О Жизни, Смерти и Любви. Записи на полях в дневнике психолога

Вина и обида

Вина и обида – две верные подруги.

То люди, глядя снизу, ощущают камень вины на сердце, то, ведомые обидой, обвиняя и раздуваясь от чувства собственной важности, глядят сверху.

Вина и обида, как две сущности, что выпивают энергию жизни, высасывают всю любовь и тепло человеческое, что есть в отношениях.

«Я был не прав, но ты сама меня довела!»

«Это я тебя довела?! Да ты сам вел себя как скотина!!!»

«Я был спокоен, это ты начала меня провоцировать!»

«Возможно, я и вывела тебя из себя, но на это была причина…»

И так далее. Это вечный «пинг-понг»: удар – отбил – удар – отбил…

Как часто я вижу, когда люди, измотанные этой игрой, наконец, смотрят в глаза друг другу на равных, но понимают, что уже поздно. В душе всё сгорело, как после пожара в лесу, и теперь,глядя друг на друга, они уже не чувствуют ничего. И приходит равнодушие.

Многие отдают свою любовь на растерзание этим двум старым «ведьмам-вампиршам» – Вине и Обиде. Иногда есть любовь, которая может продержаться довольно долго в их цепких лапах, а иногда и вырваться из них. Иногда любовь совсем хрупкая, как молоденький стебелек, она умирает очень быстро – одного прикосновения ведьм достаточно.

«Вы за правду или за любовь?» – спрашиваю я на сеансе.

Далеко не всегда люди выбирают быть за любовь. И тогда они приносят её в жертву алчущим крови вампиршам. В итоге каждый расходится со своей правотой, и в лучшем случае – со спокойствием, а в худшем – с равнодушием и пустотой в сердце.

Но если они всё же выбирают любовь, то становится не важно, кто прав. Холодные чары спадают, люди встают лицом к лицу, глаза в глаза. Приходит свет прощения и принятия. Они снова словно видят друг друга впервые… Мужская дружба

Мужская дружба с детства – это удивительная штука. Когда мне удавалось увидеть её, я всегда думала, что это какой-то особый вид отношений, это близость, которой не бывает ни в какой другой ситуации. Женщинам такое и не снилось…

«Совесть! Это слишком дорогое удовольствие в наше время» – вот с такого заявления мужчины начался разговор на консультации. «В наше время каждый за себя. Кто не успел – тот опоздал. Закон джунглей и всё такое» – говорил он и рассказал мне ситуацию с его бывшим партнером, с которым они вместе начинали дело.

Друзья детства, вместе во всех приключениях, в какой-то момент затеяли совместный бизнес. Тогда, много лет назад, дружба была для них превыше всего. Не раз прикрывали и выручали друг друга. Они поклялись, что если случится что-то с одним из них, то второй позаботятся о семье другого. И всё было действительно хорошо, прибыли росли, друзья дополняли друг друга, пока один не попал в беду и не стал инвалидом. Сначала всё было так, как и договаривались, но время идет, а платить совсем не хочется. В какой-то момент тот, что остался в деле, начал искать причины не помогать, не платить, стал избегать встреч, потом искать причины прекратить отношения. Потом и вовсе стал придумывать, в чем партнер виноват…

Пострадавший оказался гордым человеком: ни просить, ни выяснять ничего не стал.

Время делает свое дело. Погрузившись в новые проекты, мужчина старался забыть о дружбе и обо всём, что их связывало… Успех и деньги стали его кумирами.

Но вот что интересно, спустя несколько лет, тогда, когда всё вроде бы осталось в прошлом, у него вдруг появился псориаз, который с каждым годом становился всё сильнее. Сидя у меня в кабинете он, сам того не осознавая, расчесывал локти и руки до крови. И я обратила внимание, как только речь заходила о его бывшем друге, он расцарапывал себя всё сильнее…

На одной из наших встреч, он, наконец, осознал, что же происходит. Мужчина подметил, что, похоже, это совесть, которую заглушил и вытеснил, нашла дорогу наружу и напоминает ему о себе в ранах, покрывших кожу… Как многие люди в таких случаях, он сказал, что это Бог его наказал. Но постепенно мы пришли к выводу, что простая причинно-следственная связь на лицо.

