Подводная война. Хроника морских сражений. 1939-1945

Глава 5

Битва за Атлантику

Англичане никогда не останавливаются на полпути, они идут до конца.

    Карл Дёниц

Первая фаза: июнь—декабрь 1940 года

Командиры и экипажи подводных лодок были недовольны незначительными результатами, достигнутыми ими в битве за Норвегию, они возвратились в порты приписки Вильгельмс– хафен и Киль озлобленными и угрюмыми

. Тотчас же начались ремонтно-восстановительные работы на верфях, поэтому на короткое время в море не было ни одной подводной лодки. С другой стороны, англичане сосредоточили большую часть своих подводных лодок в Ла-Манше, где ничего не происходило.

Без воодушевления и без больших надежд Дёниц готовил свои подводные лодки для операции «Морской лев», высадке германских войск в Англии, проводя с экипажами, а также находящимися в процессе подготовки моряками новые занятия.

Доставить войска через Ла-Манш в Калайс для высадки на английское побережье – эта задача сама по себе была довольно трудновыполнимой. Последующее снабжение войск боеприпасами, продовольствием и обмундированием, а также эвакуация раненых на родину были еще более трудной задачей.

Гросс-адмирал Редер столкнулся с другими проблемами.

Прежде всего он должен был оказать помощь итальянцам в боевых действиях за британские опорные пункты в Средиземноморье, на Мальте и в Александрии.

Для того чтобы быть в состоянии провести все необходимые операции, требовалось гораздо больше подводных лодок.

По взглядам командующего подводными лодками, нападение на морские коммуникации вблизи места высадки войск на берегу Британии было единственным средством вынудить Англию к заключению мира. «Для того чтобы подготовить Британию к миру, – пишет Дёниц, – согласно моим взглядам, необходимо было отвоевать морские коммуникации. Таким образом, это непосредственно затронуло бы Англию. Именно этими коммуникациями, причем в достаточно широкой степени, было вынуждено обходиться английское военное руководство. И на серьезную угрозу этим коммуникациям английская политика непременно отреагировала бы»

.

Наполеон считал так же, однако не имел достаточно средств для осуществления полной континентальной блокады.

Первые успехи

15 мая 1940 года Дёниц направил одну подлодку, U-37 (капитан-лейтенант Эрн), в район Атлантики северо-западнее мыса Финистерре, где морское судоходство в мирное время было очень плотным, и можно было предположить, что эти пути будут оживленными и в военное время.

Смогут ли магнитные торпеды зарекомендовать себя в Атлантике лучше, чем в норвежских фьордах? С нетерпением, полным страха, Дёниц ожидал доклада от командира лодки. Если Эрн не сможет выполнить свою задачу, тогда доверие Гитлера к своим подводным лодкам будет окончательно утрачено. Развитие подводного оружия будет замедлено и, вероятно, совсем остановится. U-37 доложила о том, что, наряду с несколькими отказами магнитных торпед, имели место и успешные пуски. После этого Дёниц наложил запрет на использование торпед этого типа и распорядился о применении торпед с взрывателями исключительно ударного типа. Связанный с этим откат назад в техническом смысле можно было принять в свете лучших результатов применения торпед старой модификации.

9 июня U-37 вошла в Вильгельмсхафен с триумфом и поднятым флагом и вымпелами, потопив кораблей противника общим водоизмещением 47 000 брт. Настроение членов экипажей на подлодках поднималось, словно стрелка барометра после шторма. По приказу командующего подводными лодками почти все имевшиеся в распоряжении подводные лодки были направлены в Атлантику, где были рассредоточены между Ирландией и Гибралтаром. В последующие месяцы жертвами их действий стали многочисленные торговые суда.

10 сентября 4 подлодки потопили 5 грузовых судов английского конвоя; в ночь с 21-го на 22-е 5 подлодок отправили на дно 11 торговых судов. Ночью с 17-го на 18-е и с 18-го на 19 октября 6 подлодок, атаковавших в надводном положении, потопили не менее 38 судов торгового флота из трех конвоев! И число потопленных кораблей увеличивалось от месяца к месяцу.

Подобные успехи подводного флота были на руку германской пропаганде. По нескольку раз в день по радио передавались первые такты Пятой симфонии Бетховена, после чего объявлялись данные о количестве потопленных судов противника. При этом нередко имели место и пропагандистские преувеличения.

«Мы держим англичан за горло», – объявлял Геббельс.

Все эти успехи были достигнуты в районе северо-западнее Рокаля, маленького острова северо-западнее Ирландии. Для того чтобы пробраться в данный морской район, подлодки должны были миновать пролив Калайс. Там на различных глубинах подводные минные заградители Adventure и Plover установили несколько тысяч мин, на которых затем в первой половине октября подорвались подлодки U-12 и U-40. U-16, получившей тяжелые повреждения, подорвавшись на мине, удалось выброситься на берег 24 октября вблизи Гудвина. Лишь одной лодке удалось невредимой пройти через заграждения. С тех пор, следуя к Рокалю, германские подводные лодки обходили Великобританию с севера, что, несомненно, увеличивало маршрут, однако предоставляло больше перспектив на добычу и было безопаснее.

