Менеджер

Это был весьма странный вопрос, даже Александр, который сидел на кресле пассажира спереди, немного округлил глаза от удивления. "Всем людям нужны деньги, и чем больше, тем лучше" – так думал Алексей и надеялся, что ответ, который он произнесет, не получится таким странным, как вопрос.

– У меня есть кредиты, да и в Широкограде жить не очень дешево, – честно ответил менеджер.

– Много кредитов? – не унимался директор.

"Что тебе нужно от меня?" – думал про себя Алексей, но ответил, что кредитов у него много, не став уточнять точные цифры.

В рабочих чатах в мессенджере вечером Алексея разрывали и подчиненные и коллеги, пытаясь выяснить, о чем шел разговор во время проверки, какое мнение у руководства сложилось о магазинах, о чем оно вообще думает. Алексей спокойно отвечал на все вопросы, не вдаваясь в детали. Завтра, а затем до конца недели всех остальных территориальных менеджеров ожидали такие же проверки. За это время, выслушивая и вычитывая панические монологи своих коллег в чате, он поверил в то, что был не так уж плох. Его магазины показали себя хорошо, даже несмотря на падение продаж, продолжавшееся два месяца. Он перестал переживать, не обращая внимания на то, что собственный внутренний голос подсказывал ему о том, что Андрей и Александр уже сделали далеко идущий вывод о нем и его работе. Наверное, Алексею просто хотелось верить в то, что этот вывод – положительный.

III

Деревянный стол не был прибит к полу, на двери не болтались жалюзи и ни в одном углу комнаты не было камеры. О бронированном стекле с односторонней видимостью на всю стену можно было даже не заикаться. "Это тебе не голливудские фильмы" – думал Неволин. Он сидел в комнате для допросов, судя по ощущениям, уже больше пяти часов и сумел изучить ее вдоль и поперек. Например трещина в штукатурке на левой стене, по оценкам Алексея, была примерно на пять миллиметров шире, чем трещина на противоположной стене, находившаяся почти в том же месте. В помещении стоял запах сырых тряпок и непонятно было откуда он шел: может быть из того вентиляционного отверстия, прикрытого то ли грязной, то ли ржавой решеткой.

К Олегу Кондрашову в качестве напарника для допроса добавился второй полицейский, которого Олег называл Серый. Алексей думал, что кто-то из них должен быть добрым полицейским, а кто-то злым. Он никогда ранее не был в полиции, за исключением автоинспекции, поэтому не знал как работают силы правопорядка на допросах, и представлял себя в роли мексиканского наркобарона, которого допрашивают Брюс Уиллис и его смышленый чернокожий напарник с золотым зубом.

– Можно мне позвонить? А еще мне нужно в туалет? Есть у меня право на звонок? И на туалет? – на следователей посыпались вопросы.

– Может тебе еще мороженое принести и шлюху подогнать? – ответил Серый.

– Я понял! Вы – злой полицейский, да? А ваш напарник – добрый, – Алексей подчеркивал свою вежливость при обращении к следователям. – Кто-то из вас должен меня прессовать, а кто-то – успокаивать.

– Мы тебя прессанем оба, понял? Так, что ты маму родную забудешь, – Серый продолжал давить.

Алексей наклонил голову.

– Я же вам уже сказал все, как было. Сколько можно?

– Ты, парень, единственный, кто там был. Ты побил своего начальника, и только ты мог увидеть, что в машине кто-то есть еще.

– Там было темно. Никого не было видно. Я вам об этом уже говорил.

Серый посмотрел на Алексея с яростью.

– Говорил. Но только одно забыл сказать. Где ребенок? Куда ты его дел? – следователь перешел на крик.

– Где, где. Я не знаю. Что бы я с ним сделал за одну ночь? Съел? Вы просто хотите это дело на кого-нибудь повесить и все, – Алексей тоже начал кричать, на что немедленно отреагировал Серый и слегка огрел его пощечиной.

– Давайте! Побейте меня! Убейте меня вообще! – Неволин вскочил со стула, затрес в воздухе скованными в наручники руками, покраснел и буквально брызгал слюной, при этом добавлял после каждой фразы отборные и эффектные маты.

