Они ближе, чем вы думаете

– Ну и куда ты меня послал, – негодуя, пробурчала Саша, когда забрела в густо заросшую кустарником местность и хотела уже повернуть назад, когда чаща, расступилась и она вышла на поляну.

Поляна сияла, играя в лучах солнца лепестками диких цветов. Казалось, она вышла из ночи в день. Прямо посредине этого великолепия стояла старая береза, с необычно толстым стволом. Ей сильно захотелось подойти к дереву и обнять его, что она и сделала. Как только щека коснулась шершавой коры, она услышала свое имя. Кто-то нежным и тихим голосом позвал: – Саша.

От неожиданности, она отскочила и стала смотреть по сторонам, выискивая притаившегося наглеца. И снова она услышала, но уже более отчетливо свое имя и поняла, что звук идет от дерева, а голос продолжал:

– Саша. Слушай. Сегодня твой шанс выиграть. Купи лотерейный билет и удача ждет тебя.

С этого момента все и началось…

* * *

Почти каждое утро, Александра, как на работу отправлялась за советом к заветному дереву и оно ее ни разу не подвело. Рекомендации были только на текущий день, но и этого было вполне достаточно, чтобы за пять лет она стала успешной девушкой.

Она преуспевала во всем: устроилась на интересную, высокооплачиваемую работу, вышла удачно замуж и со временем перебралась с семьей в столицу. Переезд оборвал контакт с невидимым помощником, что не сильно повлияло на дальнейшую судьбу. Все складывалось удачно и двигалось как по накатанному.

Два года в Москве пролетели пулей, и вот она опять здесь, у заветного дерева. Вчера вечером, она прилетела в родной город навестить родителей и не могла пропустить встречу с чудом, которому она всем обязана.

* * *

Опавшие листья навевали тоску. Все, буквально все, убеждало, что на пороге осень. Зеленые оттенки, тускнели среди пестрого одеяния засыпающих деревьев, уступая позиции круговороту красок. Еще день – другой и летний камуфляж окончательно сдастся, влившись в общую композицию, опавши тускнеющим золотом, отдавая питательные вещества почве, чтобы весной наполнить все оживляющей энергией выспавшеюся природу.

Она обняла добрую, белую подругу, упирающеюся редеющей шевелюрой в небо и, перед глазами пробежали события прожитых лет:

– Как ты тут поживала, без меня? Бедная моя, одинокая березка. Соскучилась? – ласково спросила Александра и как всегда услышала нежный голос:

– Саша. Слушай. Ты не должна ходить сегодня в лес. Смерть ждет тебя в лесу.

– Что ты говоришь? Я уже в лесу, – задыхаясь от ужаса, крикнула девушка и, отпрянув от березы, а дерево твердило без устали:

– Смерть ждет тебя. Не ходи сегодня в лес…. Смерть……

Александра кинулась прочь, через гущу в сторону города. Рядом раздался треск, и что-то сбило ее с ног. Она упала на покрывало из листьев, зарывшись руками во влажную почву.

Раздался приглушенный смех и хриплый, дрожащий от возбуждения неприятный голос сказал:

– Попалась, муха. Я давно тебя поджидаю…

3. ЖАЖДА

Умирая – рождаюсь я, в теле другом.

Не ходи под луной – не будь дураком.

Голод, жажда – ничто, жалкая пародия на настоящие терзания души и плоти, разрывающие сердце, сбивающие дыхание и сводящие до дна безумия. Сдавливающий крик всего существа, кипит, бурлит, исходит от каждого органа, каждого нерва давит изнутри без возможности вырваться на свободу, пробегая онемением от самой макушки, замораживая вески и натягивая жилы, с треском ломая кости. Но самое страшное не это, а ощущение всей полноты чувств, зная, что все это не существующее, фантомное, давно превращенное в пепел в городском крематории. Вот он настоящий ад.

Зуд от миллиона вгрызающихся в плоть насекомых, не сравнится с раздирающим желанием, обладать полностью, без остатка, до последнего дыхания жертвы, поглощая ее боль, страдание, вибрации страха и ужаса оставляя только вакуум, только бездушную оболочку, вывернутую на изнанку.

Ошметки души, наполовину рассеянные в бесконечности, лишенные остатков человеческого, уступив всему низменному, устрашающе извращенному, метались в парке, не находя успокоения. Темный дух, разорвавший последние нити, тянущиеся к идентичности, принадлежащей к образу и подобию, в бешенстве осознавал свое бессилие.

