Оценить:
 Рейтинг: 0

Мозаика одной жизни

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 >>
На страницу:
2 из 3
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

При обсуждении доклада досталось и мне «на орехи» от выступающих. Но общий настрой собрания был в мою поддержку. Расходился народ из клуба возбуждённым.

В совхозе постепенно специалистов – практиков заменяли выпускники калужских техникумов. Полеводческие бригады возглавили агрономы Фомичёва и Филатова, появились зоотехник – селекционер Тарабарко и главный ветврач Ухина. Жить и работать стало интереснее. К началу уборки прибыл главный инженер с высшим образованием. В свободное время он чаще всего приходил ко мне. Мы слушали записи Ободзинского, Ухналёва, Мулермана, спорили о будущем села, вспоминали студенческие годы. Молодого инженера сильно угнетала неустроенность быта деревни. И вскоре он рад был получить повестку из военкомата. Ведь служба в армии снимала с него обязанность отрабатывать три года по месту распределения.

Фото 3. Делегация на комсомольской конференции от Жиздринского района. Автор – второй справа.

Начало моей работы совпало с землеустройством по новым севооборотам объединенного совхоза. Как ответственный за бригаду инженеров – землеустроителей, прибывших из Калуги, обеспечивал их транспортом, подсобными рабочими. Да и сам с интересом обследовал все поля, что потом мне помогло планировать уборку и размещение посевов будущего года. Интересно, что с этими же ребятами мне довелось сотрудничать через много лет, когда переехал в другой район.

К осени по решению сельсовета был обязан возглавить комиссию по уточнению границ приусадебных участков. Тогда они входили в состав совхозной земли и регистрировались в особой «Земельной шнуровой книге». Побывав с комиссией в каждом доме, «одним махом» познакомился с тысячным населением округи, имеющем отношение к совхозу. Тогда я впервые – не на плакате, а наяву – увидел, что может натворить с урожаем рак картофеля. На участке моей первой учительницы Марии Петровны Машлаковой лежал небольшой ворох убранного с тридцати соток картофеля, клубни которого были больше похожи на пористые шарики керамзита. Мария Петровна плакала и не знала, что с этим делать. Решение было одно: занять огород под другие культуры на несколько лет, а новые семена картофеля для посадки на другом участке взять в совхозе.

Заготовку кормов и уборку зерновых я проводил уже уверенно. После опыта со всевозможными официальными отчётами уже со знанием дела участвовал в составлении производственно – финансового плана по растениеводству. За зиму завез необходимые удобрения, семена высоких репродукций зерновых культур, кормового люпина, урожай которого на наших бедных землях в разы перекрывал настойчиво внедряемые посевы кукурузы.

Пользуясь межсезонной передышкой, я регулярно собирал механизаторов со всех отделений на агроучёбу, сочетая с анализом ошибок предыдущего сезона. Сначала это ими воспринималась как чудачество, а потом все втянулись в учебный процесс. А в завершение был принят план весеннего сева после бурного и заинтересованного обсуждения.

И как я сожалел, что самому не удалось осуществить этот план. У меня назревала свадьба. При определении места жительства семьи после долгих колебаний мы с женой решили ехать в посёлок       Студенец, где и работала жена. Меня там ждала вакансия агронома – семеновода, а в моей деревне свободных учительских мест не было.

Совхоз «Свобода»

Совхоз «Свобода» относился к областному объединению «Скотопром». На первом этапе создания хозяйств этого объединения из бюджета государства выделялись большие деньги, на которые обустраивались центральные усадьбы с конторами, с производственной базой, с детскими садами. Большими темпами строили жильё. Поэтому сюда стекались семьи трактористов, животноводов, специалистов из отдалённых деревень. Совхозы должны были заниматься откормом телят и поросят, но практически большую долю прибыли они получали от закупки скота у населения и реализации его на мясокомбинат.

Нам выделили двухкомнатную квартиру в двухэтажном кирпичном доме с индивидуальным подъездом. Жена работала учительницей математики в местной школе третий год, да и мне в новом коллективе был кое-кто знаком. И я быстро адаптировался на новом месте.

Специфика производства предполагала, что основной задачей отрасли растениеводства должна быть создание прочной кормовой базы. Работа агронома при такой узкой специализации, да ещё и на вторых ролях, трудностей не представляла. Как более молодой часто ездил в командировки. Как и раньше, вёл подготовку семян зерновых и луговых трав. Мой начальник, главный агроном, была одинокой женщиной, безумно любящей своего единственного сына, прилюдно называла пятнадцатилетнего парня «мой сладенький»      , чем приводила сына в смущение. Сначала она ревностно относилась      к моей «кипучей» деятельности, потом переложила на меня и свои обязанности, поняв, что я не собираюсь с ней конкурировать.