«Так что же получается, это моя совесть проснулась? Я начал видеть друга во сне. Стал чаще вспоминать, что это такое – иметь возможность полностью доверять и повернуться спиной без страха, что в нее «воткнут нож». А ведь тогда, давно, я выбрал дружбу, как нашу главную ценность. Я ею безмерно дорожил. Мы чувствовали себя непобедимыми и сильными, ведь у нас было то, чего не было ни у кого – преданность»…

Он нашел в себе мужество отправиться к другу и посмотреть ему в глаза. Они проговорили всю ночь. Выпивали, вспоминали былое…

После их встречи на сеансе он рассказал, что впервые за долгие годы чувствует себя «легким». Впервые почувствовал, что снова не одинок.

«Вы не поверите, но он сказал, что ждал меня, что верил в то, что я «проснусь», уж слишком сильной была наша связь. Он недавно узнал, что ему осталось жить совсем не долго. Всем сердцем хотел, чтобы я появился. Он хотел попрощаться. А еще хотел освободить меня от вины… Он смог понять и простить меня… Я бы на его месте, наверное, не смог, но он, он – Человек с большой буквы…»

Мужчина показал мне фото на телефоне, которое они сделали на последней встрече. С этого фото на меня смотрели двое обнявшихся взрослых, убеленных сединой мужчин, они снова смотрели горящими глазами лихих мальчишек…

Его друг вскоре умер. И мужчина принял на себя заботы о его семье.

«И знаете, через пару месяцев псориаз стал отпускать меня. А я-то слышал, что он не лечится… Да и не хочу я, чтобы он вылечился совсем. Пусть будет как напоминание, как клеймо, которое оставила совесть на моем теле, чтобы впредь не забывать, кто я на самом деле…» Последний дар

– Как же хочется иногда поорать!!! Крикнуть, что есть силы! Так, чтобы было слышно на километры вокруг! – сказал мне один мужчина во время сеанса.

– Зачем? – спросила я.

– Чтобы почувствовать, что Я есть! Чтобы все вокруг услышали: «Я Есть!!!» – ответил он.

Совсем недавно он потерял отца. Тот был самым заурядным человеком. С матерью они давно развелись. Других детей у него не было. Всю жизнь работал «винтиком» в какой-то компании. Отец умер во сне, и его тело нашли только через неделю. Сын был на похоронах один. Больше никто не пришел, чтобы попрощаться.

Он стоял на его могиле и размышлял. Его отец не сделал никому ничего плохого, но и ничего хорошего. Его словно и не было вовсе. Мужчина сидел у меня в кабинете и говорил о том, что пустое кладбище, отсутствие желающих проводить отца в последний путь просто оглушили его. Такой пропасти бессмысленности он еще никогда не чувствовал, из её глубин тянуло ледяным холодом. Он говорил, что буквально физически ощущает эту лишенную смысла пустоту. «Я неожиданно осознал, как сильно похож на него. Я тоже обхожу все острые углы и стараюсь быть незаметным. Я не беру на себя ничего лишнего. Делаю только то, что необходимо. Стоя на могиле отца, я понял, что со мной может произойти то же самое, и пришел в ужас! Теперь не могу спать спокойно. И еще! Он уже умер, а я ведь ничего, ровным счетом ничего от него не получил за всю свою жизнь!»

Я ответила: «Возможно и не получил, но своей смертью он, похоже, показал тебе кое-что очень ценное… Возможно, что своей смертью он дал тебе намного больше, чем за всю свою жизнь»… Мой крест

«Это мой крест!» – как часто я слышу такое выражение, ну или всевозможные его вариации. Люди порой не понимают до конца, как сильно они держатся за свои несчастья, «тиранов», страдания «во имя», и тому подобное. Сладостное состояние «жертвы» напоминает своего рода убежище, в котором можно спрятаться от подлинной жизни, от своего природного права выбора, от ответственности и возможности что-либо изменить.

Иногда надо пойти на уловки, чтобы выманить человека из его привычной «жертвенной норки». Порой для этого приходится искать креативные решения, которые вызвали бы у человека смех. Если удается добиться, чтобы страдалец начал смеяться над ситуацией, над собой в ней, то можно считать, что полдела сделано.