Атака ночью и в надводном положении

Зачастую полагают, что подводная лодка все время движется под водой, выпускает свои торпеды из подводного положения и всплывает на поверхность, только чтобы подзарядить свои аккумуляторные батареи и предоставить экипажу передышку, в то время как вентиляторы проветривают отсеки. До 1945 года, начала атомного века, это было не так. В надводном положении лодка могла развивать скорость до 16– 18 узлов, в подводном – максимум 7 узлов. Было важным иметь соприкосновение с конвоями противника и подходить к ним с левого или правого борта для того, чтобы иметь возможность атаковать из благоприятного положения. Незначительная высота рубки подводной лодки снижала вероятность обнаружения, лодка приближалась к противнику на такое расстояние, которое едва позволяло не быть обнаруженным.

Атаковали в основном ночью. Атаковать днем хотя и было отвагой, однако также представляло опасность из-за кораблей эскорта конвоев. Торпедирования обычно приводили к смешению порядка в конвое, поскольку торговые суда, следуя по зигзагообразному курсу, мешали друг другу и даже сталкивались. После выполнения атаки лодка погружалась на как можно большую глубину, если появлялся эсминец противника. Дневник военных лет капитан-лейтенанта Кречмера воспроизводит одну из подобных операций

.

«18 октября. 23.30. Атакую правое крыло предпоследнего звена. Пуск из кормового аппарата по большому грузовому судну. Поскольку судно повернуло на меня, торпеда прошла мимо перед его носом и попала в проходившее рядом еще большее судно, пройдя 1740 метров. Это судно, приблизительно 7000 брт водоизмещением, получило пробоину на уровне передней мачты, и ее носовая часть быстро погружается до уровня воды и дальше, поскольку два его трюма, видимо, наполнены водой.

23.55. Пуск из кормового аппарата по большому транспорту водоизмещением примерно 6000 брт с расстояния 750 метров. Пробоина на уровне передней мачты. Непосредственно за разрывом торпеды следует еще один взрыв, сопровождаемый большим снопом огня, который разрывает переднюю часть судна вплоть до мостика, поднимается столб густого дыма на высоту около 200 метров. Очевидно, передняя часть судна уничтожена, корабль продолжает гореть зеленоватым пламенем.

19 октября. 0.15. Три эсминца приближаются к судну и осматривают окрестности на траверзе. На полном ходу ухожу на юго-запад и вскоре вновь вхожу в соприкосновение с конвоем. Долгое время слышны разрывы торпед других подводных лодок. Эсминцы не могут ничего предпринять для облегчения положения, кроме как продолжительное время продолжать отстреливать осветительные снаряды, которые, однако, в светлую лунную ночь не приносят существенной пользы. Я начинаю разделываться с конвоем сзади.

1.38. Пуск из кормового аппарата по крупному, тяжело загруженному транспорту приблизительно 6000 брт водоизмещением с удаления 945 метров. Попадание у передней мачты. Корабль взрывается и тонет.

1.55. Залп из кормового аппарата по следующему большому транспорту водоизмещением приблизительно 7000 брт. Удаление 975 метров. Попадание у передней мачты. Корабль ушел на дно за 40 секунд».

Как можно было во время боя установить все это с такой точностью? Один из унтер-офицеров на центральном посту разложил морскую карту. На ней наносились все приказы командира во время боя, что требовало не только способности быстро усваивать информацию, но также и хорошего знания тактики. После боя обстановка на карте расшифровывалась командиром для составления донесения.

Золотой век подводных лодок (Лорьян)

Когда после заключения перемирия 22 июня 1940 года немцы заняли французское побережье Дюнкерка до Гендая, радиус действия их подводных лодок значительно расширился.

Дёниц сразу понял важность портов Бреста и Лорьяна как баз для своих подводных лодок. Наконец даже самые малые, среди них и лодки водоизмещением 250 тонн, смогли выйти из тупиковой ситуации, сложившейся в Северном море, и принимать участие в затруднении судоходства противника.

23 июня 1940 года контр-адмирал Дёниц покинул Зенгварден и направился в Лорьян на борту одного из «Юнкерсов»…

В Керомане он незамедлительно приказывает оборудовать базу подводных лодок, на которой подлодки могли находить защищенное убежище в бетонных бункерах с метровыми стенами и потолком в перерывах между боевыми выходами. Экипажи размещались в гостиницах и в городской музыкальной академии. В Керневеле находился командный пункт командующего подводными лодками. Сам он рассказывает о своем командном пункте

:

