Капсельваль
– Его одержимость какой-то лошадью затмила голос разума.
Полушепотом заметила Полин.
Эдуарда напряглась. Благо, их разговор происходил прямо под отверстием, откуда девушка могла все хорошо слышать.
– Говорят, эта лошадь стоит огромных денег, – в свою очередь понизила голос Шарлотта.
– Но ведь породистых чистокровных арабских скакунов —полно! Здесь явно кроется что-то другое, и я ее обязательно выясню, что именно – на лице Шарлотты появилась самодовольная ухмылка уверенной в своих чарах женщины.
Эдуарда настолько увлеклась слежкой за Шарлоттой, что не сразу расслышала вопрос герцога:
– Так вы утверждаете, что никогда не слышали о случае с кречетом? В ведьмином лесу?
– Нет, – раздался ответ гостей.
Эдуарда обратилась в слух, с интересом слушая Филиппа.
– Ну что ж, тогда я расскажу вам эту странную историю, – продолжал герцог.
– Много лет назад в Тулузе появился необыкновенный кречет. Его привезла колдунья, прибывшая из дальних стран. Поначалу в округе все было спокойно, но потом стали происходить странные события: каждый вечер кречет кружил над домами и издавал истошные вопли, похожие на плач. А однажды, кто-то из местных жителей увидел у него в клюве голову.
– Какой ужас! – воскликнули сидящие за столом дамы.
– О да, это был сущий ужас. Можно было подумать, что это бредни людей, если бы не один случай. В то время в Тулузе жил молодой дворянин, влюбленный в племянницу этой колдуньи. Она настолько очаровала мужчину, что он стал одержим желанием ею обладать. И вот однажды, после того, как он узнал, что она сбежала к своему любовнику, он отправился за ней, а когда настиг, жестоко наказал за содеянное. К сожалению, наказанию подвергся и он. На него напал тот самый кречет, – Филипп выдержал драматическую паузу и обвел взглядом всех присутствующих, с нетерпением ожидающих продолжения.
– На поиски герцога были отправлены лучшие охотники и королевские стражи, но все было напрасно. Его нигде не могли найти, лишь несколько дней спустя его обнаружил его маленький сын. Растерзанный кречетом герцог лежал весь в крови, а в его зрачках не было глаз. С тех пор мальчик стал повторять одну и ту же фразу.
– Какую? О, не томите нас! – хором воскликнули присутствующие.
– Я и сам не знаю. Знаю только, что через какое-то время мальчик исчез, и его больше никогда не видели.
– А что стало с кречетом?
– Он тоже исчез.
– Ооооо! – послышались возгласы за столом.
– Сара, ты ведь тоже…
Желая поделиться впечатлением с цыганкой, девушка развернулась, но, увидев, как та побледнела, схватившись за спинку кресла, забыла все, что хотела сказать:
– Сара, что с тобой?
– Мне что – то нездоровится. Ты можешь проводить меня до комнаты?
– О да, конечно… Что с тобой случилось? Ты же у меня такая здоровая, молодая! Никогда ни на что не жаловалась!
– Просто голова разболелась. Шумно, я не привыкла к такому наплыву гостей. Да и не молода я уже.
– Ах, Сара, не выдумывай! Ты у меня все еще свежа и прекрасна, – улыбнулась девушка.
Эдуарда помогла женщине подняться, кинув последний взгляд на герцога, мило ворковавшего с Шарлоттой. А тем временем в зале вновь заиграла музыка, приглашая гостей к танцу. Цыганка видела разочарование, мелькнувшее на лице девушки, но сделала вид, что ничего не заметила.
– Это все музыка, слишком громкая для меня.
– Да, музыка действительно сотрясает стены, а сейчас еще и полы.
Говоря это, Эдуарда с грустью подумала о том, что наверняка герцог пригласит красавицу баронессу на танец. Возможно, и к лучшему, что она не будет за этим наблюдать, – заключила она и, превозмогая свое любопытство, уступившее место разочарованию, вышла из потайной комнаты с огромным желанием убежать прочь от своих зарождающихся чувств, которые, как оказалось, могли причинять боль.
Проводив Сару до кровати и заботливо уложив, она расположилась в кресле возле окна, охраняя покой цыганки.
– Может, приляжешь со мной? Здесь вполне хватит места для двоих, – предложила женщина.
– Мне намного удобнее здесь, не переживай. Даже если усну, буду спать крепко и удобно, – заверила ее Эдуарда- Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше.