Призрачные пальцы, впивались фантомными ногтями в несуществующую, но ощутимую кожу, разрывая ее, стягивая как чулок, где тут же на обнаженной плоти, образовывалось новое покрытие, которое снова рвалось и восстанавливалось, и так до бесконечности, но это не давало успокоение, а лишь незначительно притупляло желание.

Энергетическая сущность, чистый сгусток зла, безобразным пятном тени, бесформенным облаком мошки, огибало деревья, таилось в кустарниках, кидалась на всех, кто проходил мимо по лесной тропинке, наслаждающихся прогулкой, вдыхающих целебный воздух, ублажающих свой слух переливами природы. В очередной раз, расписавшись в своем бессилии, обезумев от гнева, существо уносилось прочь.

Ни кто не подозревал, присутствия зловещего жителя загробного мира, бьющегося в истерике, из-за невозможности, поковыряться ножом в их теле: при жизни – обладавшего даром продлевать агонию, высасывая жизнь как через тоненькую соломинку, всю без остатка, до последней капли, стараясь напитать свое ненасытное желания обладать. А сейчас, оно не могло причинить вреда, даже ребенку, и это его бесило и лишало последнего остатка разума.

* * *

Алексей, двадцатитрехлетний, стройный юноша с горящими от любви глазами, наотмашь сорвал ромашку и протянул ее Веронике:

– Тебе!

– Ну, зачем ты ее погубил? – наигранно огорчаясь, закачала головой молодая жена. Длинные, роскошные волосы, завивающиеся на концах, заиграли в лучах солнца, пробившихся через ветки и листву, а зеленые глаза с трогательной чувственностью прищурились.

– Извини. Я и забыл, что ты почитательница Буддизма и таракашки, букашки под твоей защитой. Но, цветок уже в моей руке, и ни чего уже не изменить. Хочешь, похорони его с почестью.

– Да ну тебя,– она бережно взяла ромашку, отломала половину стебля и вставила ее в нагрудный карман рубашки, любимого.

Юноша бережно притянул к себе девушку и поцеловал в кончик носа. Она сморщила свое милое личико и стала кулаком вытирать аккуратный носик, смешно водя его из стороны в сторону. Алексей обожал, когда она так делала, напоминая умывающегося котенка. Он хотел повторить, но Вероника вывернулась:

– Не делай так больше. Ты же знаешь, что я это не люблю.

– А мне нравится. Ты такая забавная.

– А мне нет. Нравится – разонравится. Эгоист.

– Да, я эгоист и из своей эгоистической черты, не отпущу тебя никогда. Ты моя навсегда,на век – юноша обнял ее за талию.

Облако закрыло солнце и на лес опустилась тень. Алексей поежившись, спросил:

– А ты знаешь, что здесь орудовал кровожадный маньяк?

– Да, давно это было. Представить даже страшно, что он, когда то ходил, быть может, прямо по этой тропинке. Зачем ты напомнил?! Мне страшно. Может даже совершал свое кровавое преступление, прямо вон там, за тем кустом.

– Хорошо, что его поймали.

– Не то слово. Может, вернемся? Что-то мне не по себе.

– Забудь. Старая история. Давно мхом поросла.

Они шли по лесной тропинке, все дальше углубляясь от города, держась за руки и говоря обо всем и не о чем. Они просто, любили слушать друг друга, и темы разговора были не важны, важны были только переливы, интонация и чарующая мелодия слов.

Они познакомились на ВДНХа когда она, катаясь на велосипеде, столкнулась с Алексеем мчащегося на роликах. Они закружились в волшебном танце, пылающих сердец и через год поженились. Уже месяц как они вместе и страсть не утихает, а только пуще разгорается день ото дня.

Счастливая пара углубилась достаточно далеко, чтобы вероятность встречи с другими получающими удовольствия от прогулки по парку, была минимальна. Алексей прижал Веронику к дереву и жадно поцеловал ее в шею, как будто желал поглотить ее всю, без остатка.

* * *

Злобный сгусток, задыхался от бессилия. Всепоглощающий зуд, кислотой разъедающий остатки сознания, кидал его на задыхающихся от любви влюбленных. Бестелесная оболочка проходила сквозь, не принося, какого либо вреда. Он для них просто не существовал. Он пустота, он ни что, он лишь отголосок страшных событий прошлого.