Когда сказки превращаются в кошмары. Часть 1. Золушка

Я не знаю, откуда я знаю, что пахнет именно оружием. Знаю, и всё.

Отец протягивает к моей голове руку и осторожно гладит меня.

– Ну чего ты не спишь? – тихонько спрашивает он.

Мне почему-то становится смешно, и я радостно улыбаюсь ему.

– Раз улыбается, значит, ничего не болит, – со вздохом облегчения выдает папин друг.

Папа коротко кивает ему и неумело улыбается мне в ответ.

Я радостно пытаюсь им обоим объяснить, что выспалась, потому и не сплю. И что я их хорошо вижу. И что я этому очень рада.

Но вместо слов изо рта вырываются лишь пузырики слюней да какое-то гуканье. Я почти расстроена этим фактом, но мужчин он почему-то приводит в восторг. И, видя их радостные лица, склонённые надо мной, я тоже начинаю смеяться.

Наше безудержное веселье, видимо, и разбудило маму. Потому что она подошла к нам и, склонившись надо мной, сердито зашептала на мужиков:

– Вы чего так громко? Ребёнка разбудили.

– Да она не спала. Просто лежала и смотрела, – чуть виновато оправдывался отец.

Правда, на лицах обоих я заметила явное облегчение от того, что женщина встала. И теперь-то точно придумает, что со мной не спящей и не плачущей делать.

Мама склоняется надо мной, щупая мне подгузник. А я с интересом разглядываю её: чёрные вьющиеся волосы до плеч. Огромные синие глаза. Жёлтый пушистый халат.

Я улыбаюсь и ей. В конце концов, надо же как-то выстраивать отношения с новой родней?

Но всё же – где же ты, Феечка?..

Глава 4. Первые шаги

Из воспоминаний детства я быстро вынесла один постулат, а именно: приключения меня любят! Ну или я умею их находить.

Первое из них случилось, когда мне было месяцев одиннадцать.

Моему отцу (редкое событие) дали небольшой отпуск. У него в принципе их или не было, или они были очень непродолжительными. На моей памяти самый длинный из них длился неделю.

И вот, проведя несколько лет без всяких отпусков лишь с редкими выходными днями, он, наконец, получил аж три(!) дня отдыха. Ну и куда прикажете деваться с таким-то счастьем? Мои родители решили, что навестят его родителей. Ну то есть моих бабушку с дедушкой.

Представляете, какой вынос мозга возник у одиннадцатимесячного карапуза?

У меня, оказывается, есть ещё и бабушка с дедушкой?! Оба-на! Я и к этим-то родственникам только начала привыкать, не считая того, что я в принципе только стала привыкать к тому, что у меня здесь вообще есть родители. Притом оба, заметьте, оба родителя! А тут, оказывается, к ним в комплекте прилагаются ещё и бабушка с дедушкой! Вот уж новость так новость!

С одной стороны, обрадовалась, а с другой – насторожилась. Опять же, поймите меня правильно, я только двумя руками за многочисленную родню. Но… Но я хорошо помнила, как в нашем старом доме появилась новая родня. Помнила, как мой отец, склонившись над моей колыбелью, нервно теребя длинную рыжую бороду, глухо произнес:

– Вот, дочка, это твоя новая родня. Они будут заботиться о тебе.

И подозвал поближе какую-то странную женщину с не менее странноватыми девочками, которых она крепко держала за руки.

Помнила и как быстро я из светлой, солнечной комнаты оказалась в тёмном чулане… Всё помнила.

Так что знакомство с новой родней меня немного волновало.

Впрочем, гораздо больше меня всё же заботили желание поесть, поспать и напроситься взрослым на руки. К тому же к этому времени я научилась отлично ползать, вставать и, тихонько перебирая ногами и руками, крепко держась за что-нибудь, ходить. И это было интересно и очень будоражило моё любопытство. Мне не терпелось самой заглянуть в этот новый для меня мир, который я пока видела лишь урывками – из коляски или с рук взрослых.

Нет, мне очень нравились тёплые мамины руки, всегда вкусно пахнущие, всегда приходящие мне на помощь.

Но крепкие, чуть шершавые, пахнущие кожей и оружейной смазкой руки отца я просто обожала!

И всё же этого мне становилось мало. Большой мир манил меня. Звал переливами незнакомых звуков, яркими красками скользящих мимо меня размытых силуэтов какого-то транспорта (но точно не карет и повозок), разнообразными запахами, наполняющими его.

Так что этому путешествию я была рада.

Само путешествие, правда, я помню плохо. Резковатые запахи, громкие звуки, много незнакомых людей…

А потом, потом мы оказались в каком-то большом стеклянном доме. Сели в большую светлую коробку, пахнущую не очень аппетитно, и поехали куда-то вверх.

Пока мы ехали, я внимательно посматривала на папу с мамой, но оба имели очень непроницаемые лица почему-то и молчали.

Наконец дверь этой странной коробки открылась, и я увидела две новые фигуры, возникшие в моей жизни: высокий седой старик с аккуратной белой бородкой и высокая стройная пожилая дама с чуть надменным лицом и высоко вздёрнутым подбородком.

– Ну здравствуй, батя, – мужчины крепко обнялись.

– Здравствуй, мама, – голос моего отца звучал чуть отстранённо.

– Здравствуй, – чуть холодно произнесла женщина, ещё сильнее сжав губы.

Мама стояла молча, лишь кивнула обоим головой.

– А кто это у нас тут? – после затянувшейся паузы наклонился ко мне седовласый.

Дедушка, как я поняла.

– Ой, ты ж какая хорошенькая… – заворковал со мной дед, аккуратно беря на руки. – Ну чего же мы стоим? Заходите, – засуетился он, первый устремляясь со мной на руках к открытой двери.

За ним, молча подхватив вещи, последовали и остальные.

Меня быстро раздели, накормили, намыли и положили спать.

Так что осмотреться я толком так и не смогла. Уснула сытая и довольная на чём-то мягком.

Проспала я, правда, не долго. Проснулась в сероватой темноте большой комнаты. Откуда-то в комнату заглядывала желтоватая полоска света. Где-то звучали голоса. Я различала голос отца и иногда мамин. Слышался мелодичный звон и чуть неприятный для моего слуха, железный лязг.

Видимо, взрослые сидели за столом, как определила я для себя эти звуки.

По дому растекались многообразные запахи.

Мне стало любопытно: что же там происходит? Спать больше не хотелось.