Неандерталец

Он все-таки вышел к ним— большеносый. Когда Андрей и Рэту обогнули Круглую гору, то увидели его невысокую коренастую фигуру с копьем. Почему он не ушел со всеми? Старым он не был, конечности тоже оказались на месте. Большеносый повернул голову. Всю левую сторону лица пересекал глубокий шрам, который скрывался дальше под волосами. Крепкая голова у него, ничего не скажешь— выжить после такой раны. Конечно, медицина у них для этого времени очень даже ничего, но если тебе чуть голову не разрубили, а ты после этого стоишь и опираешься на копье, то здоровья у тебя хватит задушить Брр голыми руками. Он был ниже него или Рэту почти на голову, нос был больше, понятно теперь, почему их прозвали большеносыми, подбородок под спутанной бородой тоже казался меньше. При этом он был гораздо шире их обоих и от мужчины так и веяло физической силой.

– Почему ты не ушел со всеми? Когда я приходил сюда за женщиной, то здесь никого не было, и тебя тоже,– насторожился Рэту.

Осторожность не помешает. Увидел же он их вчера, а выйти к ним решился только сейчас, после того как они двинулись в путь и торопятся. Для Андрея картина произошедней с большеносым истории была ясна: нарвался на засаду кроманьонцев, стукнули по голове чем-то острым, судя по тому, что он жив, несмотря на рану, врагов он победил, а пока лечился все ушли на Закат оставив его здесь— не верили, что перенесет путь с таким повреждением…

Большеносый насупился, было видно, что эта тема ему неприятна.

– Я Энку. Не хотел, чтобы семья ушла отсюда. Это все Зэгу и его братья— хотели на Закат. Я подрался с ним…

Большеносый замолчал, видно было, что он с трудом сдерживает себя. Лицо его покраснело, а шрам наоборот побелел.

– ..Зэгу ударил меня большим ножом и оставил здесь, а остальные ушли.

Крепыш был на редкость лаконичен.

– А твоя женщина и дети ушли с остальной семьей?—, недоверчивого Рэту что-то не устраивало в этом рассказе.

Энку замолчал, эта тема ему не нравилась, только через паузу продолжил говорить дальше.

– Я жил один, недалеко отсюда. Мне сказали уйти из семьи пять зим назад, когда я убил брата отца Зэгу. Он хотел забрать всю тушу себе, хотя того криворога принес я, и его надо было поделить на всех. Год выдался голодным. Моя женщина и ашка тогда и умерли. А Зэгу и братья прогнали меня после этого. Я приходил в семью, но жить уже здесь не мог.

Веселая жизнь была у большеносых, оказывается. Если там все были такие вспыльчивые, как этот Энку, то без частых драк у них не обходилось. Но чтобы не перебили быстро друг друга у них, судя по всему, действуют определенные правила. Нельзя убить осознано члена семьи, поэтому этого Энку и изгнали, при этом он мог посещать стоянку, но права влиять на общесемейные дела был лишен. Попытался влезть со своим мнением на счет миграции на Пиренеи и сразу получил по голове. Но что характерно, его опять не добили, хотя у этого Зэгу с братьями крови он попил немало. Но сейчас надо узнать об ушедших отсюда утром гостях.

– Как много темнокожих ушло отсюда утром?

– Много, а то бы Энку убил их,– большеносый гордо откинул голову назад.

Андрей показал три пальца. Энку не реагировал. Четыре, пять, шесть…? Бесполезно. Андрей начал злиться, теперь он даже начал понимать этого Зэгу, с таким тугодумом тяжело не выйти из себя. Выручил Рэту— наломал палочек и начал втыкать в землю. Когда их число достигло пяти, Энку довольно подтвердил, что их столько и было, а было бы немногим меньше, так он бы уж им показал.

Рэту вопрошающе посмотрел на Андрея. Чего он хочет? Чтобы он взял этого отшельника с собой? С собой его нельзя, там куда они идут

возникнут ненужные вопросы, но и мужчин в их новой семье совсем мало, каждый охотник на счету.

– Через четыре заката мы будем на холме у «Трех зубов».

Больше Андрей ничего не сказал. Кто знает, что у него в голове со шрамом творится— вдруг привык жить один и не хочет находиться в обществе, а может— наоборот. Пусть сам принимает решение. Общаться с ним дальше времени у них нет, надо торопиться.

Чем дольше они шли, тем увереннее ступал Рэту, уже совсем не задумываясь о направлении движения. Явно не раз здесь хаживал. На спусках они почти бежали, на подъемах переходили на быстрый шаг. А Андрей все думал о цели похода кроманьонцев. Для него во всей сложившейся ситуации что-то не складывалось. Даже при наличии у кроманьонцев луков для полноценного нападения пяти человек мало. Тем более учитывая, что находятся они в непривычной для них горной местности, которую местные знают намного лучше. Может это разведчики или просто заблудившиеся охотники? Непонятно, но поторопиться надо. По словам Рэту дойти до цели они должны уже к вечеру, но это всего два перехода от их каньона, а он говорил, что необходимо пять. Наверное, он имел в виду привычный темп ходьбы охотника, а они бегут со всех ног. Да и пошли они напрямик по сложному маршруту— не стали обходить «язык» у «Трех зубов» и Длинную гору.

То, что скоро они дойдут до цели Андрей понял по поведению своего рыжего напарника. С бега он перешел на неторопливый шаг, на лице появилась улыбка, разок даже остановился и стал поправлять лохмотья, глаза стали какие-то рассеянные.

– Мы почти дома, Эссу. Пройдем вверх по этой лощине, а там проход на равнину, где живет наша семья.