Немного подумав, Эдуарда вновь обратилась к женщине
– Сара
– Да, дорогая?
– Как странно, что герцог сегодня рассказал о кречете.
– Почему же?
– Твои сказки, которые я помню с детства, тоже о кречете. А еще мои сны. Он в них всегда присутствует. Может, он действительно существует?
– Конечно, существует. В мире полно кречетов.
– Я не о простых. Я о том, который обладает магией.
Девушка не видела, как вздрогнула ее собеседница. В комнате было темно.
– Это все легенды, вымыслы. Не думаешь же ты, что тебе во сне почему-то является магический кречет – нервно рассмеялась Сара.
– Нет, конечно нет. Просто думаю, что есть что-то, что нам не ведомо. Ведь ты тоже использовала магию. Она существует.
– О, дорогая! Безусловно, есть что-то удивительное и странное в этом огромном мире, но оно исходит от людей, а не от животных….А теперь спи. Завтра рано вставать.
Эдуарда прикрыла глаза, стараясь уснуть, но бархатный голос Филиппа продолжал звучать в ушах, не давая возможности сосредоточиться на чем-то другом. И как не пыталась она бороться с воспоминаниями, его образ прочно овладел ее мыслями и сердцем. Ворочаясь с боку на бок, она так и не смогла уснуть, в отличие от Сары, мирно посапывающей в кровати.
Немного подумав, Эдуарда решила прогуляться в саду. Наспех накинув на себя накидку, она спустилась во двор, поежившись от пронзительного ветра. На улице стемнело и похолодало. Девушка плотнее укуталась накидкой и направилась вдоль аллеи, предаваясь безрадостным думам и молясь остаться незамеченной. Отголоски музыки все еще доносились до ее слуха, а откуда-то из глубины сада она услышала мужской голос и женское щебетание. Опасаясь столкнуться с гостями вечера, девушка изменила курс своей прогулки и быстрым шагом направилась вглубь сада. Сосредоточенно о чем-то думая, она не заметила, как из кустов показалась фигура герцога:
– Видимо, безрассудство у вас в крови! Сначала одна в лесу, теперь в ночи.
Оказавшись лицом к лицу с Эдуардой, герцог насмешливо оглядел ее с головы до ног.
Девушка вздрогнула от неожиданности и во все глаза уставилась на герцога.
– Может, я и безрассудна, зато вы все так же высокомерны! Ничего не изменилось – иронично ответила Эдуарда, немного придя в себя.
– Ха-ха-ха! Вы бесподобны! Жалею, что был лишен возможности пообщаться с вами на ужине. Почему же Вас не было среди гостей?
– У меня разболелась голова – солгала Эдуарда.
– Неужели интерес к герцогу и его приближенным не пересилил головную боль?
– Моя головная боль важнее, чем его светлость и иже с ним!
Неожиданно мужчина от души рассмеялся, да так заразительно, что Эдуарда, не удержавшись, последовала его примеру. Когда взрыв веселье немного стих, герцог вновь взглянул на Эдуарду.
– Вас надобно бы проучить!
– Чего же вы медлите, – дерзко вскинув подбородок, приняла вызов Эдуарда.
Филипп улыбнулся.
– Не стоит меня дразнить, это чревато последствиями. Я ведь могу быть жесток к строптивым созданиям, пусть даже и прекрасным.
Эдуарде показалось, что она ослышалась. Герцог сделал ей комплимент. Немного покраснев, девушка смущенно опустила глаза:
– Право, вы умеете застать врасплох. Неужели я ослышалась? Кажись, вы назвали меня красавицей, – продолжала иронизировать Эдуарда, сама поражаясь своей смелости.
– Всего лишь прекрасным созданием.
Филипп явно наслаждался словестной перепалкой с девушкой.
– Не могу ответить взаимностью. Вас сложно назвать прекрасным созданием, – хохотнула Эдуарда.
– Называйте меня, как Вам угодно. Эдуарда.
Девушка замерла. Он знал, кто она.
– Как скажите, Ваше сиятельство.
– Ах вы проказница! Зная, кто перед вами, вы все равно продолжали дерзить.
Филипп вновь от души рассмеялся.
– Лучше бы не знала, – вздохнула девушка. Я представляла вас отвратительным старым скрягой с огромной бородавкой на носу и желтыми прогнившими зубами.
– За такие слова Вас можно приговорить к виселице.
В голосе Филиппа слышалось восхищение, но никак не угроза.
– Если бы были с бородавкой и старым, может, и приговорили бы.