На такой эмоциональный всплеск отреагировал Олег, стоявший до этого возле двери, с руками в карманах. Он подошел к Алексею, положил ему руку на плечо и со всей силы надавил, чтобы тот сел на место. Вместе с этим он бросил Серому, чтобы и тот себя вел поспокойнее. В комнате повисла тишина, которую нарушил Алексей, немного поостыв: "Мне же еще полагается адвокат. Только сейчас вспомнил".

Он даже начал улыбаться, но тут же перестал, потому что это могло вывести из себя следователей. Свой эмоциональный всплеск, который он не смог сдержать, кажется, был абсолютно уместен. По крайней мере, ему поверили. Серый посмотрел на Олега. Алексей думал, что они сейчас выбирают один из двух вариантов дальнейших действий – либо исколошматить его до полусмерти, либо отпустить домой, сняв все обвинения. Олег обратился к Серому и они оба вышли из комнаты.

За восемь часов допроса эти моменты были самыми приятными. Когда никого, кроме Неволина в комнате не оставалось, он мог спокойно перевести дух и подумать о том, как еще заставить следователей думать, что он не причем и не крал ребенка. Неожиданно он подумал о Белясникове. Он сейчас чувствует себя не очень хорошо, вероятно. Понять, что совсем не знаешь, что происходит с твои маленьким ребенком и где он находится – очень тяжело. А понял ли он, кто его избил? И если он узнает, что это был Алексей, будет ли он подозревать его в похищении своей дочери? И как ему, черт возьми, закончить этот дурацкий допрос? Он был настолько измотан, что готов был проспать неделю после него.

Еще ему нужно было позвонить Анне. Обычно они хотя бы раз в три часа посылали друг другу сообщения, но сейчас он не мог этого сделать. А она скорее всего и писала ему и звонила. Вряд ли она будет волноваться, потому что раньше он таких поводов не давал, но вопросы задавать будет. Стоит ей рассказать, что произошло? Скорее всего нет. А может быть следователи уже сообщили его родным о задержании. А если его посадят в тюрьму? Она молодая, и в принципе свободная и такое сможет пережить. Найдет себе другого, который возможно женится на ней сразу, а не будет тянуть девять лет.

Больше всего Алексей переживал за маму. В последнее время он и так досаждал ей. Пока он живет в Шикрограде, она без конца переживает, что у него нет денег, и высылает ему то 500 рублей то тысячу. Это не больше деньги, но она просто отдает последнее, что у них с его отцом есть. Он ненавидел себя за это. В свои тридцать постоянно тянуть с родителей деньги – не лучшее качество сына, на которого когда-то возлагались большие надежды. Хотя он не делал этого по собственной инициативе. Они считали, что не дали ему в свое время то, чего он заслуживает, поэтому помогали сейчас.

Он решил сдаться не потому что его замучила совесть, а потому что боялся, что она его замучает. И еще потому что верил, что ему откроется тайна его жизни. Он хотел нащупать дно, на которое шел последние несколько лет своей жизни. Шел или сам себя тянул. Перед тем, как совершить то, за что его сейчас держат в полиции, ему приснилась лестница. Прямая бетонная лестница, без перил в каком-то сыром, темном и грязном подвале, намертво приделанная одной своей стороной к стене. Оттуда, куда она вела бил яркий белый свет. С ним в этом подвале был пожилой мужчина, который соединил в себе черты лица его отца и возможно других известных седых мужчин преклонного возраста. Алексей пытался зайти на эту лестницу, но делал это не с ее начала, а с середины. Всего его попытки запрыгнуть туда, заканчивались неудачно. Он падал, а старик хихикал. Так продолжалось до тех пор, пока Алексей на накричал на него, примерно в таком же духе, как он недавно кричал на следователей. Спокойным голосом старик произнес следующую мудрость: "Если ты пытаешься подняться наверх по лестнице, то зачем начинаешь с середины?". Алексей все понял и сразу пошел к первой ступеньке, но не смог встать и на нее. Снова упал, а старик озвучил еще одну умную мысль, которая подошла бы для какой-нибудь группы с цитатами известных людей в социальных сетях: "Если ты хочешь встать на первую ступеньку лестницы, ведущей наверх, то почему не ждешь своей очереди?". В это время откуда не возьмись в подвале появились другие люди, которые спокойно вставали на ступеньки и поднимались по лестнице, уходя в пелену белого света. На этом сон закончился.