Как-то на динамической группе наше внимание привлекла одна из участниц. Она как попугай всё время долдонила: «Это мой крест!» Это постепенно стало вызывать жуткое раздражение у членов группы: все видели и понимали, что при таком отношении к себе как «героической жертве», шансов, чтобы выбраться из текущего состояния, у нее практически нет. Более того, когда атмосфера в группе стала накаляться, в этом проявилась своя естественная логика: в обществе, как и в природе, когда хищник настигает более слабого, «жертва» часто бывает попросту «съедена»; она ничего не вызывает, кроме агрессии и желания «добить».

Надо сказать, что мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы изменить весьма не доброжелательное отношение группы к этой женщине, направив его в творческое русло. В конечном итоге было предложено следующее решение: с одним из участников, у которого была собственная столярная мастерская, договорились изготовить здоровенный деревянный крест, который мы приволокли и подарили ей. Все сели в круг, и мы торжественно вручили его женщине, материализовав тем самым в конкретный предмет метафору о её горькой судьбине и страшном бремени. Как ни странно, она восприняла происходящее без юмора и даже очень серьезно: простояла со своим крестом до конца дня несколько часов и даже на перерывах ни на минуту не расставалась с этой ношей!

В конце концов, женщина добилась своего: внимание всей группы было сфокусировано только на ней. Сначала задавали вопросы: «Почему ты не отложишь его в сторону и не займешься чем-то другим?» На что она отвечала, что «её крест невозможно отложить!» Тогда на нее посыпались предложения с тем, каким образом этот крест можно использовать: положить на пол и присесть на него, пригласить других сесть рядом; вкопать его в землю и перестать, наконец, его носить; одеть его в отрепья, сделав пугалом в огороде, использовать его как оружие… В общем, предложений было великое множество! Но наконец, и они иссякли. Все замолчали, наступила звенящая тишина… И вдруг, она громко, с вызовом выкрикнула: «Он мой, он мой, это мой крест!!!» Все молча, смотрели на нее…

А дальше … Дальше наступил момент волшебства! Такое бывает на группах, когда можно наблюдать моменты трансформации, перерождения. Она, наконец, осознала абсурдность ситуации и залилась хохотом, который вырвался из самых недр её души, словно птица из клетки. Господи, как же это было красиво! Акт подлинного освобождения, выхода из скорлупы «жертвы», рождение героя, правителя собственной жизни…

…Вечером, когда группа закончилась, мы все отправились за город. Крест был торжественно распилен, женщина разожгла костер и положила его в пламя: вместе с ним навсегда сгорала её «тяжкая судьбина», превращаясь в тепло и в свет… Сердце в ладонях

Полнота жизни и счастье – разве кто-то этого не хочет?

Конечно, хотят все! А счастье невозможно без полноты жизни, без ярких оттенков эмоций, без подлинной глубины, без учащенного пульса, без замирающего сердца…

Частенько сталкиваюсь с ситуацией, когда людям хочется счастья, но как-то так «подешевле». Они жаждут приключений, но не готовы рисковать. Они жаждут любви, но не готовы, чтобы кто-то стал для них дороже, чем они сами. Они хотят близости, но боятся пережить её утрату. Они хотят быть особенными, но чтобы сильно не бросаться в глаза. Они мечтают о славе и бессмертии, но без полноты жизни, им совсем нечего сказать… И тогда, люди начинают изнывать от скуки, а их сердце жаждет жизни, жаждет преодоления, развития, душа жаждет полноты. Но страх изменений сковывает их. Они хотят покоя. Потом ищут всевозможные суррогаты-допинги, «подсматривают» за чужой жизнью, наполняя себя плаксивыми или страшными книгами и фильмами, идут смотреть футбол или играть в компьютерные игры и казино, чтобы хоть что-то почувствовать.

И вот, уже без спроса, судьба преподносит сюрприз, что-то, наконец, происходит. Например, сильная страсть, или «петух клюнул» и «гром грянул». И что же? А ничего! Вернее, пока всё приятно и забавно – отлично. Но как только появляется другой полюс эмоций – голову в песок. Напиться, забыться, наглотаться антидепрессантов.

