Сердце на двоих. Теория поцелуя

– Я? – Моментально покраснела.

Сама не замечала за собой, но мысли неотрывно крутились возле того парня с площади. А глаза упорно следили за стрелкой часов на стене, медленно, но верно движущейся в сторону девятки на циферблате.

– Да… – Ложка в руке дрогнула. Захотелось немедленно спрятать от смущения взгляд. – Ничего интересного, просто один парень… – «Красивый, упрямый, наглый» – У меня наушники сломались, а он хотел мне новые принести. – «А я бы не прочь посмотреть на него снова. Но мне ведь это не нужно. Вот совсем-совсем. Да?» – Встречу назначил… А я все думаю, может, стоит пойти?

И тут Иван уставился на меня как-то странно, затем вдруг поднял локоть и, прикрыв им лицо, громко чихнул.

«Правду говорю»…. – подумала я.

Примета есть такая.

– Обязательно иди. – Сморщив лицо, произнес дядя Ваня и потянулся к носовому платку. – Иди, пока не заразилась. Только сначала расскажи мне, что за парень, и куда вы пойдете, чтобы я был за тебя спокоен.

– Эм… – Закашлялась.

Вот с этим-то уже было гораздо сложнее.

19

Илья

Я люблю снимать дождь.

Рассветы, закаты, росу на листьях ранним утром в лесу – это все, безусловно, красиво и достойно хорошего снимка. Но в дожде есть своя, особенная красота. Совсем как в глазах той девушки. Серое небо с редкими просветами… и вода, которая преображает все: природу, людей, город. Она делает любую фотографию интересной, даже волшебной.

Проще всего бывает сделать снимок возле окна, по которому сбегают капли. Но самый кайф, надо признаться, – это лужи. Настоящий генератор динамических отражений.

Выбираешь в самый лютый ливень одну из городских улиц. Самую оживленную. Боясь испортить камеру и новые джинсы, корячишься, подбирая нужный угол съемки, а в зеркале лужи уже отражаются огни ночного города, высотки и горбатые фонари. Освещение в отражении становится приглушенным, цвета сочными, реальность яркой… Делаешь долгожданный кадр и ощущаешь какое-то особое удовольствие.

Но все это ничто, все буквально меркнет перед черно-белым фото. Когда дождь заряжает на несколько дней, делая окружающий мир серым и малоконтрастным, мир сам рождает композиции для фотографий, где цвет точно был бы лишним. Тебе остается лишь взять камеру и направить ее на интересный объект, который мог бы стать центром снимка.

Все, что угодно. Или кто угодно. Например, вымокший и недовольный трехцветный кот, по усам которого стекают струйки воды. Или трехлапая дворняга под скамейкой возле вокзала, жалобно поджавшая уши и наблюдающая за темнеющим небом. Или странная девочка-подросток с короткой стрижкой, ссутулившаяся и бродящая под набирающим силу дождем возле входа на вокзал с явной целью – затерявшись в толпе, тиснуть кошелек у прибывающих в город туристов.

Еще я с утра видел прогноз погоды в смартфоне, но до конца так и не поверил, что будет дождь. Хоть и приготовил фотоаппарат, но до последнего сомневался, что он пригодится. И только хмурые тучи, затягивающие небо над крышами домов словно проворные черные карлики, подтвердили к вечеру верность прогноза.

Переодевшись, я успел прихватить из дома зонт и повесил на шею камеру. Правда, забыл посмотреться в зеркало, но возвращаться уже не стал. Просто в качестве компенсации пригладил ладонью волосы. Целых два раза.

В последний раз мы с Кириллом стриглись у одного мастера, так что в целом должны были выглядеть похоже. Помнится, встав с кресла, я тщательно взлохматил свою шевелюру, брат же попросил девушку-парикмахера аккуратно уложить его волосы воском.

Вспомнив об этом, я даже улыбнулся. Вышел из калитки и быстро пошел вдоль улицы.

Небо потемнело еще сильнее, поднялся ветер и понес песчинки по дороге. Попадавшиеся на пути прохожие ускоряли шаг, чтобы успеть домой до грозы. Я взглянул на часы. Оставалось всего десять минут на то, чтобы добраться до вокзала. И неизвестно еще было, сколько придется провозиться с его силиконовой красоткой (почему-то я представлял новую пассию Кирилла именно так).

А мне зачем-то дико захотелось поснимать дождь. Обычно это лучше делать в самом его начале, или когда он близится к завершению, но и то, и другое могло теперь накрыться медным тазом из-за этого глупого свидания.