– Вам крупно повезло, что это не так! Прежде чем направиться сюда, я приказал убрать свою многолетнюю бородавку.
Теперь настала очередь Эдуарды безудержно залиться смехом.
– А зря! Я полагаю, она была вам к лицу— вытирая слезы смеха, продолжала подтрунивать Эдуарда.
– Если вам так нравятся мужчины с бородавками, при дворе их полно. Могу вас познакомить.
– Вы хотите устроить мою судьбу?
– А она у вас не устроена? Такое милое создание, как вы, не может остаться без мужского внимания.
– Хм. Я предпочитаю на завтрак герцогов без бородавок, а здесь они не водятся. Мне повезло, что я встретила вас.
– Ну, тогда предлагаю проснуться утром вдвоем и позавтракать вместе: вы полакомитесь моей плотью, а я вашей.
По телу Эдуарды пробежала сладостная дрожь при одной только мысли, что она может оказаться с герцогом в одной постели.
– Это огромная честь для простой девушки, как я, – попробовать на вкус Вашу голубую кровь.
– Я думаю, мы найдем компромисс. Я Вам кровь, Вы мне Кони.
При упоминании Кони, лицо Эдуарды ожесточилось. В одно мгновение чудесные волнительные чувства уступили место реальности. И как она могла забыть, для чего он прибыл к Бернарам.
– Вам никогда не заполучить мою Кони, даже если Вы отдадите мне все богатства мира вместе с драгоценной кровью вашего рода.
Не дожидаясь ответа, Эдуарда развернулась и почти что пустилась в бег в сторону дома, оставив Филиппа наедине со своими мыслями:
– Вы уже получили всю кровь моего рода, – сквозь зубы процедил герцог.
Глава 8
Охота.
Объявленная Филиппом охота была назначена на дневное время, и пока гончих собак готовили к выходу в лес, в доме Бернар, впрочем, как и прошлым днем, царила суета и радостное возбуждение. Мужчины торопливо спускались к завтраку, закидывая все подряд, чтобы набить желудки до вечера, а дамы, более обеспокоенные своим внешним видом, примеряли подходящие к данному событию амазонки. Казалось, на какое-то время дом Бернаров превратился в маленький Лувр со всеми вытекающими отсюда развлечениями, блеском и мишурой придворной жизни.
Со своего тайного поста, так вовремя открытого ей Сарой, Эдуарда наблюдала за активной подготовкой. Даже не вооруженным взглядом можно было понять, кто главный среди прибывшей знати. На фоне остальных мужчин Филипп, безусловно, выделялся. И дело было не в статусе герцога, а в его магнетической мужественности. Его благородная осанка, острый взгляд, упрямо сжатые губы говорили о твёрдости характера и несгибаемой воле. А в этот день в высоких сапогах, узких шоссах и жюстокоре, плотно облегающих его фигуру, он, вдобавок ко всему, выглядел еще и крайне сексуально. Эдуарда не без удовольствия отметила, как равнодушен он был по отношению к баронессе, к которой еще вчера проявлял знаки внимания, и как она, огорчённая его холодностью, разочарованно пожимала плечами и жалобно обращалась к своей компаньонке:
– Он явно сегодня не в духе!
– Таковы все мужчины! Они обвиняют женщин в непостоянстве, хотя проявляют его самым возмутительным образом, – сетовала мадам Полин, поддерживая свою наперсницу.
– О, моя милая Полин! Иногда мужчин необходимо оставить в покое, чтобы они почувствовали твое отсутствие и ту пустоту, образующуюся без тебя. И вот тогда на сцене вновь появляешься ты, но уже со своими правилами. Ведь теперь он знает, что значит жить без тебя.
– Что вы хотите этим сказать? Вы уезжаете?
Глупый вопрос собеседницы побудил баронессу снисходительно улыбнуться
– О нет, только не сегодня. Сначала он должен привыкнуть к моему постоянному ненавязчивому обществу. Когда же я пойму, что он неотвратимо привязан ко мне, я исчезну тихо и незаметно, не давая ему не малейших шансов узнать, в чем причина моего внезапного отсутствия. Какое-то время он будет томиться неизвестностью, пытаться выяснить мое местонахождение, но я буду неприступна и пресеку любые попытки увидеться со мной. Когда же он, сгораемый одержимым желанием обладать мною, будет готов на все, вот тогда я и стану владычицей его сердца!
– Вы воплощение коварства! – хохотнула мадам Полин.
Шарлотта довольно улыбнулась.
