Арбуз
Утро разбудило их шумом в коридоре. Народ проснулся. Зашла Надя, уже собранная для института. Барашкин подхватился, засуетился. Где тут телефон? Ему нужно позвонить домой, чтобы мама не волновалась. Но куда девать арбуз? Времени на то, чтобы его съесть за завтраком не было.
– А если мы оставим арбуз до вечера у вас в комнате? – предложил Лорьян.
– Оставляйте, мне то что, – пожала плечами Надя, – Только имейте в виду, у нас и так тесно.
– А вечером мы его съедим.
– Ешьте, мне то что.
– А ты есть не собираешься? – удивился Лорьян, – Он треснутый, долго не простоит. Мы его приперли, рассчитывая на вас. В качестве гостинца.
– Гостинца? – усмехнулась Надя, – За гостинец спасибо. Но учтите, дорогие гости, что тут не гостиница. У нас Лариса болеет.
– Вот больной-то как раз арбуз полезен, – ухватился Лорьян, – Он мочегонный, он все бактерии убивает.
– Впервые слышу насчет бактерий. Может, ей арбуз и полезен, а ваша компания ей вредна. А арбуз, конечно, можете до вечера поставить. Даже до завтра. Его никто не тронет.
Гордо и торжественно, как знамя на параде, Лорьян нес арбуз по коридору. Молодой арбузоносец искал в глазах проходящих интерес и удивление. И нужно сказать, находил и интерес и удивление. И, конечно, хотелось думать, что интерес и удивление вызывает не столько арбуз, сколько джигит, несущий арбуз. Джигит и арбуз смотрелись как цельная картина. Жаль, что никто не знал, что джигит не купил этого красавца, а лихо перебросил через забор? Украл? На то он и джигит. Государство не обеднеет, а джигиту почет и слава. А если бы люди узнали, что джигит перебросил не один, а два …это вообще была бы песня.
– Подожди, я посмотрю, можно ли тебе входить, – остановила их Надя перед дверью.
Она зашла и затем позвала Лорьяна. Леша, сопровождавший Лорьяна, остался в коридоре у полуоткрытой двери. Все же он разглядел в комнате двух девочек. Одна лежала в кровати, укрытая одеялом. А другая, Ира Карасик, прихорашивалась перед зеркалом, вставленным в дверцу шкафа. Ира поглядела сначала на Лорьяна с арбузом, а потом дальше за приотворенную дверь, то есть, на Лешу. Леша смотрел именно на нее. И опять в нем пробудилось сожаление, что вчера он не решился, не набрался смелости. Не заикнулся насчет Иры.
– Вот сюда ставь, – Надя указала на свободное место у боковой стенки шкафа.
– А это откуда? – спросила Ира.
– Это они ночью притарабанили. Ты чего не слышала? Вошкались тут. Меня с постели подняли,– сказала Надя. Она стояла у открытой двери и выметающими движениями руки показывала, что гостям пора валить.
– Да, я ночью слышала, копошатся, – понимающе качнула головой Ира, – Жаль, что тебя не спросила, не поняла, какие к нам гости.
Эти слова заставили Лешу откровенно затосковать. Оказывается, все было на расстоянии вытянутой руки. Она, оказывается, слышала. Мало того, открытым текстом говорит, жалко, что не подняли. Хотя, нужно признать, что эти слова к Леше конкретно не относились. Но, как говорит Полина, мечтать не вредно.
– Арбуз остается до вечера, как заложник, – провозгласил Роберт.
– Идите, идите, – заторопила их Надя.
Общагу Леша и Роберт покинули как белые люди, через проходную. Более того, понимая, что Ира Карасик уже на выходе, Леша не торопился и рассчитал верно: Надя с Ирой их нагнали. И к остановке они уже шли не то, чтобы вместе, но рядом. Собственно, что тут идти? Рукой подать.
