Менеджер

– Да. Ну я почти выполнил все эти условия. Не хватило немного в среднем чеке. Но это была очередная игра. Даже если бы я все выполнил, они нашли к чему придраться, сказали бы, что этот успех просто временный, или например, уволили вместо меня другого человека. Им нужно было освободить место и все.

– А как закончился февраль в целом? – задал вопрос Кондрашов.

– Успешно. Территория впервые чуть ли не за год, выполнила план. Моя территория была первой среди всех в том месяце, кто выполнил план. Я даже надеялся, что Белясников позвонит и скажет, чтобы я не уходил, – на этом моменте Алексей улыбнулся. – Они даже не искали никого на стороне. Не было объявлений о вакансиях, ничего. Блин, наверное, такие ситуации происходят постоянно, но я никогда не думал, что одна их них приключиться со мной. Белясников позволил мне доработать февраль, при этом выставив это так, как будто я умолял его оставить себя до конца месяца.

Алексей снова стал внутренне негодовать, как тогда. Чаты с коллегами в те дни превращались в площадку для обкладывания руководства матом. Он старался в этом больше всех, но чем ближе был срок его ухода, тем меньше его слушали и ему отвечали,и тем дальше он удалялся от соратников. Это было непросто пережить. Эти воспоминания он сохранил в себе, перестав общаться с бывшими коллегами, кроме Виталия Позднякова, который иногда переписывался с ним в мессенджерах.

Тем не менее остались у Неволина и приятные воспоминания о тех событиях. Например, в один из февральских четвергов его магазины показали отвратительные результаты. Обычно на следующее утро онлайн-планерка начиналась с полного разноса управляющих магазинами, угрозами увольнений и завуалированной матершиной. Но Алексей в тот раз поступил иначе.

– Эта неделя очень странная, – написал он крупными буквами. – В ней есть понедельник, вторник, среда, а потом сразу пятница. Четверга нет. Желаю всем удачи! Погнали!

Это удивило всех его подчиненных, может быть расслабило их психологически, и после этого, они почти каждый день всеми магазинами выполняли планы, что в итоге позволило достичь успеха и всей территории. Тогда перед ним уже была открыта дверь из компании, которой он хлопнул изо всей силы. Ему очень нравилось работать в "Вечности", но судьба будто бы выталкивала его оттуда.

– Что было после того, как ты уволился? – перебил воспоминания Алексея Олег.

Олег какое-то мгновения молчал, пытаясь переключиться со своих мыслей на вопрос следователя.

– Я забрал из офиса документы, ушел домой, искал работу. И все, – ответил Неволин.

– Ты четыре месяца был без работы? – спросил Кондрашов.

На самом деле, три месяца. Все это время с ним была его Анна, которая поддерживала его, хотя сама иногда нуждалась в поддержке, ведь она тоже не могла назвать себя очень успешной. Ее диплом дизайнера-архитектора предусматривал более высокооплачиваемую и интересную работу, чем то, чем ей приходилось заниматься шесть раз в неделю по восемь часов в компании, занимающейся разработкой дешевых онлайн-игр для социальных сетей. Она переставляла картинки в специальной программе и накладывала на них текстуры, чтобы получить то, что от нее требовали эти безмозглые девчонки, выполняющие роли прихлебательниц начальника. В бюро, где занимались дизайном и архитектурой, нужны были люди с соответствующим портфолио и опытом, которого невозможно было достичь, не имея возможности устроиться в бюро, где занимались дизайном и архитектурой без соответствующего портфолио и опыта. Типичная картина, которую всегда решали знакомства с нужными людьми, если таковые были.

– Три месяца, сейчас идет четвертый, – ответил Алексей.

– И на что вы живете?

– Помогают родители, подруга получает зарплату. Мне многого не нужно, я многого не хочу – сказал Алексей, очевидно для самого себя, слукавив.

Реализовать себя – вот, что больше всего хотел Алексей. Он хотел стать успешным в выбранной им сфере деятельности. Но где искать свой успех не знал. Пять лет назад он был четко уверен, что торговля принесет ему то, о чем он мечтает. Но постоянные неудачи, всякий раз отрезали кусок от пирога этой уверенности, а после увольнения из "Вечности" от него и вовсе остались жалкие крохи. Он искал работу, но все время получал отказы, из-за чего давил на свою психику. Сам, без чьей-либо помощи. Ни Анна, ни родители, ни кредиторы, не могли надавить на него так, как он сам мог надавить на себя. Его искусному самобичеванию мог бы позавидовать кто угодно. В этом он был настоящим профи, и если бы кто-нибудь искал человека, превосходно унижающего самого себя, то на эту работу он бы точно устроился без проблем.