Эдуарда, слышавшая весь разговор, была поражена, с каким хладнокровием и расчетом баронесса прогнозировала соблазнение Филиппа. Девушка сразу смекнула, что на самом деле никаких искренних чувств Шарлотта к Филиппу не испытывала, а иначе ее разум уступил место сердцу.
Наверняка таких интриганок, как баронесса, при дворе было полно, думала Эдуарда.
– У меня имеется столько замечательных историй одержанных мною побед! Вот там то и кроется коварство, оправданное самодовольством и изличшей горделивостью некоторых знатных господ. Какое же искреннее удовольствие получила я, ваша подруга, заставив исчезнуть безмятежные улыбки с лиц самых самовлюбленных охотников.
При воспоминании о своих жертвах, баронесса сладостно закатила глаза.
– Так значит, вы хотите проучить герцога?
– Ах, душенька! Я лишь хочу доказать ему, что сила женских чар, которые он так часто недооценивает, способна сокрушить даже его неприступную осанку, – самоуверенно заявила Шарлотта.
– Полностью с вами согласна, дорогая баронесса. Вот только сложно же он поддается.
Шарлотта бросила на свою собеседницу испепеляющий взгляд.
– Не нашлось еще на этой земле ни одного мужчины, который сможет долго сопротивляться моим желаниям!
«Ах. Вот значит, как! А ведь вы не менее горделивы, чем ваши жертвы. Так как же в таком случае стоит наказать вас?» – размышляла Эдуарда о попытке Шарлотты усмирить непокорного ей герцога, который, в отличие от других подпавших под ее влияние мужчин, посмеял сопротивляться непревзойденной во всех отношениях баронессе.
– А вот и запоздавшие виконт де Мелён и граф Рено де Мортен!
Тем временем громогласно объявил Филипп, прервав разговор двух женщин и обратив внимание Эдуарды на появившихся мужчин.
– Прошу вас простить нас, ваше сиятельство! Задержались на конюшне, проверяли лошадей.
Поклонившись Филиппу, граф и виконт прошли чуть вперед, ожидая дальнейших распоряжений герцога.
Стоило Эдуарде внимательнее разглядеть графа Рено, как она тут же прониклась к нему симпатией: обладатель полной фигуры, больших смеющихся серых глаз, добродушной улыбки и детских ямочек на щеках, он олицетворял доброту и открытость. Что касалось виконта, то одного беглого взгляда было достаточно, чтобы почувствовать исходящий от него холод. Высокий худой брюнет с непроницаемым лицом и искусственной улыбкой вызывал желание поежиться от пронизывающего ледяного взгляда его бесцветных глаз.
– Вы, а также егерь отправитесь вместе со мной, а все остальные последуют за нами, – приказал герцог.
– Герцог, а какие указания будут к нам?
Игривый тон Шарлотты заставил Эдуарду нахмурить брови.
Филипп улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, да так соблазнительно, что Эдуарда могла поклясться, что в эту минуту все присутствующие женщины готовы были на него наброситься, сотрясаемые приступом безудержного желания.
– Милая Шарлотта! Для Вас у меня есть только одно задание. Всегда оставайтесь такой же обворожительной, как сейчас.
– О, Филипп! Для вас я всегда буду именно такой!
От досады и возмущения Эдуарда до крови прикусила нижнюю губу, почувствовав при этом в большей степени боль душевную, нежели физическую.
– Ваше сиятельство, а кто будет сопровождать нас – нерешительно подала голос Жанна, подпираемая локтем Сюзанной Вандель. Ее попытка обратить внимание герцога на себя выглядела жалкой и лишенной утонченности, присущей Шарлотте. Как бы ревностно не относилась к баронессе Эдуарда, даже она признавала ее явное превосходство над всеми остальными женщинами, включая и саму Эдуарду.
– Мадемуазель, Жанна, вы последуете вместе с баронессой, а уж она-то позаботиться о сопровождающей вас компании. Ну все, довольно подготовок, выезжаем, – добавил Филипп, обращаясь к своим приближенным, после чего в сопровождении виконта и графа вышел из дома.
После ухода герцога баронесса обернулась к Жанне и, через силу улыбнувшись, спросила.
– Полагаю, вы уже готовы?
– О да, баронесса!
Шарлотта придирчиво оглядела костюмы Жанны, Фани и Сюзанны и, не удержавшись от колкости, заметила:
– Как кардинально отличается здешняя мода от светской. При дворе.
Подчеркнутое превосходство и ирония в словах баронессы вызвали краску смущения на лицах всех троих и хихиканье приближенных Филиппа.