Леше, с еще затекшей после жесткой ночевки на газетах спиной, дыхнуло в лицо сырое, холодное, неприятное утро. Все кругом было мокрым. А все, что поближе к мостовой – грязно-мокрым. И как назло, именно у остановки на мостовой расплылась огромная лужа. Ожидающие не рисковали подходить близко, опасаясь, что их может окатить брызгами от колес. Работа остановки в качестве элемента транспорта, напоминала пульсацию сердца, перекачивающего пассажирскую массу. Пассажирская масса, представлявшая собой в основном студенчество, накапливалась на остановке, потом, вталкивалась в подошедший автобус и перемещалась по транспортным артериям. Студенческая пассажирская масса эластина и гибка. Автобус способен вместить гораздо больше студентов, чем аспирантов, тем более, доцентов, а тем более, профессоров. Тем более, что не каждый профессор ездил общественным транспортом. У некоторых есть личный транспорт.
Судя по всему, автобус недавно ушел. Значит, придется ждать. Сколько? Во время дождя вопрос не праздный. Тем более что и на площадке остановки сплошные лужи, и почти все сухие возвышенности в округе заняты. Лешины туфли мокли в момент. Ира и Надя, нашли сухой асфальтовый бугорок, каждая под своим зонтом. Леша остановился недалеко. Леша, конечно без зонта, – зонта у него вообще не было, – искал место без луж. Его предательские старые туфли дали течь еще до того, как он подошел к остановке. Он выбирал не залитое место. Но не хотел упускать из виду Иру. И краем глаз увидел, а может ему показалось, что Ира махнула ему рукой, приглашая под свой зонтик. На его удивленный взор она ответила улыбкой и снова махнула, приглашая. Она чуть выдвинула зонт, чтобы накрыть и его. И он подвинулся ближе под зонт. Человек с мокрыми ногами неулыбчив. Но от взгляда девушки, тем более от такого взгляда, от ее теплой улыбки, в груди его теплело.
Но вот по ожидающей массе пошла волна – верный признак, что грядут перемены. Подходил автобус. Зонты складывались, студенты готовились к штурму. Портфели сжимались в ладонях. Тубусы выставлялись в позицию «на караул». Шла подготовка к схватке за жизненное пространство. Автобус был уже и без них полон, но вместил почти всех ожидавших.
Леша не сопротивлялся сдавливающему напору. Он не искал, куда в толчее отнесло Роберта. Роберт потерял значение. Но он двигался так, чтобы оставаться рядом с Ирой. Автобус тронулся. Его прижало к Ире. Или ее к Леше? Ира, не в силах в такой давке поднять свободную руку, чтобы схватиться за верхний поручень, ухватилась за него. Он стоял спиной к движению автобуса. Если автобус тормозил, его заваливало на спину. И ухватиться не за что. Вот тут его надежно поддерживал коллектив.
Теперь их лица находились друг от друга на расстоянии не больше половины логарифмической линейки. Так близко, что когда автобус вдруг дернуло, капли с его мокрого вихра упали ей на нос, и это ее рассмешило. А Леша перестал замечать что-либо вокруг, кроме ее улыбки. Да и что замечать? Ничего замечательного. Окна автобуса снаружи грязные от дорожной слякоти изнутри запотели. За запотевшими окнами, проплывала еле распознаваемая промокшая Москва. И одновременно, словно по другую сторону стекла растворялись те два года, которые он так бестолково растратил. Все за эти годы случалось. Но случалось вразброс, по отдельности. И на Стромынку он ездил, и Иру видел, и ездил от Стромынки автобусом, и дожди в Москве были, но чтобы так все совпало, такого везения не было.
– От тебя арбузом пахнет, – сказала Ира
– Ничего удивительного. Арбуз треснутый. Я, пока его с базы тащил, весь в соке измазался.
– У нас там дома арбузы выращивают. Но первый раз встречаю товарища, так пропахшего арбузом. А что это вы вдруг решили с арбузом явиться?