«На моем командном пункте во Франции обрабатывались данные о действиях подводных лодок в двух так называемых «комнатах обстановки». Здесь заслушивались ежедневные доклады о сложившемся положении в районе боевых действий и принимались все решения относительно ведения подводной войны. Стены были покрыты необходимыми для этих целей морскими картами. Иголками или флажками были отмечены позиции подводных лодок и известные нам данные о положении противника, как, например, ожидаемые конвои, их маршруты или районы сосредоточения и дальность действия береговой обороны противника. Иногда информация наносилась на карту графически. Обстановка на картах дополнялась графическими обозначениями, которые касались, например, дневного и ночного времени в районах действия лодок, не совпадающего с географическим положением командного пункта, морского течения и течений прилива и отлива, соотношения обледенения и тумана, особенно в Северо-Западной Атлантике, ежедневных погодных условий, продолжительности пребывания в море лодок, находящихся в боевом применении, а также сроков пребывания на верфях и дат выхода в море лодок из баз, а также других подобных вещей…

Рядом с комнатами обстановки находился наш так называемый «музей». Здесь на стенах были развешаны главным образом графические изображения потоплений, потерь в подводных лодках и проведенные операции по уничтожению конвоев. Таким образом, прежде всего для контроля, наглядно отображалась эффективность ведения войны нашими силами. На графиках в виде кривых изображался потенциал подводных лодок, то есть среднее число потопленных судов за один день, проведенный в море. Она могла быть представлена в общем водоизмещении только после официальных докладов об успехах подводных лодок. Даже если эти сообщения с подводных лодок на практике в целом показывали несколько завышенные цифры… они все же давали относительно точную картину увеличения или снижения месячного потенциала».

Контр-адмирал вместе со своим верным начальником штаба Годтом ходил от одной комнаты к другой и проводил совещания с офицерами штаба. Он был угнетен, когда из-за плохой погоды подводные лодки не могли выйти в море, он был озабочен, если доклады с его лодок запаздывали или вовсе не поступали. Он знал всех офицеров, командиров, инженеров, в чьи обязанности входило обслуживание и содержание двигателей, подзарядка батарей, выполнение маневра погружения и движение в подводном положении, офицеров охраны, даже управлявших огнем при ведении боя артиллерией. Керневель, с его офицерами и секретаршами, «голубыми мышами», представлял собой своего рода маленький мир. Немногим далее в устье реки Тэр располагались три огромных бетонных бункера, способных вместить до 13 подлодок. Они были спроектированы инженерами организации Тодта и построены французскими рабочими. Сначала немцы были довольны этими рабочими, однако потом…

Когда подлодка возвращалась из боевого похода, ее экипаж и командира встречали на берегу офицеры и матросы. Прибывшие моряки стояли на палубе такими, какими они были: небритыми, в рабочей форме, просоленной морем и блестящей масляными пятнами. Затем Дёниц сам или его заместитель приветствовал командира рукопожатием.

Вскоре номера лодок и имена командиров становились известны всем. Организовывался небольшой праздник, на котором немецкие девушки приветствовали командиров и экипажи цветами. По вечерам устраивались фуршеты с горячительными напитками, которых, кстати, выпивалось немало, пелись песни. Однако приходилось также заниматься серьезными вещами, прежде всего докладами о боевых походах. Это не было простым описанием событий, происходивших одно за другим, или ведением дневника боевых действий. В подобных докладах должны были проясняться совсем иные подробности. Такие как, например, опыт применения техники и вооружения, оценка тактики, настроения среди членов экипажа… Это были тысячи вопросов, которыми всегда очень внимательно интересовался командующий подводными лодками.

Дёниц, Годт и другие офицеры штаба подробно изучали доклады командиров, относительно их содержания делалась совместная оценка, действия критиковались и одобрялись. И Дёниц всегда требовал, чтобы каждый открыто выражал свое мнение.

Случалось, что один из утомленных боевым походом командиров или какой-либо холерик, склонный ворчать, начинал ругать верфи с их инженерами, поставлявшие неисправные боеприпасы на фронт людям, которые день за днем рисковали жизнью. Контр-адмирал в таких случаях пытался успокоить возбужденного коллегу тем, что записывал его жалобы. Однако если рассерженный офицер заходил слишком далеко в своей ярости, Дёниц вставал и, умиротворяюще похлопывая офицера по плечу, говорил: «Вы заходите слишком далеко, мой дорогой!»

После этого командиры и экипажи отправлялись в отпуск, и лишь некоторые их члены оставались на борту лодок для проведения текущего ремонта. Зато вечерами они преспокойно компенсировали это нахождением в забегаловках Лорьяна.

Когда отпускники возвращались из дома, где они проводили отпуск, их встречала лодка, заново выкрашенная, начищенная до блеска, и бывало, что с другим бортовым номером, который был больше, чем предыдущий…[15 - При закладке на стапеле подводной лодке присваивался постоянный, один-единственный тактический номер на все время нахождения ее в составе флота.] По крайней мере, так полагали.

Офицеры и члены команды, вынужденные оставаться в Лорьяне, иногда несколько распускались. Однако каждый хороший командир закрывал на это глаза, если его люди немного озорничали, пока лодка находилась в порту. Несмотря ни на что, в море царила железная дисциплина, которая могла быть ослаблена только ежедневной опасностью, грозившей всем морякам на лодке вместе.

Годовой баланс 1940 года