В совхозе «Свобода», в отличие от «Судимирского», была чётко отлажена организационная структура ещё при прежнем руководителе Некрылове, которого перевели завотделом растениеводства в областное управление сельского хозяйства. Основное влияние на производство распространяла главный зоотехник Гулина. Но на ежедневных планёрках решающее слово всегда было за главным бухгалтером Артуром Бердгольдовичем Генкелем. Что касалось финансов и учёта – в этом он никому не передоверялся. Директор Николай Корнеевич Коломиец был в этой должности только второй год. Своё предыдущее место главного экономиста он оставил за Надеждой Ивановной Володиной – выпускницей нашего Костромского сельхозинститута. С ней мы были знакомы по первым годам учёбы. В общении Николай Корнеевич был сух и немногословен, чем раздражал собеседника. Вот начнёт он отчитывать тракториста:

–– Ты почему не закончил сегодня обработку кукурузы?

–– Бензовоз не подъехал с заправкой, полдня простоял, – отвечает тракторист.

–– А почему? – нажимает директор.

–– Я докладывал бригадиру.

–– А почему? – не унимается грозный руководитель.

–– Мне даже с поля пришлось ехать несколько километров, – оправдывается кукурузовод.

– А почему?!

И уходит тракторист, смахивая пот со лба, так и не поняв, что от него требовал директор.

Как-то лет через двадцать на курсах повышения квалификации мы поселились с Н.К. Коломийцем в одной комнате. Это был совсем другой человек: озабоченный семьянин, интересный собеседник, добросовестный слушатель курсов, усердно готовящийся к экзаменам. И куда подевалась начальственная спесь?

Однажды пришлось отстаивать перед директором свои интересы как специалиста. На откормочную площадку привезли клеверную массу, а под кормушкой полы сплошь усеяны дефицитными семенами трав с отведённых мной накануне семенных участков. Пришлось на планёрке убеждать и директора, и зоотехника, что они рубят сук, на котором сидят.

Здесь, в посёлке Студенец, родился сын Дима. Росли семейные расходы. Как-то школьный товарищ В.М. Панфилов пригласил меня в гости в Перемышльский район, где он к тому времени работал в одном из колхозов. Я попал как раз на отчётное собрание, на котором было всё интересно и необычно в моём понимании. Что-то я пытался по ходу собрания записывать в блокнот. Председатель колхоза обратил на это внимание. После собрания мы с ним познакомились, и он меня пригласил на должность агронома-луговода, входившую по стране в моду. Здесь были уже другие масштабы: полтысячи колхозников, пять тысяч гектаров земли, полтысячи гектаров заливных лугов в пойме Оки. Поголовье скота в колхозе по количеству мало отставало от поголовья всего Жиздринского района. Решение на переезд нам с женой далось нелегко. Но сборы были недолги…

Глава 2. Певкин бугор

Грусть расставания

Как-то по телевизору транслировался сериал о Паганини. Фоном звучала незамысловатая, но навсегда запоминающаяся мелодия. Нанизывая фразу за фразой, мелодия лилась непрерывным ручейком по долине жизни без конца и без начала. «Дорога без конца…». Примерно такое настроение, настроение грусти расставания и новых ожиданий вызывало путешествие, о котором я сейчас рассказываю.

Первого марта 1974 года мы катили по раскисшей в лучах весеннего солнца дороге из Жиздринского района в конечный пункт нашего прибытия – деревню Сильково Перемышльского района. Мы – это я, жена и сын, которому через десять дней исполнится годик. Разместились на двух бортовых «газонах» со всем своим домашним скарбом. Председатель колхоза Оконечников выделил для перевозки семьи обходительных молодых водителей колхоза имени Ленина: Костю Трайнёнкова и Сашу Воеводского.

Тогда ещё прямая дорога Москва – Киев от Калуги до Брянска была недостроена, и наша трасса извивалась латинской буквой «S» от посёлка с красивым названием Студенец, который мы покидали навсегда, через Зикеево, Жиздру, Букань, Брынь, Сухиничи, Козельск, Перемышль до конечного пункта – деревни Сильково.