Это поразительная штука! Недоверие людей себе, своей способности адаптироваться, просто потрясает воображение!

Казалось бы, природа создала чудо – человеческое тело! В нем работает целый завод и химическая лаборатория по производству всех необходимых веществ, на все случаи жизни. Способность организма к адаптации просто колоссальна. Не говоря уже о том, что серого вещества хватило бы на то, чтобы объять и информационно переварить целую вселенную, а мы, как известно, используем лишь малую его часть.

Для любой новой ситуации, будь то приятная, страшная, или болезненная, нужно немного времени и организм что-нибудь придумает, он сотворит все необходимые вещества!

Да и сердце – это же мышца, которая должна работать, этот мотор создан, чтобы адаптироваться к эмоциям. Ведь если его всё время держать в тепличных условиях, то оно окажется не готовым к испытаниям и может просто разорваться при первой серьезной нагрузке.

Никогда не забуду ситуацию на одной из динамических групп, которую я вела. Народ там собрался как специально, все «хранители покоя», которые от отсутствия полноты жизни стали похожи на роботов. Многие из них жаловались на головные и всякие другие боли, на внутреннюю пустоту и смертельную скуку.

Речь зашла о том, что полнота жизни возможна, если только позволить своему сердцу глубоко проживать, испытывать причастность. Но кто-то из них подметил, что ведь тогда оно будет чувствовать всё, в том числе и боль, и не только свою, но и других… Мы глубоко зашли в своих размышлениях. Они спорили, доказывали, и так бы, наверное, долго продолжалось, пока в комнату не зашла дочка одной из участниц, девочка лет семи. Я сначала хотела остановить её, но не стала.

Она тихонько села, немного послушала, потом взяла лист бумаги и стала что-то рисовать. Нарисовала большое красное сердце. Вырезала его по контуру, встала и решительно зашла в круг. Все вопросительно на меня посмотрели, я ей кивнула. И тут девочка, молча идя по кругу, стала предлагать каждому участнику сердце, что лежало в её ладонях…

Так она прошла весь круг, но никто его не взял, оно по-прежнему осталось лежать в её ладонях. Девочка молча постояла, с грустью глядя на всех, и вышла, тихо затворив за собой дверь, унося прочь «пылающее» в руках сердце…

В помещении повисло тягостное молчание, осознание происходящего было на лицах участников. У всех в глазах стояли слезы…

Это была одна из самых глубоких и результативных групп… Бедные крокодильчики

Всё пытаюсь отследить, в какой же момент люди теряют доступ к необычному, волшебному, к тому ощущению, что мир сказочный и полон загадок?

Помню, как-то ехали к морю с подругой и её пятилетней дочкой. Дорогу разделяла узенькая аллея пальм. Девочка во все глаза их рассматривала и не слышала ничего, что ей говорила мама. Обратив внимание на то, что девочка чем-то сильно увлечена, я наклонилась поближе к её уху и тихонько, чтобы не нарушить её созерцание, спросила:

– А что ты видишь?

Она как завороженная рассматривала стволы пальм и прошептала в ответ:

– Ты видишь бедных крокодильчиков?

Я смотрела на стволы и никаких крокодильчиков там не видела:

– Где же они? И почему они бедные? – не выдержала я.

– Ты что? Вот же их хвостики, торчат из ствола! – ответила девочка.

Тут, наконец-то, я поняла, что она говорит об острых сухих и колючих отростках, которыми были покрыты стволы пальм.

– А где же их головы? – спросила я.

Она посмотрела на меня как на умалишенную и сказала:

– Ну ты что, не понимаешь что ли? Если хвостики торчат снаружи, то, конечно же, головы у них внутри!

Я сказала, что она совершенно права, и как это я сразу не догадалась. Но одно мне непонятно, как же они туда попали?

– Провинились, – ответила она грустно.

– Как же их спасти?! – взмолилась я.

– Уже ничего нельзя сделать, – ответила она со вздохом.

– Но почему?! – взяв её за руку, воскликнула я.

Лицо девочки стало очень серьезным и взрослым, а взгляд мудрым и печальным.