– Это длинная история.
– И жуткая?
– Ужасно жуткая.
– Ладно, расскажешь вечером. Вы же приедете за арбузом?
– Если только там, на Стромынке его и съесть, с вами за компанию. А ты не боишься жутких историй на ночь?
– Я смелая.
– А арбуз на ночь есть не боишься?
– Я же тебе сказала, я смелая. Я даже страшных сказок на ночь не боюсь.
– А Надя против арбуза.
– Надя всегда против. У нее характер такой. А потом она отходит и очень даже за. Все будет хорошо.
Поскольку сквозь окна толком ничего не было видно, чтобы не проморгать «Сокольники», нужно было отсчитывать остановки. Леша остановок не знал, и, доверившись Ире, ждал ее отмашки. Когда на одной остановке народ повалил из автобуса, Леша готов был выходить. Но Ира не торопилась на выход.
– Выходим? – спросил Леша.
– Можно доехать автобусом до «Комсомольской», а там пересесть на другой, – сказала она, – Одинаково: что так, что в метро.
Леша вверил свою судьбу девушке. Чем выходить в метро, приятнее стоять рядом с нею насколько это возможно дольше. У автобусной остановки на «Комсомольской» стояла такая толпища, что Леша для безопасности, заходя в автобус, заранее взял ее за руку. А может быть наоборот, она заранее ухватилась за его руку. Этот автобус был набит не меньше. Зато он останавливался практически у центрального входа в институт.
– Та-ак, посмотрим, что там у нас сегодня, – сказала Ира, подходя к доске с расписанием занятий, висевшей в центральном вестибюле. Словно забыла, какие пары у нее в этот день.
Леше был знаком этот взгляд. Так въедливо еще вчера вечером он рассматривал решетку общаги в поисках лазейки. Ира, искала брешь в расписании занятий. Он стоял рядом, не вмешиваясь. Вопрос, какие пары можно пропустить, ему случалось решать многократно. Это вопрос индивидуальный. Тем более, четверокурсник, не имеет права в таком серьезном деле совращать третьекурсницу
– Как назло ничего пропустить нельзя. Хотя настроение такое, пропускное, – она посмотрела на Лешу, словно ища его поддержки. Леша молчал, – Пропускать нельзя, но, если хочется, то можно? – скорее спросила, чем сказала, Ира, пытаясь получить отпущение грехов.
Но Леша ждал. Как она решит, так и будет. Он, кстати еще не завтракал, и если Ира все же решит что учеба важнее, он рассчитывал купить в буфете пирожок. А в это время по широкой мраморной лестнице мимо доски с расписанием и объявлениями двигался студенческий поток. За знаниями. Вот прошел Рогов. Прошла мимо Люда Ганина. Скользнула взглядом по Леше и Ире, как по пустому месту. Прошел узкоплечий и едва задержался на них взглядом. А вот Полина Гринблат подошла. А как же может быть иначе? Если комсомолец из ее группы стоит у доски объявлений, значит, ему что-то неясно.
– Вопросы? – подойдя, спросила Полина. Она жила теперь на Соколе, и естественно, не знала, что Леша едет со Стромынки.
– У матросов нет, вопросов нет, – заверил ее Леша.
– Так, то у матросов, – сказала Полина и ловким мягким движением циркового иллюзиониста поднесла руку к его шее и сняла с воротника длинный волос, – Какого, парень года, с какого парохода, и на каких морях ты побывал, моряк?
Она держала волос двумя пальцами, рассматривая на свет, как сыщик улику. Сомнений быть не могло – это был волос редкой золотистой окраски, волос Иры Карасик. Но во взоре Полины сквозил не вопрос, каким образом волос попал на Лешину куртку, а приговор. Ира этот приговор прочитала, и небрежно бросив, «ладно, я пошла», оставила Лешу с Полиной, а Полину со своим волосом.