– Да, к сожалению, мы действительно далеки от высшего общества. Но даже если бы вращались там, нам все равно с вами не сравниться, – подобострастно пролепетала Фани.
Баронесса самодовольно улыбнулась и взглянула на Фани чуть теплее обычного.
– Ну что же, дамы и господа, пора бы и мне присоединиться к мужским забавам, – вслух произнесла Эдуарда и пулей выскочила из своего укрытия в надежде опередить герцога и понаблюдать за дворянской охотой.
Эдуарда обладала явным преимуществом, обгоняя герцога и его свиту. Быстрота Кони и знание леса помогли ей добраться до назначенного пункта раньше остальных, и, укрывшись за огромным ветвистым деревом, она стала поджидать.
Наконец заиграла охотничья музыка, и на тропинке появился Филипп в сопровождении виконта, графа и егеря, придерживающего стаю паратых гончих.
– Ну что же, наша задача выгнать дичь на опушку. Наши конные охотники с другими гончими на сворах уже скачут в ту сторону и будут поджидать нас там. Пора трубить второй раз. Начинаем охоту! – приказал Филипп.
Егерь поднял трубу, и вновь заиграла музыка. Не успела Эдуарда вскочить в седло, как клубы пыли окутали все вокруг. Раздался лай собак и ржание лошадей, которые помчались галопом по узким лесным тропинкам. Девушка пустила Кони зигзагами по извилистой дороге в сторону опушки. Местные жители частенько охотились в лесу, но то была иная охота, без гончих, егерей и крупной дичи. Все было намного проще: стрелы и лук, а жертвами, как правило, были зайцы или лисы. Охота на сильных зверей, таких как лось, медведь или кабан, требовала многочисленной стаи обученных, очень сильных и злобных собак, которых у местных жителей не было. А те немногочисленные дворяне, живущие неподалеку от Бернаров, никогда охотой не увлекались. Для Эдуарды, впрочем, как и для остальных членов ее семьи, все это было в диковинку. Именно по этой причине, не имея оружия и должного сопровождения, она не осознавала всей опасности своего положения, пока поднятый из логова волк, преследуемый стаей гончих, не побежал сквозь кустарники прямо ей навстречу. Увидев страшное животное, девушка развернула Кони, и та понеслась во весь опор. Волк мчался со всех ног вслед за ними. Пригнувшись к шее лошади, девушка молилась, чтобы животное настигли гончие. Ее развивающиеся по ветру волосы закрывали глаза, не давая возможности следить за дорогой, поэтому она направила Кони в сторону обрыва, куда напуганная лошадь, встав на дыбы, скинула Эдуарду. Больно ударившись, девушка вскрикнула, а увидев оскалившееся животное, готовое к прыжку, закрыла лицо руками, готовясь к худшему. Неожиданно раздался яростный предсмертный хрип, и животное упало замертво, а девушка испуганно прижалась к дереву.
– Кто бы сомневался, что Ваше любопытство одержит вверх над разумом.
Возмущенный герцог стоял над убитым волком, и его взгляд был страшнее предыдущего оскала животного.
– Я..я..решила прогуляться, – запинаясь, ответила девушка, пытаясь встать. Однако ушибленное бедро давало о себе знать.
Видя искаженное от боли лицо девушки, герцог помог ей подняться.
– Как Вы себя чувствуете?
– Как если бы умерла и заново родилась, – с трудом улыбнулась девушка.
– Благодарю Вас.
– Не стоит. Просто будьте чуть благоразумнее! Вы могли поехать с нами!
– Ах, если бы вы знали мою тетушку, то поняли бы, что она ни за что не подпустила бы меня к вашему обществу.
– Это почему же?
– Да потому что….– не успела Эдуарда ответить, как фыркающая Кони подошла к своей хозяйке и стала облизывать ей лицо.
– Прости меня, дорогая! Я не хотела тебя напугать! – девушка ласково погладила лошадь, а затем вновь переключила внимание на герцога, который в этот момент был бледнее самой смерти и смотрел на них так странно, что девушка содрогнулась всем телом.
– Да что это с Вами? Филипп – несколько раз повторила девушка. Не дождавшись ответа, она подошла к нему вплотную и тронула за плечо. Прежде чем понять, что Эдуарда обращается к нему, прошло несколько минут, и он, наконец, стряхнув с себя наваждение, смущенно откашлялся.
– Простите, у меня так иногда бывает….Я глубоко задумываюсь. Полагаю, это Кони.