Сейчас Алексей ничего не боялся, что его безмерно удивляло. Ведь когда-то его тошнило перед экзаменами, когда-то он не спал ночь перед беседой с потенциальным работодателем, а иногда он боялся пойти и купить хлеб в магазине. При всем при том, вся его карьера была связана с торговлей, где без контактов с людьми ничего не добьешься. Только несколько ударов судьбы, которые он стерпел, начали рушить его стремление бороться с самим собой. Он стремился к творчеству там, где это было неуместно, не понимая этого. Сейчас он был полон вдохновения и готов начать придумывать сюжетные линии для своего романа, но в ожидании продолжения допроса, сделать это было невозможно.

IV

Кондрашов вернулся в комнату один. Несмотря на короткое знакомство, Алексей видел в нем такое, чего точно не было в его напарнике. Ему казалось, что с Олегом можно разговаривать не только в рамках допроса, но и, может быть, доверить свои сокровенные мысли. Неволину хотелось, чтобы и следователь осознал, что перед ним сидит не обычный преступник, которому процедуры, вроде допросов не доставляют проблем, а кто-то, с кем будет интересно работать .

Олегу Кондрашову в последнее время не хватало именно такого. Интереса в работе. Она стала рутиной, без огня, разжигавшегося в нем во времена его первых дел. Конечно, бросать дело, которому он посвятил значительную часть своей жизни, Олег не собирался, но погружаться в болото бесконечных убийств на бытовой почве, он уже давно устал.

Иногда, может быть раза два—три в год, Олег, кроме материалов многочисленных дел, знакомился с классической детективной литературой. Пуаро, Мегрэ и даже мисс Марпл восхищали его своей непосредственностью и, конечно, умением находить виновных во всех преступлениях, за расследование которых они брались. Та легкость, применяемая ими в делах, по мнению Олега, не была доступна ему, а также всем следователям, которых он знал. Выдуманные писателями преступления, расследовались выдуманными сыщиками, выдуманными методами. Романтика в душе Олега после прочтения этих книг сохранялась ровно до того момента, пока он не знакомился с материалами очередного дела из реального мира.

В них не было изысканности, не было ничего необычного, не было даже доли той выдумки, которая всегда была во всех детективных романах, которые он изредка читал. А теперь, мог ли человек, который пришел сдаваться за совершение не Бог весь какого правонарушения и подозреваемый в более тяжком преступлении, принести ему потерянную радость от работы? Олег надеялся на это. Он хотел, чтобы это дело не стало одним из тех, которые следователи обычно хотят быстрее завершить. Его тоску по сложности в работе никто из его отдела не понимал, поэтому он просто перестал с кем-либо разговаривать на этот счет, а все чаще старался расследовать дела один, не прибегая к помощи сослуживцев.

Завязка дела Неволина уже не была похожа на остальные дела. В полицию обратился человек, которого избили и у которого похитили дочь. На следующий день с повинной пришел другой человек, который признался, что избил первого, но девочку не трогал. Многообещающее начало. Кондрашов подошел к столу, за которым сидел подозреваемый, сел напротив него и начал спокойно говорить.

– Зачем тебе потребовалось избивать Белясникова? – спросил он.

– Я уже говорил. Вы все равно не слушаете. Вы хотите, чтобы я сказал то, что вы хотите услышать. Я больше не буду давать показания. Это мое право.

Олег предполагал, что рано или поздно такое могло случиться. Он попытался зайти с другого конца.

– Насколько мне известно из слов потерпевшего тебя уволили из компании потому что ты показывал слабые результаты. Я понимаю твои чувства, ты лишился работы, денег, но нападать на своего руководителя – это не слишком?

– Это вам Белясников сказал про слабые результаты? – спросил Алексей и тут же продолжил. – Они привезли с собой какую-то бабу и поставили на мое место. Вроде бы ничего страшного, да, но она оказалась женой Мосолкина, которому просто нужно было поставить на место не очень удачливого менеджера свою телку. Об этом вам Белясников рассказал?