– Ты не думай, что она ангел, – сказала Полина.
– А я и не думаю.
– Не думаю, что ты не думаешь, – сказала Полина, – Но думать нужно правильно. Ставить правильные вопросы и находить правильные ответы.
На первой паре не оказалось ни Лорьяна, ни Барашкина. Ну, Барашкин, со своими метаниями, мог опоздать. А куда делся Лорьян? А Леше не терпелось обсудить, каковы перспективы на вечер. Рассчитывать на вечер с арбузом или нет? Если допустить, что в автобусе он услышал приглашение, так ведь не от всех из их комнаты. Позвала только Ира, и только его. А девочек в комнате как бы ни пятеро. Но, в любом случае, у него имеется очень весомое, стопудовое основание посетить Стромынку. После первой пары появились Барашкин и Лорьян.
– Ну, что вечером идем на арбуз? – Леше не терпелось выяснить это.
– А на базу? – спросил Роберт, – Мы ведь вчера не работали.
– Но ведь на Стромынке ждет арбуз.
– А на базе их больше.
– Дело не в арбузе, а в компании, – Барашкин поймал Лешину волну.
– Считай, что этот арбуз пал смертью храбрых, – сказал Лорьян
– Ты же утром говорил, что вечером едим арбуз, – настроение у Леши стало портиться, – Жертву приносят ради чего-то. А мы ради чего?
– Во-первых, я не говорил, а делал прогнозы. А ты сам слышал, у них Лариса больная. Во-вторых, задабривать подарками женщин нужно медленно и последовательно. Арбуз, еще арбуз, конфеты, брильянтовое ожерелье…
Барашкину разговор на материальную тему не нравился. Целью Барашкина пока было не бросить якорь на Стромынке, а скорее прощупать дно. И дно это вдруг показалось неприветливым, где могут найти могилу все его трудовые накопления. Он понимал, что собственно говоря, для того и работал на базе, чтобы были деньги на разгульную жизнь. Но когда после слов Лорьяна стало очевидно, что разгульная жизнь потребует затрат, он заколебался. Ему, жившему на мамины подачки, собственные деньги в виде купюр представлялись не меньшей ценностью, чем кутеж на Стромынке.
– И что теперь, едем на арбуз или нет? – растерянно спросил Барашкин.
– Арбуз будет съеден, – бодро отрапортовал Роберт, – Наш скорбный труд не пропадет.
– А Ира, вроде не против, – нерешительно заикнулся Леша.
– Не против чего?
– Не против того, чтобы съесть его вместе с нами, – уточнил Леша.
– Не сомневаюсь, что Ире съесть арбуз вместе с тобой – раз плюнуть. Только косточки выплюнет, сначала арбузные, а потом твои. А я жить хочу.
Полина не раз говорила, что только сплоченный, правильно направленный коллектив может достичь поставленных целей. А буквально сегодня она правильно заметила, что нужно ставить правильные вопросы и находить правильные ответы. И Леша, кажется нашел верные слова. Из лексикона той же Полины.
– Это попахивает оппортунизмом, – сказал он.
– Давайте, на перемене найдем их и выясним, – предложил Барашкин.
– Хотите? На здоровье, выясняйте! Но, навязываться – это мелко, – усмехнулся Лорьян, – Девушки не любят навязчивых. Девушки не любят жмотов. Девушки ценят красивые жесты.
– Какие, например? – спросил Барашкин.
– Например, расставаться с арбузом нужно легко.
– Почему с ним обязательно нужно расставаться? – не соглашался Барашкин.
– Потому что арбуз – не марксизм, он не вечен. Но, как и марксизм, арбуз даст свои семена. Считайте, этим арбузом мы кинули семена, которые…
– И когда же они прорастут? – печально спросил Барашкин.
– Это зависит от обстоятельств. Нужно время на прорастание. Почву нужно удобрять.