– Как же ты не понимаешь? Поздно! Они же уже превратились в пальму! Что тут поделаешь…

Мы вышли из машины и направились к морю. А девочка подбежала к пальме. Что-то долго ей шептала. А потом, прощаясь с бедными крокодильчиками, нежно погладила их по хвостикам… Веснушчатая бестия

Сколько мы готовы отдать за любовь? Любовь родителей или внимание и восхищение противоположного пола? Столько трогательных историй есть о том, как за внимание и любовь люди порой расплачиваются тем, самым живым, самым самобытным, что в них есть…

Одна из пациенток рассказывала мне, что в далеком детстве была этакой пацанкой, любопытной мечтательницей, смешнючной, озорной и яркой. Мальчишеская стрижка, стоптанные босоножки, ситцевое платье, ободранные коленки. Она носилась по лесу, лазила по деревьям, дралась и состязалась с мальчиками, смеялась во весь рот и морщила нос, покрытый веснушками.

Она любила убегать подальше в лес и тайком от всех рисовала растения, птиц и букашек, что ползали в траве. Ей было ужасно интересно, как устроено всё живое.

Конечно, домой она всегда приходила чумазая, вся в царапинах, в разорванной о сучья одежде. Родители на нее бесконечно ругались, всегда приводили в пример «хороших девочек», которые ведут себя как положено. Нашу же героиню как магнитом тянуло в приключения, и, соприкасаясь с предметом своего интереса, она забывала обо всем…

Как-то к ним в деревню приехала родственница из города и привезла ей нарядное платье. Мать велела его надеть. Оно было просто восхитительно! Красная жилетка, белые кружевные оборки. Девочка была в нем очень красивая, но чувствовала себя как-то не в своей тарелке. Мама сказала, чтобы она пошла в нем погуляла, пусть люди посмотрят, но строго-настрого наказала, чтобы не испачкала свою обновку.

Девочка ходила по двору, боялась даже дышать. Соседи на нее глазели с восхищением, но вдруг она увидела, что через щель в сарае вылез маленький желтый утенок. Забыв обо всем, она, сломя голову, помчалась его спасать, ведь малыша могли стащить кошки. Утенок был напуган, и девочка уселась на пол сарая, положила его на колени, стала гладить и поить водичкой. Он был такой милый, но когда он наконец-то успокоился, то нагадил ей на белоснежную юбку зеленоватой жижей…

Когда мать увидела это, то зашлась в страшном гневе и истерике. Она осыпала дочь бранными словами, называла растяпой и неряхой, говорила, что все дети как дети, а она так и останется тупицей… Девочка пыталась объяснить, что спасала утенка, что его бы съели кошки, что он был маленький, и она хотела его погладить… Но куда там, её никто не слышал.

И в этот момент, что-то внутри малышки перевернулось, она твердо решила, что будет вести себя так, чтобы мама была довольна и любила её. И она «остепенилась».

Перестала убегать в лес и рисовать, перестала быть очень любопытной и сующей свой нос во всё, что происходит в окружающем мире, перестала спасать утят и котят, стала ходить в нарядных платьях. Она стала «хорошей девочкой». Не смеялась громко во весь рот, не морщила нос, и даже забавные веснушки с него куда-то улетучились. Да, теперь её больше хвалили, и наверное, больше любили, она доставляла меньше хлопот, но её мир с тех пор потерял свою пронзительность, свою красоту, даже запахи стали приглушенными.

Выражение «хорошей девочки» так и застыло на лице, превратившись в маску.

И вот теперь, спустя много лет, её веснушчатая бестия снова напомнила о себе, постучалась изнутри и спросила: «А ты счастлива?» Письма Сердца

Наверное, чем дольше мы живем на этом свете, получаем опыт, проходим состояния подъемов и падений, тем больше думаем, что вот наконец-то, начинаем понимать этот мир. Мы систематизируем свои знания, делаем выводы, раскладываем всё по полкам. Я часто слышу от людей: «Что еще нового может произойти? Это же заранее понятно, что будет так-то и так-то». Когда звучат такие слова, я понимаю, что дела плохи…

С некоторых пор я осознала, что самым правильным для меня является отношение к миру как к тайне, к самой себе тоже как к тайне, и тогда у вселенной есть много возможностей меня удивлять. Оставляя место тайне, оставляю место чуду. И иногда оно действительно происходит. Как это работает? Понятия не имею, да и не хочу иметь. Хочу просто, как ребенок радоваться и удивляться чудесам. И про такое чудо хочу рассказать. Это произошло на динамической группе.