Олег не знал об этом. Он допрашивал эту девушку, потому что она находилась в офисе в тот вечер, и теоретически могла и избить Белясникова и выкрасть его дочь, хотя и должна была обладать недюжинной силой для этого. Однако охранник на въезде на территорию офиса сказал, что не видел чтобы она выходила за его пределы до того момента, пока не услышал крик Белясникова с парковки. Тем не менее, вновь открывшаяся перед ним информация для данного дела не имела никакого значения, поэтому он промолчал, не став отвечать на вопрос Неволина. Зато задал свой.

– Ты можешь мне рассказать с самого начала, что произошло в компании, когда к вам перевели Белясникова и Мосолкина.

– Это моя любимая история, – вроде шутливо, но совсем без намека на это в мимике лица, произнес Алексей. – С чего начать… В общем, мы работали как всегда. Мои, как вам сказали, слабые результаты, продолжались и в феврале. Этот месяц, в целом, считается самым плохим в торговле, потому что у людей кончаются все деньги после новогодних праздников и им нечего тратить. И у меня, как назло, показатели были хуже всех. Но если вы думаете, что уволили меня только из-за них, то вы глубоко ошибаетесь. Я в каждом слове этих своих боссов чувствовал какой-то подвох, как-будто все, что они делают направлено в мой адрес.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Кондрашов. – Приведи пример.

Неволин начал рассказывать историю о том, как новое руководство собрало всех территориальных менеджеров в феврале, чтобы выслушать их доклады и посмотреть их презентации по результатам предыдущих месяцев работы. Договоренностей о том, как должны выглядеть презентации не было. Все делали их так, как могли. При этом к презентации Алексея они относились с наибольшей, как ему казалось, брезгливостью.

У каждого из "территориалов" был свой стиль в представлении итогов оговоренного периода. Кто—то сделал информативные чрезвычайно подробные слайды , кто—то больше говорил, чем показывал. Алексей сделал достаточное количество слайдов, с подробной, но не раздирающей мозг зрителей в клочья, информацией. Его речь была спокойна и обстоятельна. Он знал, что в результатах его территории было несколько сильных сторон, на которые он сделал акцент. Во—первых, такие показатели, как средний чек и конверсия покупателей, хоть и незначительно, но выросли. А количество персонала с момента его прихода в семи магазинах с недопустимого количества в двенадцать человек, выросло до двадцати трех. Такими результатами не мог похвастаться никто, но Андрея Мосолкина этот пункт особенно сильно напряг.

– Сколько должно быть в твоих магазинах персонала согласно регламента? – спросил он.

– Двадцать пять, – ответил Алексей.

– И ты думаешь, что это нормальный результат? – криком произнес директор региона.

Алексей не мог не заметить фальши в голосе Мосолкина. Он отметил с удивлением, что неожиданный крикливый возглас регионального не сопровождался переменой в выражении лица, как должно было быть у нормального человека, негодующего тем фактом, что все идет не так, как должно идти. Тем более, что кричать из-за того пустяка, как нехватка двоих человек в штате, явно не стоило подобных эмоций. Что же могло быть, если бы руководство поменялось, когда Алексей только получил свою территорию, где не хватало целых 13 человек.

– Мы по-прежнему в поиске, и к концу второй десятидневки февраля закроем штат полностью, – отчеканил Алексей.

На эти слова Андрей уже ничего не стал отвечать и позволил подчиненному продолжить свою презентацию. Воспоминания об этом и по сей день заставляли Алексея вздрагивать от неприятных эмоций. Неволин продолжал говорить, посвящая следователя в перипетии жизни менеджеров.

– Они играли в какую-то игру. Я так думал. Белясников приезжал в мои магазины, с умным видом делал положенную проверку, указывал на недостатки, советовал как расположить диваны и шкафы, проверял продавцов. Потом нарезал список всяких простых задач, которые я за неделю решал, а вместо проверки результатов, как нужно было, он молчал. Зато потом говорил, что я ничего не делаю, и так дальше продолжаться не может. Это был фарс!

Олег понимал, что серьезного влияния на расследование, рассказ Неволина не окажет, но останавливать его не хотел.

– Я еще спрашивал других территориальных, – продолжал Алексей, – ведет ли себя Белясников с ними также, а они отвечали, что нет. Понятно было, что он копает под меня, и мне нужно было раньше уволиться самому или сделать что-нибудь другое.

– Например? – оживился Олег.