– Твоя подруга уехала в Мальск в начале мая. Она тебе высылает деньги? – Олег интересовался этим вопросом, пытаясь в безденежье Неволина найти еще один мотив. Возможно он хотел требовать с Белясникова выкуп за дочь. Зачем тогда он сам сдался? Эти вопросы требовали ответа.

– Она мне не высылает. Я живу… – Алексей начал придумывать ответ. Ему очень не нравились эти вопросы. Его психологическое состояние и без того было отвратительным, а вопросы о деньгах, которых у него не было, и вовсе выводили его из себя. – У меня есть сбережения, осталось немного от увольнительных, живу скромно.

Анна действительно переехала к своей маме в Мальск, где ей подыскали должность ответственного за архитектурный облик города в местной администрации. Они не ругались, но общались в основном лишь по инициативе девушки, потому что Алексей все глубже погружался в себя, считая что виноват перед всеми вокруг, но его гордость не позволяла ему сделать первый шаг. Всю свою жизнь теперь Алексей связывал со своим личным успехом и неудачами, будто бы и его семейная жизнь, и быт, и отношения с самыми близкими людьми зависели от записи в его трудовой книжке.

Глава 2. Преступление

I

Как и положено по закону, родственникам Алексея сообщили о задержании еще вчера. Конечно для всех них данный факт стал настоящим шоком, как бы банально это не звучало. К сожалению, тот, кто им звонил сообщил, что держат его под стражей по причине подозрений в похищении им несовершеннолетнего, а не обычного избиения без причинения серьезного вреда здоровью. Впрочем, для Алексея, проведшего накануне восемь часов на допросе, большой разницы уже не было. Кроме того, он не знал причинил ли какой-либо вред здоровью Белясникову или нет.

Конечно, когда Алексея на утро следующего дня снова привезли на допрос, у здания уже дежурили и его родители и Анна со своими мамой и папой. Алексей улыбнулся им, когда проезжал мимо, но ни слез, ни опустошенности и растерянности они не увидели. Вчера вечером в его камеру подселили веселого парня, который сначала ругал полицию, и всю власть в стране, а потом начал знакомиться с ним, узнавать за что он сидит, пытался создать ощущение "своего человека", "рубахи-парня", путался в своих рассказах и в итоге дождался момента, когда Неволин сказал ему, чтобы тот "завалил свою пасть". Через час этого соседа увели в неизвестном направлении.

Алексей мог бы послушать его, или поговорить с ним, или, на худой конец, сделать вид, что он ему не мешает, но этот настойчивый сосед отвлекал его от придумывания сюжета для его книги, а такое он простить не мог. Мысли возникали у него одна за другой, сюжетные линии в его голове, словно змеи, вились вокруг главного героя будущего романа. Ему предстояло еще очень многое придумать, даже жанр оставался под сомнением, не говоря уже о персонажах и составляющих частях истории, за которые могут зацепиться читатели. Он превосходно чувствовал себя в этой камере, хотя не планировал задерживаться в ней слишком долго. Обдумывание книги могло закончиться в любой момент и ему тут же необходимо было приступить к ее написанию, а за решеткой этого сделать было невозможно.

В комнате для допросов его ждал адвокат. Пухловатый парень с темными курчавыми волосами, горбатым носом по имени Юрий Курченко. У него был очень интересный голос, будто бы он по вечерам поет в хоре мальчиков – чистый, высоковатый и отточенный. Его назначило следствие, поскольку оплатить услуги наемного адвоката ни сам Алексей, что естественно, ни его родные, не могли.

– Я рад, что вы в хорошем настроении, – после всех обязательных процедур приветствия и знакомства заметил защитник. – Надеюсь с вами хорошо обращались.

Это был слишком банальный вопрос. Алексею казалось, что он слышал такое в разных фильмах и сериалах, где хоть раз показывали сцену, похожую на ту, что происходила сейчас в этой комнате.

– Ну меня запугивали, пытались играть в "злого и доброго полицейского", отказывали в звонке родным, говорили, что все знают и без меня, а в камеру подсадили "стукача". Но я сказал все, что знаю, – развернуто ответил Алексей.

– Это хорошо. Я почитал материалы дела и вижу, что у них на вас ничего нет. До завтра они должны предъявить вам обвинение и избрать меру пресечения, или отпустить, так как больше 48 часов держать в заключении подозреваемого нельзя. Вам это понятно?

– Более чем, – спокойно ответил Неволин.

– Мне нужно знать, что происходило в тот вечер из ваших уст. Я понимаю, что вчера вы это рассказывали не один раз, но мне бы хотелось услышать эту историю от вас. Расскажете?