– Ну, так можно поехать типа удобрять, – предложил Барашкин.
– А каким добром? – спросил Лорьян, – Арбуза мало. Нужно еще поработать, чтобы удобрить.
Барашкин замок. Лорьяну было проще. Он сразу пускал свои овощебазовские по ветру. Леша тоже быстро их тратил и был небогат. А у Саши заначка пухла. Но расставаться с ней не хотелось.
Вопрос о вечере на Стромынке, поднятый на повестку, был спущен на тормозах. Это означало, как понял Леша, что каждый решает самостоятельно.
Когда Леша подошел к проходной, увидел, что запомнившаяся ему с ночи вахтерша, перекрыв проход специально предназначенной для этого палкой, удерживала Лорьяна. Образовался небольшой затор, и Лорьяну пришлось отойти в сторону. Сфокусировавшись на Лорьяне, вахтерша пропустила Лешу вместе со сгрудившимися остальными входящими. Леша, как видно, ей не запомнился. И воспользовавшись этим, он прошел. Да, он не бросился выручать товарища. И не мог выручить. И какой после этого Лорьян товарищ. Сначала агитирует не ехать на Стромынку, а сам втихую едет. Разве так товарищи поступают?
Леша для себя имел полное оправдание. Он имел моральное право ехать. Он никого не убеждал не ехать. Он был даже за то, чтобы поехать. Он был приглашен. А поехал после мучительных сомнений. Он честно пытался найти Иру и уточнить планы на вечер. Но Иры он не нашел. Оказалось, он не знает в какой она группе.
Зато с недавних пор точно знает, в какой комнате она живет. Комнатой уж ошибешься. Леша поднялся на третий этаж, но в заветную дверь сходу не постучал. Он решил подождать, вдруг на его удачу в коридоре появится кто-то из ее комнаты. Но вместо этого из-за поворота прямо на него выплыл Барашкин.
– Все дороги ведут к арбузу, – кисло усмехнулся Барашкин, увидев Лешу.
– Вот уж, действительно. Видел, Роберта на проходной задержали?
– Нужна мне проходная. Я через дырку пролез, – Барашкин произнес это с неожиданным для него самого ощущением превосходства над теми, кто не знает тайных ходов, – А почему тогда его задержали, а тебя пропустили?
– Я неприметный.
Леша вспомнил, что Барашкин ночью присоединился к ним, когда они уже шли с Надей к читальному залу. А проснувшись, он рванул звонить мамочке. Поэтому он не знал, в какой комнате живут девчонки. И как теперь спросить? Девочки с третьего курса и с другого факультета. Он их не знал. И теперь, запутался, терял время и злился. Знание тайного прохода в общежитие, как оказалось, далеко не все. Нужно знать дверь. Когда Барашкин увидел Лешу, обрадовался. Леша знал дверь. И узнав, что Лорьян застрял на проходной, стыдно сказать, тоже обрадовался. А почему бы не позлорадствовать, если застрял тот, кто агитировал не ехать, а сам поехал?
Но бросать друга в беде, все же, не по-людски. Леша отправился на спасение. Но Лорьяна на проходной уже не было. Ушел? Ну что же, видать, ему не судьба. Леша вернулся, но и Барашкина на прежнем месте тоже не оказалось. Куда делся? А арбуз взывал. Не столько арбуз, сколько приглашавшая на арбуз. Ее комната впереди за поворотом коридора. Так, вперед? Но он прошел немного и остановился. На площадке сразу за поворотом стояла Ира и разговаривала с узкоплечим. Леша остановился вовремя. Они его не заметили. Он отступил и шагнул к стене, так что, он их мог видеть, а они его нет. Слышать, о чем они говорят, он не мог.