– Я понимаю, о чем вы думаете. Но налетел я на этого Белясникова потому что подумал, что это позволит мне выбраться из ямы. Я думал о том, что случилось все время после увольнения. Из-за этого не мог найти другую работу, вся жизнь почти развалилась. Может вам это странно слышать, но я действительно был в депрессии.

– И ты подумал, что если побьешь его то, избавишься от нее и сможешь найти новую работу?

Алексей задумался и прикусил нижнюю губу. Считал ли он действительно так, как сказал следователь?

– Вы психолог или следователь? – спросил он у Олега, заставив того еле заметно улыбнуться.

Кажется, что разговора о том, что именно он мог похитить девочку больше не шло.

V

К вышедшему на улицу на перекур к Олегу присоединился Серый. Его звали Сергеем, но это имя в следственном отделе Центрального района звучало очень редко.

– Ну и как ты думаешь, куда он дел ребенка? – спросил Серый Олега.

– Думаю, что никуда.

– Ты думаешь он его убил?

– Я думаю, что он его не трогал, – глядя на клубы удаляющегося прочь табачного дыма, произнес Олег.

– Да брось, – Серый саркастически улыбнулся. – Он тебя дурит просто. Избил своего босса, вытащил ребенка из машины, куда-то его спрятал или убил, а потом пришел в участок и сознался, что просто избил начальника, а про ребенка ни слова. Хитрый, мудила.

– Не знаю, не знаю, – Олег вдохнул полной грудью. – Давай дождемся анализа следов в машине, проверим еще раз ее на всякие мелочи, вроде волосков и ниток. Может потребуется ДНК-экспертиза. Завтра нужно съездить к его родителям, допросить их, потом найти его девушку и от нее тоже разузнать все, что можно. Еще нужно будет выяснить есть ли у них всех какая-нибудь недвижимость, что-нибудь заброшенное – гаражи, сараи – в общем, все где можно спрятать человека. Нужно осмотреть их, и прошерстить территорию вокруг этой фабрики или завода. Понял?

– Понял, – кивнул головой Серый. – Как насчет обвинения?

– Подумаем об этом завтра, а пока пусть посидит в обезьяннике.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Алексей отчетливо вспоминал моменты после того, как закончились презентации, о которых он только что рассказывал следователю. Все менеджеры тогда разошлись, кроме двух. Их попросил остаться Белясников. Компанию Неволину тогда составил другой территориальный менеджер Виталий Поздняков – плотный парень, примерно 35-38 лет. Он зашел в кабинет Мосолкина вместе с Белясниковым, пробыл там всего минуты три и затем вышел с весьма задумчивым видом.

– Что они тебе сказали? – спросил встревоженным голосом Алексей.

– Сказали, что будут за мной следить. Им не понравилась моя презентация, и результаты не радуют, – шепотом произнес Поздняков.

– Это странно. Ты, конечно, не лучше всех, но презентация у тебя получше, чем у Маши была. Она даже графиков по конверсии не сделала. Да и результат у тебя… ты ж на третьем месте был в январе по продажам.

– Угу, но что-то во мне не так, видимо, – быстро произнес Виталий и засобирался к выходу. – Ладно, давай! Я пойду. Держись тут!

Он пожал руку Неволину, поправил воротник на дубленке, накинул шапку и вышел из кабинета. Алексей подумал, что тоже хотел бы уйти в тот момент. Он пытался гнать от себя плохие мысли, надеясь, что Александр выйдет и всего напросто озвучит ему очередной план действий или назначит новую большую проверку. За мгновение до того, как в двери показался Белясников, он даже успокоился, вспомнив главную истину фатализма – "Чему быть, того не миновать". Но его лицо все равно заполыхало и стало красным, может быть даже очень красным, но явно не настолько, насколько побагровевшим было лицо Александра, вышедшего из кабинета Мосолкина.

Его глаза забегали еще сильнее, чем прежде. При этом он не разу не бросил взгляда в сторону Алексея. В руках руководитель сектора держал бумагу, на которой крупными буквами было написано "Лист соответствия", а чуть ниже и более мелким шрифтом – "…занимаемой работником должности". Бумага покоробилась от вспотевших ладоней в тех местах, где он касался ее руками. На ней было написано много слов, но самыми главными были цифры в таблице по середине листа. Одна из них означала продажи всей территории, а другая – средний чек территории. Александр, неуверенно, очень тихо, так, что Алексею даже стало жалко его, произнес, что этих показателей нужно добиться всей его территории к двадцатому февраля. На листе было сказано, что "если данные показатели не будут достигнуты к обозначенному сроку, руководство может принять меры согласно Трудовому законодательству Российской Федерации". Алексей посмотрел на цифры и понял, что за десять дней достичь их нереально.