Алексей подумал, что адвокат Юрий может быть тоже "подсадной уткой", но смысла отказывать в рассказе того, что произошло, нет. Тем более, что сегодня он ее еще не разу не рассказывал.

– Итак, – начал Неволин, – 11 июня я проснулся пораньше. Собрался, сел в свою машину и поехал к офису "Вечности". Машину поставил примерно в двух кварталах от него. Офис этот находится в здании бывшего автоматно—механического завода, там же располагается склад и частичное производство мебели. Все работники офиса паркуют машины внутри территории. Я знал, что Белясников этого иногда не делает, потому что часто ездит по магазинам, а чтобы заехать в офис нужно показать пропуск, вылезть из машины, открыть багажник и так далее. Поэтому он ставит машину на одной из двух парковок перед забором завода. Одна парковка всего на пять машин она почти всегда занята, а другая машин на 10, и она немного спрятана от всех – от охраны завода и от дороги ее отделяют заросли деревьев и каких-то кустов. Я сел в эти кусты, на бетонную плиту, которая там валяется, возле разваливающегося здания, чтобы видеть кто заезжает с дороги и целиком всю эту парковку. Утром машины Белясникова не было и я сидел ждал.

– Какова была вероятность, что он приедет и поставит машину именно на эту парковку? – спросил адвокат.

– Не знаю. Он мог вообще весь день сидеть в офисе, а его машина могла стоять на территории завода. Я просто ждал. Все офисные работники стали постепенно разъезжаться по домам. Я думал, что уже никого не дождусь. Но тут подъехал он. Сразу же заехал на эту парковку, остановился в пяти метрах от меня, вышел и пошел в офис. Через 10 минут он вернулся, подошел к водительской двери своей машины, я подбежал сзади и ударил его рукой в спину. Потом схватил за волосы сзади и несколько раз стукнул лбом об машину, потом уронил его на землю животом вниз и еще несколько раз ударил по голове, в район виска, потом в район ребер. Сколько раз и куда конкретно, написано в деле.

– Что потом было?

– Потом я встал, я думал он повернется, но он лежал. При этом я видел, что он дышит. У меня болела кисть из-за ударов. Он не увидел меня, как мне казалось. Я хотел сказать ему, что пришла его месть, или что-то подобное, ну, знаете как в фильмах, но потом подумал, что это будет лишнее. Затем я развернулся и пошел к своей машине.

– Сколько было времени в этот момент?

– Я смотрел на часы в смартфоне, было 19:30. Как раз когда я уходил.

– В это время у нас уже темнеет, – взяв себя за подбородок задумчиво произнес адвокат. – Если вы не видели ребенка в машине, может быть вы заметили, что-то другое, что– странное?

– Ничего такого, кроме ощущения, что на меня кто-то смотрит со стороны. Знаете, такое бывает. Конечно, это к материалам дела не пришьешь, но чувство такое было. Это точно.

– Интересно, но действительно для дела этот факт не играет никакой роли. А скажите, Алексей, вы виделись с Белясниковым после этого?

– Нет, не виделся, а зачем это?

– Понимаете, Алексей, сейчас следователи считают вас виновным в похищении ребенка, но доказательств этого нет. То есть юридически против вас сейчас играет только ваше признание и заявление от Белясникова. Возможно встреча с ним поможет вам прояснить ситуацию и он согласиться на досудебное примирение сторон. Тогда есть шанс, что против вас даже дела не возбудят. Вы готовы встретиться с ним в рамках перекрестного допроса?

– Это что-то вроде "очной ставки"? – переспросил Алексей.

– Да, точно. Только будет сложно уговорить на это следователей.

– Я не против такого допроса. Но вы можете попробовать пообщаться сразу с Олегом Кондрашовым. Мы с ним неплохо ладим, – сказал Алексей и почти засмеялся.

Адвокат улыбнулся, кивнул головой, взял свою сумку с бумагами и вышел из комнаты. Алексею предстояло ждать.

II

"Как бы я разговаривал со следователем, будь я на месте этого адвоката, – размышлял Алексей, сидя за столом в комнате для допросов. – Наверное я бы сказал, что "очная ставка" – единственная возможность доказать вину подозреваемого пока не закончились 48 часов. За предъявление обвинения без нормальных доказательств можно и получить от судьи". Конечно Алексей ничего не смыслил в юридических вопросах, а просто представлял себе, что может произойти. Наверное следователи ждут результаты всяких проверок, чтобы доказать его вину, и ищут свидетелей, которых скорее всего нет.