Одна из тем, которую мы разбирали, была посвящена без вести пропавшим близким. Мы говорили о том, насколько это мучительное состояние, оно терзает нас неизвестностью. Ведь если ваш близкий смертельно болен или трагически погиб, то это можно воспринять, пережить потерю и жить дальше, тут есть возможность как-то внутренне завершиться. Но если он исчез бесследно? Что тогда? Пустота, неизвестность, надежда, отчаяние душит словно в тисках, и сколько бы времени не прошло, в сердце остается незакрытая рана, которая продолжает кровоточить и не отпускает нас.

Среди участниц группы была молодая девушка, назову её Валерия, из жизни которой именно так, внезапно исчез отец. Он был военным, служил в приграничном гарнизоне. Его отношения с матерью всегда были плохими, они бесконечно скандалили. Но отец обожал свою маленькую дочку, везде, где только было возможно, брал её с собой. Они ходили в походы, много беседовали, он просто души в ней не чаял. Мать же была холодной женщиной с властным, жестким характером. Она жутко ревновала мужа к собственной дочери.

Чем холоднее становилась мать, тем больше девочка привязывалась к отцу, между ними возник целый мир, со своим языком, понятным только им, со своими позывными, тайными знаками, любимыми местами, книжками и занятиями, которые они не делили больше ни с кем.

Когда Валерии исполнилось шесть лет, однажды, вернувшись домой с улицы, она почувствовала, что что-то не так. В доме было стерильно чисто, а мать сидела на кухне, скрестив руки на коленях. У нее было неестественно каменное лицо, а голос монотонный и строгий. Она вынесла из комнаты два чемодана и сказала дочери, что они немедленно уезжают. Девочка ничего не могла понять, она спрашивала, где папа, едет ли он с ними. Помолчав немного, мать ответила: «Твоего отца больше не существует».

Валерия сидела на стуле, вся сгорбившись, она говорила, что не поняла тогда этого слова «не существует». Она помнила только, что её накрыло странным оцепенением. Мать взяла девочку за руку и потащила за собой. «В тот момент я чувствовала, что надвигается что-то неизбежное, что этому невозможно сопротивляться. Никогда не забуду серое, каменное лицо матери», – говорила она.

Мать наотрез отказалась говорить с дочерью, ничего не объясняла, кроме того, что отца больше не будет никогда. Она сожгла все его фотографии. Постаралась уничтожить всё, что было с ним связано. На протяжении многих лет все попытки Валерии выяснить, что же произошло, не увенчались успехом. Она больше никогда не видела своего папу. В груди так ныло, словно у нее вырвали сердце. Постепенно она стала вялой, училась плохо, закрывалась у себя в комнате, была необщительной и замкнутой. Будучи подростком, девочка познакомилась с компанией ребят, которые по специальной учебной программе ехали жить в Израиль. Она присоединилась к ним и в скором будущем оказалась в новой стране. Валерия страдала от одиночества, не знала куда себя деть, связалась с молодежной компанией, где увлеклась наркотиками. Она не помнит от кого и как забеременела, и в 18 лет у нее родилась дочь. С появлением ребенка что-то стало меняться: Валерия предпринимала отчаянные попытки вырваться из наркотического плена, стала стремиться изменить свою жизнь. Это и привело её на группу.

Она рассказывала нам о своем отце, о том, как это невыносимо жить в такой неопределенности. Я спросила её: «Если бы отец мог слышать тебя сейчас, что бы ты сказала ему?» Она задумалась и горько заплакала. Из нее буквально хлынул поток обвинений, боли, крика, слез. Она сползла на пол и стала колотить по нему кулаками. Я боялась, что она поранится, и бросила на пол подушку. В исступлении девушка разорвала её, и по всей комнате разлетелись кусочки поролона. Увидев растерзанную подушку, она застыла, глядя перед собой не видящими глазами. В круге повисла невыносимая, звенящая тишина. Все чувствовали, что это тупик, пустота поглощала её сердце.