Андрей прислушался к себе. Никакой радости от того, что он скоро соединится со своей семьей, он не ощущал. Возможно потому, что настоящая семья у него сейчас прячется в каньоне и ждет, когда же они вернутся. Чувствовал только тревогу по причине испарившихся непонятно куда темнокожих.

Лощина к верху сузилась, превратившись в узкую тропинку между скалами.

– Стой, Рэту,– тихо прошептал Андрей и пошел впереди.

Очень уж удобное место для засады. Рыжий в нетерпении от предстоящей встречи с семьей сейчас не обратит внимание даже свалившегося под ноги с дерева темнокожего. Перешагнет и пойдет дальше.

Лощина завершалась сквозным проходом— словно кто-то неумело прорубил кривую дверь в скале, за которым начиналось еще одно нагорье. Никто в засаде не сидел, Андрей упрекнул себя, что постепенно становится параноиком, но тревога не проходила.

– Туда,– махнул рукой Рэту в направлении поросшего кустарником на краю нагорья высокого холма.–Вот она— Белая Гора.

Поодаль виднелась белая гора. Скорее даже не гора, а известковая скала, прилепившаяся к высокому зеленому хребту. Сквозь зелень то там, то сям проглядывали проплешины, обнажавшие розоватую породу. Андрей немного иначе представлял прибытие в родную семью. Сейчас он бродил по стоянке и из взрослых на него никто не обращал внимания. Словно не человек стоит из плоти и крови, а пустое место. Некоторые из мужчин, как бы случайно столкнувшись с ним, проходили мимо, якобы ничего не почувствовав. Только дети с рыжими и светлыми волосами украдкой бросали на него любопытствующие взгляды. Ну, спасибо тебе, семья. Бежал сюда с больной ногой, торопился предупредить об опасности, а тут… Еще и Рэту по прибытию сразу же куда-то исчез. Конечно, торжественной встречи он не ожидал, в конце концов. его уже похоронили, а Рэту….Стоп, а почему Рыжий жил один, а не с семьей? И других охотников с ним не было, когда он и Ам угодили в его ловушку. А ведь даже не удосужился разузнать об этом, занятый тем, как бы самому объясниться за произошедшие с Эссу перемены. Наконец Андрею надоело топтать пыль между шалашами из веток в виде шатров, и он уселся на подогретый солнцем удобный плоский камень. Стоянка как стоянка— такая же как у темнокожих из племени Ам, правда не такая вонючая. Куда-то они свои отходы скидывают, а не разбрасывают где попало, может в овраг поблизости. Или это летняя стоянка, зимой в шалаше было бы холодно. В холодную пору вместо веток можно навесить шкур животных и внутри будет теплее.

Расслабиться не получилось. Он чувствовал на себе чей-то злой взгляд, поерзал на месте, повертел головой, но никого не увидел. Но ощущенье чужого взгляда не исчезало. Он беспокоил как одинокая муха беспокоит засыпающего, крутясь вокруг него, жужжа и едва касаясь своими крыльями— вроде и не кусает, но и уснуть не дает. Андрей вскочил на ноги— показалось, что за одним из шалашей промелькнула тень. Померещилось? Может опять воображение разыгралось? Вернулся на свой камень, но спокойно посидеть не удалось— на него опять кто-то смотрел. Андрей не выдержал, приподнялся и закричал в сторону землянки, за которой заметил исчезнувшую тень. Какой он стал чувствительным, однако.

– Выходи, что тебе нужно?

Никто не появился. Ну и не надо. Взгляд не исчез полностью, но уже и не казался таким колючим, скорее каким-то печальным. Кто может на него здесь смотреть с грустью?

– Эдина! Это ты?

Ветки на подозрительном шалаше зашуршали.

– Это я, Эссу.

Андрей подавил в себе желание ринуться к шалашу. Можно вспугнуть или напугать— кто знает, как у них относятся к воскресшим мужчинам.

Секунда тянулась за секундой и наконец-то она несмело вышла из-за своего убежища, но близко не подошла. Высокая женщина со спутанными светлыми волосами— если и ниже него, то совсем ненамного. Ну да, она же наполовину из семьи длинноногих, понятно, почему их так прозвали. А вот дальше наступило молчание. Андрей замешкался— то ли броситься к ней с радостным криком, то ли стоять на месте. Знать бы какое поведение здесь типично для близких людей после долгой разлуки.

– Ты нет Эссу, ты дыр-быр-дыр.

Еще и языковой барьер появился, общий смысл слов понятен, но отнюдь не всех. Ну а что он ожидал, что она по-русски заговорит? У него в каньоне в лексике неандертальских слов хорошо если половина, остальные все русские и производные от него.

–Дыр- быр Эссу!,– ее зеленые глаза заполнились слезами и она отвернулась от него. Но не ушла, стоит, повернувшись спиной, и всхлипывает.

Вся затея с тем, чтобы выдать себя за Эссу показалась ему сейчас наивной. Надо было сразу сказать правду, тогда бы его поняли. Он то пришел к ним предупредить о приближающейся опасности, забрать жену и детей Эссу к себе в каньон, все-таки это близкие люди прежнего обладателя этого тела.

– Я не Эссу, но я хочу спасти тебя, Лэнсу и Имелу. Скоро сюда придет много темнокожих, у них острые тонкие палочки, семье не справиться с ними.

Эдина молчала, но плакать вроде перестала.

– Как знать?

– Эссу приходил во сне, когда я спал и рассказал, что вам грозит опасность.

– А сколько людей в твоей новой семье?

– Еще Рэту, одна женщина и 3 детей.

– Вы умрете от голода, у вас всего 2 охотника, а здесь их много,– фыркнула Эдина.

– У нас всегда есть еда, даже если 20 закатов ничего не добудем, голодать мы не будем.

Эдина надолго замолчала. Взвешивает, наверное, все за и против.