– Которую вы хотите у меня отнять.
– О нет, всего лишь выкупить за деньги, причем большие. Но мы не будем сейчас спорить на эту тему, – попытался успокоить ее герцог, видя, что девушка вновь готовится к словесной атаке.
– Давайте вернемся к теме о Вашей тетушке? Кажется, Вы не договорили?
– Если коротко, то для своей семьи я всего лишь прислуга. Мне повезло лишь с Луи, – добавила Эдуарда, а увидев непонимающее лицо герцога, пояснила, – Это сын дяди. Он относится ко мне с искренней добротой.
– Мне ваша семейка сразу не понравилась. Грубость в языке и манерах, алчность в глазах. Нда, не завидное у вас положение. Ни родителей, ни супруга, который мог бы вас защитить, – задумчиво произнес Филипп.
– Не стоит меня жалеть.
Эдуарда даже оскорбилась, почувствов нотки жалости в словах герцога.
– Я и не жалею. Лишь сочувствую. Поверьте, это разные вещи.
– Откуда вы узнали про родителей?
– Ваша тетушка любит поговорить…. Выслушайте меня, Эдуарда, только прошу, не перебивайте.
Девушка кивнула.
– Те деньги, которые Вы выручите с покупки Кони, позволят Вам стать свободной! А я уж позабочусь, чтобы все было отдано вам, но никак не вашим жадным родственничкам.
– Вы опять за свое! Я то думала, что Вы уже поняли, что я ни за что не откажусь от Кони!
Филипп замолчал, подыскивая слова.
– К сожалению, Вам придется это сделать.
– Ни за что! – ахнула девушка, пораженная, с какой мрачной уверенностью и жесткостью он это произнес.
Услышав странный крик, мужчина и девушка попытались понять, что произошло: одна из гончих накинулась на лисицу, загнанную в тот же обрыв, в которой только недавно побывала Эдуарда. Девушка отвернулась, увидев картину жестокой расправы. На месте лисицы могла оказаться она, если бы не Филипп. Вспомнив о своем спасителе, девушка вновь обернулась. Герцог к этому времени уже сидел в седле:
– Возвращайтесь в дом, здесь пока небезопасно.
Филипп развернул лошадь и умчался прочь, ни разу больше не взглянув на девушку.
– Я сама лучше знаю, когда мне вернуться! – крикнула ему вслед Эдуарда, и слезы злости посыпались из её глаз, стекая крупными каплями по щёкам.
Ловко вскочив на Кони, девушка поскакала в сторону реки, но не успела она добраться до нее, как полил сильный ливень, и ей пришлось укрыться под большим ветвистым деревом.
Глава 9
Старушка.
На улице начинало смеркаться, а ливень все не прекращался. Девушке казалось, что прошла целая вечность. Иногда небо разрывала зигзагообразная молния, освещая всё таинственным белым светом, и слышался слабый гул, постепенно усиливающийся и переходящий в прерывистые раскаты. Тогда Кони начинала беспокойно метаться и тревожно ржать.
– Милая, милая Кони, что с тобой – Эдуарда пыталась успокоить возбужденную лошадь, которая вертелась как безумная, иногда вставая на дыбы. Обычно, если ее что-то беспокоило, Эдуарда гладила ее по гриве, и она моментально успокаивалась. Но сейчас все было бесполезно. Девушка стала нервничать, опасаясь, что Кони могла повредиться, когда чуть не упала с ней в обрыв. Эдуарда принялась ее осматривать, не заметив, как медленно поднялся туман, матовой пеленой застилая все вокруг. Лошадь вновь заржала, да так пронзительно, что чуть не оглушила Эдуарду:
– Да что это с тобой?
– Может, она проголодалась? – услышав незнакомый голос, девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела позади себя мрачную фигуру женщины в темной накидке. Страх, овладевший Эдуардой, отразился на ее лице и позабавил незнакомку:
– Не бойся, деточка. Я всего лишь хочу переждать ливень. Промокла насквозь, – говоря все это, женщина откинула капюшон и Эдуарда поразилась: перед ней стояла практически старушка. Она была невысокого роста, с копной седых волос и впалыми глазами. Ее бодрый голос так сильно отличался от внешности, что ввел Эдуарду в заблуждение. Пытаясь скрыть свои эмоции, девушка развернулась к Кони, которая продолжала суетиться, с опаской поглядывая на вновь прибывшую. Казалось, даже лошадь почувствовала что-то неладное и засуетилась еще больше.
