Холод

Вообще, у нас часто такое случается: то у кого-то голова закружилась, и он со стремянки сверзился, то в швейной мастерской девчонка одна начала засыпать и палец себе пристрочила к наволочке. А ещё в начале года восьмиклассник на трудовом часе, валяя дурака, обварил горячим клеем себя и своего приятеля.

Но несмотря на то, что правила техники безопасности были мне хорошо известны, – ведь изучаем мы их с третьего класса, – ничего поделать с собой я не мог. Ходил, говоря словами моей бабушки, как в воду опущенный. Но тогда же я ещё раз убедился, что значит настоящие друзья.

Женька и Саня, заметив, что со мной не всё в порядке, спросили, в чём дело. И я… всё рассказал. В умывальной перед отбоем. И хотя там особенно сыро, неприятно и холодно, но мне стало легче, правда. Хотя мы ещё ничего не сделали. И Саня с Жекой мне даже ничего не успели ответить. Всё равно, у меня было ощущение, что я избавился от какого-то невидимого, но ужасно тяжёлого груза. Наверное, мне нужно было кому-то рассказать о том, что у меня на душе.

А Саня спросил, каким образом этот побег сможет помочь моей маме. И я ответил, что на Юг уехал мамин брат с семьёй. И он говорил маме, чтобы она и я ехали с ними. Я сам это слышал. И раз отсюда с ними нет никакой возможности связаться, то нужно ехать самому и уже там, на месте разыскать моего дядю и попросить, чтобы он взял маму под опеку.

А это не только разрешается, но даже негласно приветствуется, так как больных в таком случае снимают с казённого пайка и передают под ответственность взрослых родственников. И тогда маму можно будет перевезти на Юг, где она обязательно поправится.

Я, во всяком случае, в этом не сомневался, так как был уверен, что мама заболела именно от холода. А Женька спросил, не будет ли возражать мой отец. И я молча покачал головой. Просто мне не хотелось углубляться в эту тему, так как я уже знал мнение отца по этому поводу.