Даже если уснуть не дано.
Память стынет в раскиснувшей сыти,
Опостылевший шут корчит роль…
Не любили, и впредь не любите,
Не тревожьте усталую боль.
* * *
Нет, не от мира этого дано
Нам ощущенье властного всесилья,
И за спиной распахнутые крылья,
И в светлое грядущее окно.
Нет, праздность наша все еще жива,
Жива трава, озера живы, дали,
А мы взамен другого ожидали,
Как минимум, вступления в права.
Нет, жаркое томление в груди
Толчками к горлу
в нежности охрипшей,
А ветер треплет старые афиши,
И их обрывки шепчут
– Тише, тише…
* * *
Когда нисходит истины восторг
И отрезвляет
благостную весть,
Вокруг легенды затевают торг,
Стремясь урвать себе
святую лесть.
И поглощая за куском кусок,
Низводят правду
до кровавой лжи,
И убивают сладостный росток,
Пробившийся
на краешке межи.
Возводят сан
на золоченый трон,
Опровергая запрещенный смех,
Молитву
заменяют на поклон,
Скрывающий раскрепощенный грех.
И воздевая очи к небесам,
Причастье
обращают в святотать,
И изгоняют в опустевший храм
Посланника,
посмевшего роптать.
* * *
Высоких гор безмолвные снега
Хранят мирских переживаний память,
Они – далеких звездных храмов
паперть,