Воспоминания Алексея прервал Олег. Он снова сел напротив его, почесал лоб и положил обе руки перед собой на стол.

– Мы остановились на том, что ты подписал бумагу, согласно которой должен был выполнить ряд показателей, так? – спросил Олег, не потеряв после перекура своей прежней заинтересованности.

– Да. Ну я почти выполнил все эти условия. Не хватило немного в среднем чеке. Но это была очередная игра. Даже если бы я все выполнил, они нашли к чему придраться, сказали бы, что этот успех просто временный, или например, уволили вместо меня другого человека. Им нужно было освободить место и все.

– А как закончился февраль в целом? – задал вопрос Кондрашов.

– Успешно. Территория впервые чуть ли не за год, выполнила план. Моя территория была первой среди всех в том месяце, кто выполнил план. Я даже надеялся, что Белясников позвонит и скажет, чтобы я не уходил, – на этом моменте Алексей улыбнулся. – Они даже не искали никого на стороне. Не было объявлений о вакансиях, ничего. Блин, наверное, такие ситуации происходят постоянно, но я никогда не думал, что одна их них приключиться со мной. Белясников позволил мне доработать февраль, при этом выставив это так, как будто я умолял его оставить себя до конца месяца.

Алексей снова стал внутренне негодовать, как тогда. Чаты с коллегами в те дни превращались в площадку для обкладывания руководства матом. Он старался в этом больше всех, но чем ближе был срок его ухода, тем меньше его слушали и ему отвечали,и тем дальше он удалялся от соратников. Это было непросто пережить. Эти воспоминания он сохранил в себе, перестав общаться с бывшими коллегами, кроме Виталия Позднякова, который иногда переписывался с ним в мессенджерах.

Тем не менее остались у Неволина и приятные воспоминания о тех событиях. Например, в один из февральских четвергов его магазины показали отвратительные результаты. Обычно на следующее утро онлайн-планерка начиналась с полного разноса управляющих магазинами, угрозами увольнений и завуалированной матершиной. Но Алексей в тот раз поступил иначе.

– Эта неделя очень странная, – написал он крупными буквами. – В ней есть понедельник, вторник, среда, а потом сразу пятница. Четверга нет. Желаю всем удачи! Погнали!

Это удивило всех его подчиненных, может быть расслабило их психологически, и после этого, они почти каждый день всеми магазинами выполняли планы, что в итоге позволило достичь успеха и всей территории. Тогда перед ним уже была открыта дверь из компании, которой он хлопнул изо всей силы. Ему очень нравилось работать в "Вечности", но судьба будто бы выталкивала его оттуда.

– Что было после того, как ты уволился? – перебил воспоминания Алексея Олег.

Олег какое-то мгновения молчал, пытаясь переключиться со своих мыслей на вопрос следователя.

– Я забрал из офиса документы, ушел домой, искал работу. И все, – ответил Неволин.

– Ты четыре месяца был без работы? – спросил Кондрашов.

На самом деле, три месяца. Все это время с ним была его Анна, которая поддерживала его, хотя сама иногда нуждалась в поддержке, ведь она тоже не могла назвать себя очень успешной. Ее диплом дизайнера-архитектора предусматривал более высокооплачиваемую и интересную работу, чем то, чем ей приходилось заниматься шесть раз в неделю по восемь часов в компании, занимающейся разработкой дешевых онлайн-игр для социальных сетей. Она переставляла картинки в специальной программе и накладывала на них текстуры, чтобы получить то, что от нее требовали эти безмозглые девчонки, выполняющие роли прихлебательниц начальника. В бюро, где занимались дизайном и архитектурой, нужны были люди с соответствующим портфолио и опытом, которого невозможно было достичь, не имея возможности устроиться в бюро, где занимались дизайном и архитектурой без соответствующего портфолио и опыта. Типичная картина, которую всегда решали знакомства с нужными людьми, если таковые были.