И какой только болван назначает встречу на вокзале? Как ему такое только в голову пришло?!

Немного поколебавшись, я застегнул кожаную куртку, сжал в одной руке коробку, предназначавшуюся девушке брата, в другой желтый зонт и, оглядевшись по сторонам, быстро перешел дорогу на светофоре. Первые капли ударили по моей макушке уже на подходе к вокзальной площади, дальше дождь обрушился уже мощной стеной. Люди с сумками толпой повалили вверх по лестнице к центральному входу на вокзал. Я же, чувствуя, как камера, висящая на шее под курткой, ударяется с каждым шагом в мою грудь, на ходу раскрыл зонт и нырнул с головой под его яркую ткань.

Все куда-то бежали, рассыпались в стороны в поисках хоть какого-нибудь убежища, а мне оставалось только бежать по растущим на глазах лужам в сторону каменных ступеней. Мечты о том, что никого не встречу в назначенном месте и смогу свободно заняться своими делами разбились о правду жизни.

Все ломанулись к двери, а она осталась. Девушка. Она стояла ко мне спиной, переминаясь с ноги на ногу, и словно не решалась пойти вслед за всеми под крышу.

Что-то такое шевельнулось в душе смутным предчувствием и ожиданием чего-то желанного, трепетного и неминуемого. Мимолетный взгляд успел запечатлеть знакомую одежду и черты: стройную фигуру, легкий наклон головы, волосы, густым шелковым покрывалом ложащиеся на ее спину. Но до конца я все-таки сообразить не успел. На всем ходу подлетел к незнакомке и накрыл ее свободной половиной широкого зонта. А когда она вдруг повернулась, застыл, глядя на нее сверху вниз.

Кап.

И весь мир затих.

Она еле устояла на ногах.

Кап. Кап. Кап.

Дождь. Он… был повсюду. В небе, теплой водой на крышах домов, пенистой рекой на темном асфальте, на кончиках длинных волос и в отражении ее больших черных глаз.

Я почувствовал, что тону в них. Нырнул с разбега и пропал. Полностью потерял ощущение реальности. Опустил взгляд ниже, и ощутил, что вся моя жизнь сосредоточилась теперь на кончиках ее губ. Узнал каждую черточку милого лица и нежный запах моря и ветра.

И замер с открытым ртом.

Это Она.

Она!

Беспомощно оглядев опустевшую площадь, я начал жадно хватать ртом воздух. Никого рядом больше не было. Никого. Но… этого не могло быть. И это не было просто совпадением – либо шуткой, либо насмешкой судьбы. Сердце сжало тисками, едва возвратил взгляд на нее. Девушка не была удивлена, она смотрела просто и открыто, будто меня и ожидала здесь увидеть.

А значит… И внутри все снова оборвалось.

Мне так не хотелось в это верить!

Струйки воды стекали с ее лба и катились вниз по щекам, глаза были чисты и светлы. Она вся светилась, и я сам словно оказался в лучах ее света. Моя кожа стала прозрачна, мысли и чувства прозрачны, и теперь я был виден ей буквально насквозь.

Дождь продолжал беспощадно колотить по поверхности зонта над нашими головами, а мы стояли вдвоем, словно в домике, и продолжали пристально смотреть друг другу в глаза. Стояли и уже которую секунду-вечность молчали. Дышали прерывисто и горячо, опаляя друг друга своим дыханием.

В моих глазах была растерянность, в ее – стихия. В моем лице – напряжение, в ее – уверенность. И весь мир вокруг нас закружился, когда с моих волос ей на лоб вдруг упала большая капля дождевой воды. Кап. И девушка от неожиданности зажмурила глаза.

Улыбнулась, поморщилась и стерла ее тыльной стороной ладони.

И в этот момент меня словно прострелило насквозь. Во рту пересохло. Левая рука до боли сжала в кармане ее последнюю записку:

«Зачем ты смотришь на мир через коктейльную трубочку???» – спрашивал тогда я.

«Потому что так можно увидеть в толпе каждого конкретного человека» – было подписано ниже ровными буковками с идеально красивыми завитушками.

Нана

И все сразу стало так просто, так понятно. Зачем я пришла, зачем стояла здесь и ждала даже тогда, когда крупные капли уже хлестали меня по щекам.

Я хотела убедиться. И убедилась. Ответ был здесь, под этим зонтиком, в глазах напротив. Янтарно-коричневых, озорных, удивленных.