Смерть человека

– Тише! Тише!

– Которая жила с лакеем! Да, со своим лакеем. Я сама видела однажды, как они переглянулись.

– Но она умерла! Не оскверняйте могил клеветою!

– Но это правда: я сама слыхала о том же.

– Бедный, обманутый глупец!

– Вы не замечаете украшений в его почтенной седине.

– Тише! Тише!

С возгласами «Тише! Тише!» переглядываются и тихонько смеются.

– Человек не имеет права думать только о самом себе. Когда я рассчитаю, сколько он мог бы нам оставить и сколько нам остается…

– Гроши!

– Нужно благодарить провидение и за то, что осталось. Наш почтенный радственник так небережлив.

– Взгляните на его халат: разве можно так обращаться с дорогими вещами.

– Вы думаете? Я не вижу отсюда, что это за материя.

– Подойдите осторожно и пощупайте пальцами. Это шелк.

Одна из женщин подходит к умирающему Человеку и, делая вид, что оправляет подушку, ощупывает материю. Все с любопытством следят за нею.

– Шелк!

Различными жестами Наследники выражают свое негодование.

Человек (на мгновение выходит из неподвижности и просит слабо). Воды!

Наследники. Что он говорит? Он слышал? Чего ему надо? Человек. Воды! Бога ради, воды! (Умолкает.)

Несколько испуганные Наследники ищут воды, но не находят. Брезгливо-встревоженные голоса:

– Воды!

– Он просит воды!

– Да дайте же ему воды!

– Воды нет.

Все разом обращаются к спящей Сестре Милосердия, крича, приставляя руки ко рту в виде рупора:

– Сестра Милосердия!

– Сестра Милосердия!

– Сестра Милосердия!

– Вам говорят, Сестра Милосердия! Больной просит воды.

– Растолкайте ее. За что же ей платят деньги, если она все время спит!

– А если вы хотите такую сестру милосердия, которая бы не спала, то придется платить еще дороже. Разве вы этого не понимаете?

– Она очень устала. У бедной женщины так много работы!

– Пусть спит. У нее такой сон, что жаль его тревожить.

– Дорогой родственник, вы не можете подождать? Сестра очень устала и спит.

Человек не отвечает, и все снова рассаживаются по местам, полукругом. Слабый свет, озаряющий комнату, медленно гаснет – в углах встает мрак. Тяжело, откуда-то сверху, ползет мрак по ступеням, стелется по потолку, бесшумно липнет к каждому углублению.

– Он успокоился. Бедный!

– Как темно! Господа, вы не замечаете, как темно?

– Когда я подумаю, что так, перед камином, он может просидеть еще долго – недели, месяцы, мне хочется схватить его за тощую шею и удушить.

– Позвольте: вы так беспокоитесь о наследстве, а вместе с тем я не знаю, кто вы?

– И я не знаю! И я!

– Вы просто человек с улицы: какое вы имеете право на наследство?

– Я такой же наследник, как и вы.

– Нет, сударь, вы мошенник!

– Нет, это вы мошенник!

– Тише! Тише!

– Его надо выгнать! Вон!

– Вы все мошенники!

– Тише! Вы разбудите его!

Яростно оскалив зубы, грозят друг другу сжатыми кулаками.

– Господа, свет гаснет! Я почти не вижу лиц.