Грусть – тоску навевало расставание с мелькающими за окном машины знакомыми местами Жиздринского района, в котором за детство и юность исхожен, изъезжен каждый уголок. Позади центральная усадьба совхоза «Свобода». Слева остались карьеры трепельного завода с «Маргарином». Переехали железнодорожный переезд, и пару километров дорога идёт по Зикееву мимо вокзала, который много лет был промежуточной остановкой между родным Младенском и Жиздрой, мимо конторы отделения совхоза, средней школы, кладбища, откормочной площадки. Дальше тянутся до самой реки Жиздры поля с посевами озимых и многолетних трав. На этих полях приходилось не раз в период уборки задерживаться с комбайнерами чуть не до полночи.

За рекой – уже город Жиздра. Справа виден дом инвалидов, окружённый густым лесом, вдоль которого с началом зимы пробивалась лыжная трасса до кургана предполагаемого толстовского князя Серебряного. И мы, школьники Жиздринской средней школы №1, проводили здесь соревнования. По центральной улице Коммунистической выезжаем из города в сосновый лес. В этот лес мы с городскими ребятами ходили за грибами или просто беззаботно проводили там время, когда я бывал на школьных каникулах в гостях у тёти Дуси. Запомнилось обилие мясистых сочных грибов – козлецов. В этот лес я бегал влюблённым юношей, чтобы нарвать последних осенних цветов на букет для избранницы моего сердца.

Потом до границы с Людиновским районом идут опять знакомые поля у деревень: Будылёвка, Акимовка, Верхнее и Нижнее Ашково, Ослинка. Во время учёбы в 8-м – 11-м классах нас отправляли на месяц – полтора по колхозам и совхозам копать картофель. Побывали в каждом сельсовете, в том числе, жили в период уборки и в названных деревнях.

Исторические ассоциации

Между Ослинкой и Буканью пересекли у Чёрного Потока административную границу между Жиздринским и Людиновским районами. Прощай, малая родина. Свернули в легендарные Брынские леса, где былинный Илья Муромец пробирался прямоезжей дорогой в стольный Киев – град, игнорируя угрозы Соловья – разбойника, а после Петровских времён династия Демидовых разворачивала железоделательные заводы. Сквозь просветы зимнего леса угадываются под осевшим снегом профили окопов – свидетелей прошедшей здесь жестокой войны. Кое – где до сих пор видны клубки ржавой колючей проволоки вдоль бывшей линии обороны.

За каскадом прудов рыбоводческого хозяйства оставили слева поворот на Шлиппово – центральную усадьбу Новосельского опытного хозяйства Института удобрений. В его отделениях Уруге и Наумове приходилось получать злитные семена зерновых культур. Тогда и не предполагалось, что придется работать в хозяйстве (совхозе «Борищевский»), в котором начинали свой трудовой путь и директор опытного хозяйства Кораблёв, и агроном Колесников, что придётся представлять борищевскую делегацию на похоронах Кораблёва в Калуге. Через несколько лет Новосельское ОПХ будет возглавлять выпускник факультета механизации КСХИ из параллельного потока Ерёмин.

Сплошной лес сменился небольшими берёзовыми рощами, разбросанными по пригоркам вдоль оврагов. Миновали несколько крутых скользких спусков и подъёмов на маршруте Середейск – Сухиничи – Козельск. Потом я вычитал предположение Чивилихина, что так же, параллельно, шли татаро – монгольские конницы на Козельск по водоразделу верховьев Днепровского и Волжского речных бассейнов на территории сегодняшней Калужской области: между рекой Болвой, впадающей в Десну – Днепр, и рекой Жиздрой с притоками, несущей свои воды в Оку – Волгу.

Восточнее, между р. Жиздрой и р. Окой неслись из дикой степи полчища хана Ахмата, переправившись где-то между Козельском и Перемышлем и развернувшись на реке Угре в противостоянии с русскими войсками московского князя Ивана Третьего в 1480 году. Если между Козельском и Перемышлем асфальт дороги был почти чистым, то последний отрезок пути от Перемышля до Силькова шёл по булыжному дорожному покрытию с толстым слоем мокрого снега, спрессованного кое-где до льда. Колёса машины шуршали в снеговом месиве глубокой колеи, разбрызгивая по обочинам талую воду. Утром уезжали – бвла зима, а в полдень нас встречало Сильково первым весенним деньком с оттепелью и ласковым солнцем.

Фото 4. Путеводная река Жиздра на фрагменте карты Калужской области на 03.11.1965.

