговариваешь с ключником Петром, а здесь за углом тебя ожидают ворота рая? – Петр чуть склонил голову набок. В его зрачках заиграли задорные искорки.

– А… разве нет? – слова старца окончательно добили меня. – Здесь нет рая?

– Здесь нет ничего того, что навыдумывал себе человек. Это не более чем один из Его нервных узлов. Здесь хранится и накапливается информация. А я управляю этим процессом.

– Час от часу не легче, – сраженный наповал, я тяжело опустился на землю, вернее, на то, что казалось землей. Ноги почти не держали. – В таком случае почему я вижу все это, вас?

– Это фантомное зрение.

– Как-как?

– Ты слышал о фантомных ощущениях[3 - Ощущения, исходящие от утраченной в результате ампутации части тела]?

– Разумеется!

– Так вот, у тебя фантомные чувства.

– О-фи-геть! – у меня уже голова шла кругом. – Тогда что же я, в таком случае?

– Ты – сгусток энергии, копия своего бывшего сознания, искусственно поддерживаемая в деятельном состоянии.

– Им? – уточнил я, ткнув указательным пальцем куда-то вверх.

– Делать ему больше нечего, – презрительно фыркнул Петр. – Для этого достаточно возможностей одной Его клетки. И меня, разумеется.

Мозг пронзила любопытная мысль.

– Значит, приведения все-таки существуют?

– Не говори глупостей, Вениамин! – поморщился, словно от кислого Петр. – Ты же не глупый человек и в школе учил физику.

– А при чем здесь физика?