Из России с любовью

Звонко тявкнув, он снова убежал в прихожую.

– О, мои птички певчие! – Радостно приветствовала вошедших Мария Федоровна. – Проходите, ребята! Хорошо, что приехали! Устали, небось, после своих корпоративов новогодних? Ничего, бабуля сейчас вас накормит, в баньке попарит, в Контру обыграет. Ярик, Боря, Никитка, Миша, Леся, проходите, солнышки мои!

Сережка приготовился свернуться в клубок, разглядывая незваных гостей. Вошедшие люди громко шумели, скалились, занимали все доступные поверхности, рассаживались на стулья. Одно радовало: сейчас стол опять заставят едой, и можно будет чем-нибудь поживиться.

– Мария Федоровна, а куда мне поставить клетку с моими девочками? – Спросила гостья. – Не с кем было в этот раз оставить, пришлось возить сестричек с собой.

– Ставь сюда. – Указала старушка. – Не замерзли?

– Нет, у них внутри флисовый домик с обогревом.

– Вот так. Сюда. Хорошо.

– Вы точно не против?

– Я? – Мария Федоровна как-то странно хрюкнула, искоса поглядывая на носящегося по гостиной пса. – Что ты, нет! У нас тут где-то еще Сережка бегает. Так что не скучно будет твоим девчонкам.

Сережка насторожился. Нетерпеливо вытянул носик, втянув запах, исходивший из домика. И вдруг все его иголки встали по стойке смирно.

– Молли, Долли, ну-ка, выходите! – Пропела блондинка. – Познакомьтесь с бабушкой.

Сначала из флисового кокона показался черный блестящий нос. Затем… еще один. Они появились, как две богини Афродиты, ступающие медленно и лениво на землю из пены морской. Белая шерстка, длинные упругие иголочки, изящные лапки с элегантными коготками.

– Мрь… – Потянулась первая.

И зевнула, обнажив острые зубки.

– Фрь… – Кинематографично небрежно и весьма волнующе причмокнула ртом вторая.

И кокетливым движением лапки поправила уложенные волной иголки.

«О, Боже… – подумал Серега. – Какая элегантная походка. Какие манеры! Какое пушистое декольте, выгодно подчеркивающее достоинства фигуры. Ей очень пошло бы бикини!»

Да что тут говорить, обе гостьи были несказанно хороши.

– Пфи! – Пискнул он, привлекая их внимание.

Самки настороженно переглянулись, а затем уставились в сторону подозрительного звука. Достаточно было одного взгляда, чтобы почувствовать взаимное притяжение.

– Дамы. – Самец, нахохлившись и выпятив грудь колесом, раскинул лапки. – Добро пожаловать в мое скромное жилище. – Серхио наградил каждую многообещающим взглядом истинного альфа-самца. – Изысканные закуски, – он указал на обрастающий тарелками стол, – дорогие вина и лучшие развлечения! Все для вас!

Почувствовав их смущение и явный интерес, Серхио Обольстительный подмигнул каждой по очереди и очаровательно улыбнулся.

– Позвольте прокатить вас, дамы? – Он громко свистнул. – Где же ты, мой верный пес?

Зяма высунул одно ухо из-под стола:

– Ты мне?

– Ну, же, не подведи меня, дружище. – Стараясь не терять лица, взмолился Серега. – Вези меня, мой Буцефал!

Размахивая хвостом, как лассо, Зяма подбежал ближе:

– А-а-а, перед девушками рисуешься, значит.

– Цыц. Тише. – Шепнул еж. – Добуду для тебя пельмени, окорок и шоколадные пирожные.

Пёс прикинул в уме и радостно кивнул:

– Идет. Запрыгивай!

И, читая про себя ежиные молитвы, Серхио с видом бесстрашного Зорро спрыгнул на собачью спину:

– Оп! – И впился лапками в шерсть.

«Надеюсь, оно того стоит», – думал Зяма.

И оно стоило. Потому что ежихи, завороженно глядя на бесстрашного самца, уже дружно аплодировали:

– C'esteffarant! еtonnamment! Quel homme![4 - Потрясающе! Невероятно! Какой мужчина!]

Настя

Ромка смотрел на свою красавицу и понимал, что не ошибся. Новая жизнь нравилась ему гораздо больше прежней. Теперь в ней был смысл – его Настя. Наивная, упрямая, решительная и такая ранимая. И ему нравилось быть для нее тем, кто оберегает ее от всего сложного и нехорошего, что есть в мире. Тем, кто любит ее всем своим существом.

– Ёжка… – Он проложил дорожку из поцелуев от ее шеи к плечу.

– Отвали, мажорище. – Улыбнулась она.

И Ромка тоже улыбнулся.

Он даже и забыл, что когда-то таким и был – все давно переменилось. У него появились настоящие друзья и настоящие отношения: Гай исчез, а вместе с ним и все его наследство в виде бездумных тусовок и глупых пижонских ужимок.

– Ёжичка… – Парень залюбовался копной одуванчиковых волос, разметавшихся по подушке и щекочущих его нос. – Ёжичка моя любимая, открой личико.

Настя повернулась и поцеловала его – сонно и нежно. И в этот момент где-то за дверью раздался отчаянный собачий лай. Гав, гав, гав!

– Похоже, еще кто-то приехал.

За дверью послышались голоса ребят из группы «The Diverse», озорной Леськин смех и веселые приветствия Джона.

Ромка вздохнул, а Настя потерла ладонями глаза.

– Знаешь, что мне сегодня снилось? – Сказала она.

– Что?

– Будто наш Сережка разговаривает. По-настоящему, по-человечески.