Путеводная река Жиздра

Дорога…

Впервые я уезжал с семьёй в неизвестность от «малой родины». Но интуитивно, нисколько не задумываясь тогда об этом, я так и не оторвался от пуповины. Потому что, начиная жизнь у истоков речушки Вельи, несущей свои родниковые воды через заливные луга, через северные окраины густых Брянских лесов, через песчаные отложения в реку Рессету и дальше, в реку Жиздру, я надолго, а может быть, навсегда, остановился у устья Жиздры при впадении её в Оку. Да и сама дорога копировала изгибы левого берега Жиздры от начала пути и до конца. Невидимая сила притяжения водной артерии вела и до сих пор ведёт по жизни. В босоногом детстве, начитавшись о Пржевальском, Миклухо – Маклае, я мечтал пройти путь с клюкой от заливных сенокосных лугов за Младенском по Велье и дальше вдоль берега до Оки, а довелось проделать этот путь уже в зрелом возрасте на машине…

И как дань сложившейся судьбе, когда-нибудь вырежу родовую печать в виде крыльев журавля («журавель» – уличное прозвище моего деда, родившегося еще в 1854 году), где крыльями будут северо – восточный и юго – западный контуры карты Калужской области. Одна лапа вберёт в себя роды Егоренковых и Шамаровых, другая лапа – роды Титкиных и Гусаровых, а крылья соединятся водными артериями, вдоль которых и пролегла судьба. На левом крыле изображу герб города Жиздры с рекой, притоками и тремя плотами, на правом крыле – герб города Перемышля с рекой и двумя снопами, а на спине – герб города Калуги. Венчать мой родовой знак будет голова на длинной шее журавля, устремлённого ввысь.

Отзвуки древности

Теперь я объясню, почему глава называется необычно: «Певкин бугор». Я уже упоминал, что наши Калужские края богаты историческими памятниками. А на земле, куда я прибыл, археологами были обнаружены следы стоянки людей ещё Мощинской культуры.

Когда-то русло реки Оки проходило по Протвинскому пути. Но отступивший ледник направил течение одного из основных притоков Волги по Алексинскому каньону. Потом течение водной транспортной артерии поменяло русло ещё раз, но в пределах своей долины, оставив в левой, притеррасной, пойме множество озёр – стариц: Горское, Дрогино, Тороповское и другие. Но самым крупным естественным водоемом в пределах Калужской области оказалось озеро Тишь.

И вот здесь, между озёрами Кривой Лоск и Тишь, на стыке бронзового и железного веков и поселились древние люди. От них осталось просторное пологое возвышение, примыкающее к центральной пойме, с буйной луговой растительностью, известное под именем «Певкин бугор».

Напротив, на высоком берегу, раскинулось большое село Желохово, которое за многолюдность иногда прозывали Китаем, входившее отдельной бригадой в колхоз имени Ленина, где мне предстояло работать. Певкин бугор делил пополам пойменные земли, принадлежащие колхозу.

Предки издавна использовали дары богатой луговой растительности и рыбных озёр. Река Ока регулярно заливала пойму вешними водами, насыщая почву влагой и иловыми отложениями. Как только начинала отрастать трава, крестьяне выводили на луг стада коров и молодняка и пасли до тех пор, пока не зазеленеют поля в суходолах. Тогда пойменные луга «заказывали» под сенокосы. После заготовки сена в пойму опять спускались стада животных. С царских времён и до первого периода советской власти перегоняли осенью по пойме мясной скот с периферии Орловской, Тульской, Калужской областей на мясокомбинаты крупных городов и Москвы. Учёные под руководством академика Вильямса разработали даже методику организации этого процесса.

Овощеводы на заливных землях выращивали капусту, морковь, огурцы, помидоры и другие культуры. Овощи потребляли много питательных веществ и влаги. Почвы поймы этим условиям соответствовали. Вдоль озёр размещали посевы конопли. Правда, в середине семидесятых годов прошлого века вдруг прекратили выращивать эту техническую и масличную культуру: то ли она не выдержала конкуренцию с производством синтетических материалов, то ли повлияла борьба с наркоманией.

По крайней мере, меня поразил тогда один эпизод. Трудовой день в колхозе начинался рано. Спускаемся мы как-то с главным агрономом на «уазике» в шесть часов утра в пойму. Видим, за озером в высоких посевах конопли обнажённый парень бегает. Оказывается, таким способом он сырьё для наркотиков добывает. От беготни к потному телу прилипает пыльца, которая тщательно собирается им в валики – сырьё для наркотиков.
<< 1 2 3 >>
На страницу:
2 из 3

Другие электронные книги автора Леонид Фролович Егоренков

Другие аудиокниги автора Леонид Фролович Егоренков