Первым делом Леша разозлился на Лорьяна. Потом на исчезнувшего Барашкина. Потом на принципиальную Полину, которая своим выискиванием волос испортила его утренний разговор с Ирой. Что теперь делать? Прятаться за углом? Двигать по коридору дальше, как ни в чем, ни бывало? И Леша выстроил следующую матрицу поведения: он пришел ради арбуза. Он его принес и имеет на него законное право. Нужно вернуться немного назад до предыдущей лестницы, их тут не одна, спуститься или подняться на этаж, пройти параллельный пролет коридора этажом ниже или выше до следующей лестницы, там снова выйти на нужный этаж и вернуться к нужной комнате, уже в обратном направлении. Крюк не беда. Ноги не отвалятся. Так он и сделал.
И вот он постучал в заветную дверь.
– Ну, просто день открытых дверей, – с удивлением произнесла открывшая дверь незнакомая Леше девушка.
За столом шло пиршество. Ели арбуз. Пировали хозяйки комнаты и два неизвестных Леше молодых человека. Лорьян и Барашкин стояли сбоку у стола, держа в руках каждый по тонкой скибочке. На них уже места за столом не хватало. На газетах, разложенных на столе, лежали арбузные корки и в беспорядке, как погибшие солдаты на поле боя, черные арбузные косточки. Две нетронутые скибки еще оставались на столе. Но Леше ничего не предложили. Сразу предупредили, что это оставили для Иры и Юры. Они пока заняты. Леша догадался, что это для узкоплечего. На то, чтобы выделить дольку Ире, он не возражал. Но для узкоплечего? Ему стало смертельно обидно и одновременно смертельно захотелось арбуза.
Леша глотал слюнки и ждал своих товарищей. Они не торопились. Лорьян пробовал сосредоточить внимание публики на том, что это он перебросил через забор арбузы, но его никто не слушал. Какой еще забор? Наконец, Лорьян положил на стол обглоданную арбузную корочку, взял кусок газеты и стал тщательно протирать сладкие ладони, ожидая, когда Барашкин доест. Барашкин тоже сознательно затягивал удовольствие. Из чувства протеста. Пусть сегодня выдался не его день. Пусть это совсем не тот великолепный кутеж, какого ждала его мятежная душа. Пусть на него сейчас смотрят как на непрошенного гостя. Плевать! Именно он, персонально он пронес арбуз в общежитие. Он имеет право, хоть одну дольку есть так медленно, как душа пожелает. Но всему приходит конец. Барашкин доел и так же, как Лорьян, стал тщательно вытирать руки газетой. Ладони почернели. В этот момент в комнату вернулась Ира.
– Мы тебе приберегли, – сказала ей Надя, указывая на дольку арбуза на столе, – А где Юра? Ему тоже выделили.
– А он перебьется, не заслужил,– ответила Ира, – Отдайте Леше.
– Кому? – спросил один из сидящих за столом парней.
– Вот ему, – Ира взяла двумя руками за концы дольки и вручила Леше, словно она подносит ему братину с медом, – Он заслужил. Он его сюда нес.
– Хоть кто-то заметил, Мы тоже, между прочим, – напомнил Лорьян.
– Ну, между прочим, вы свое съели, – заметила Надя.
– Так тебя ждать, пока доешь? – спросил Лорьян.
– Не ждите, – ответила за Лешу Ира, – Он мне сегодня обещал по изгибу балки помочь. Я его за это премирую и своей долькой.
– Ну, интересно. Когда только наобещать успел? – протянул Барашкин, который считал себя достойным внимания хотя бы за то, что, в отличие от подавляющего большинства, и Леши в том числе, закрыл все семестры сопромата на пятерки.
– За одни такие обещания ему, ему ясное дело, положена его сладкая долька. Как аванс, – согласился Лорьян.
– Даже две, уточнила Ира.
–Ладно, – Лорьян уже шагнул к двери, – Смотри не перегни балку. А если задержишься надолго, знаешь где ночевать. Там пресса еще не остыла. Пошли, Саня.
