Любопытство сильнее осторожности
– Я по необходимости. Если бы не хронический бронхит, ни за что бы, ни уехал отсюда.
–Вот видишь. Каждому дорог тот город, где его родина. – примирительно произнесла Полина. – Ну и куда теперь?
– На Лиговку, в общагу. Нас уже давно там ждут.
– Стас, скажи, а Олеся, она, случайно, не твоя девушка? – спросила Полина.– Вдруг она плохо посмотрит на мое присутствие.
– Олеся и Петр мои одноклассники. В этом смысле мы и дружим, если это можно назвать дружбой.
– И, тем не менее, они согласны меня приютить. Значит, они к тебе очень хорошо относятся.
– Не знаю. Не спрашивал их об этом. – устало пробормотал Стас.
Но Полина его хорошо расслышала и задумалась. Ей стало очень любопытно своими глазами посмотреть на этих людей. Про себя она подумала, что всеми силами бы попыталась отказать Рыкову в аналогичной просьбе.
Олеся оказалась очень высокой крупной девушкой, с мышиного цвета довольно реденькими волосами до плеч, бледнокожей, почти бесцветной, с небольшими блеклого зеленоватого цвета глазами, в очках с широкой пластмассовой оправой, хмурой, без единого намека на радость. Полина почувствовала неловкость от этой встречи. Петр тоже выглядел больше озабоченным, нежели довольным. Подстать Олесе, он был крупным, но каким-то рыхлым, неспортивным. Беловолосый, бледный, угрюмый, и тоже очкарик. Полина никак не представляла себе их до этой встречи, но все же ожидала увидеть совсем других питерских студентов.
– Как доехали? – безразличным тоном спросила Олеся.
– Спасибо, хорошо. – ответила Полина, видя, что Рыков не собирается открывать рта.
– Садитесь за стол. Поужинаем. Мы вас ждали.– пробурчал Петр. Полине как будто послышалось: "Раз приперлись, то, так и быть, садитесь жрать."
Олеся тем временем разложила по тарелкам жареную картошку с грибами, и налила в глиняные кружки чай из большого эмалированного чайника. Полина уставилась на этот предмет, как на чудо.
– Сто лет не видела такого чайника.– извиняющимся тоном, произнесла она.
– Он самый большой. В него помещается почти четыре литра кипятка. У нас был электрический, но в нем только полтора литра. На всех не хватает. А этот поставишь на газ и через пять минут чай готов.
– Здорово. Я такой видела последний раз в детском саду. Нам из такого же зеленого чайника какао наливали.
– Нам тоже. – слегка оттаяла Олеся. – Вы как? После ужина гулять пойдете?
– Нет. Сегодня мы устали.– буркнул Стас.– Олеся, заберешь Полину к себе.– полувопросительно, полуутвердительно закончил он.
– Естественно.– Олеся не стала ничего объяснять. – Если все наелись, то мы пошли. Петр, я жарила картошку, тебе мыть посуду.
У Полины сложилось впечатление, что Олеся стремилась уйти от парней, как можно скорее. В этом Полина ее поддерживала.
Комнатка у Олеси была почти крошечной, этакий длинный пенал, чуть шире окна. Две узеньких кровати стояли с двух сторон от небольшого окошка, между ними однотумбовый письменный стол с дверцей с правой стороны, обыкновенный стул, два узких шкафа с двух сторон, раковина на причудливо изогнутой трубе, кран с двумя потертыми колесиками, круглое зеркало над раковиной, под зеркалом узенькая полочка с небольшим количеством необходимой косметики. С двух сторон от зеркала по крючку. На одном из них полотенце. Чуть правее обеденный стол на четверых, не больше, два стула и посудная полка над столом. На полке весьма небольшой набор тарелок, несколько бокалов, кастрюлька литра на три и сковородка. Все чистенькое, аккуратно расставлено и развешено на крючках. На гвоздике кухонное полотенце. На столе сахарница и солонка.
– У тебя очень чисто и уютно.– миролюбиво произнесла Полина.
–Спасибо. Твоя кровать справа. Располагайся. Постельное я сменила. – обыденным голосом произнесла Олеся.
Полина села на кровать и принялась расшнуровывать кроссовки.
– Олеся, ты не подумай, я не собираюсь отбивать у тебя Рыкова. Мы просто учимся в одной группе. Он уговорил посмотреть Санкт-Петербург. Я согласилась. Если бы знала, что тебе это будет неприятно, я бы отказалась. Между нами ничего нет, да и быть не может.
– Кого отбивать? Стасика? – Олеся рассмеялась несколько истерично, как показалось Полине.– Знаешь, если бы кто-нибудь увел этого Рыкова в неизвестные дали навсегда, я бы тому человеку, – Олеся задумалась. – не знаю, памятник бы своими руками поставила и свечку в храме во здравие зажгла.
– Не поняла. Зачем же ты согласилась приютить меня? Ведь знала, что Рыков меня привезет.
– Ты очень хочешь спать? – вместо ответа спросила Олеся.
– Совсем не хочу.
– Тогда расскажи, что вас связывает с Рыковым.
Полина рассказала все по-порядку. Не утаивая своих опасений и догадок, она честно сказала, что хочет научиться защищаться от таких людей, как Стас. Олеся долго молчала, рассматривая в упор Полину. Наконец, видимо решившись на что-то, она сказала:
– Эта история началась давно, девять лет назад. Мы тогда учились в седьмом классе. У Петра была сестра – Лика. Они двойняшки. Не близнецы, почти не похожи. Ни внешне, ни по характеру. Петр всегда был тучным, даже толстым. Этакий увалень. Добрый, незлобивый, даже бесхарактерный. Его о чем ни попросишь, все сделает. А Лика, наоборот, славная такая, хохотушка, чем-то на Мальвину похожа. Ростом невысокая, но складная. В классе все ее любили. Мы с ней были не разлей вода. Дружили очень. В седьмом классе к нам пришла новая учительница по биологии Ада Григорьевна Рыкова. Вместе с ней пришел в наш класс Стас. Вот тут и начались странности. Этот Стас прилип к Лике как пиявка. Она сначала отбивалась, как могла, но потом смирилась. И ты знаешь, стала, словно таять. Сначала исчез смех, она осунулась. Если раньше весь класс вокруг Лики крутился, то потом только я и Петр не отходили от нее. Она стала падать в обмороки. Ни с того, ни с сего. К концу восьмого класса от Лики остались только кожа, да кости. Летом Ада Григорьевна забрала ее к себе в больницу. Не удивляйся, у Стаса мать, вообще-то, хирург. Но она говорит, что как только морально выгорает на работе, уходит в школу преподавать биологию и анатомию. Придет в себя, и снова возвращается в больницу. Так было и в тот год. Прошло лето, но Лика к нам так и не вернулась. Родители Петра поехали к Рыковым. Что там произошло и как, мы не знаем. Только после этой поездки, мать Петра сильно заболела и слегла. А через год ее не стало. Отец замкнулся в себе. Ходит на работу как зомби. В глазах тоска и страх. Мы с Петром стали спрашивать Стаса. А он…. Ты не поверишь, мы только потом поняли. Он похож на паука. Оплел нас своей паутиной. Хочешь вырваться, а не можешь. Стоит только что-нибудь поперек сказать или сделать, … начинаются неприятности и болезни. Мы подергались, потрепыхались, а вырваться так и не смогли. Вот такая тебе страшилка на ночь. Как тебе?
– Ужас. – честно призналась Полина.– Моя мама говорит, что он энергетический вампир. А Кирилл, что энергетический ноль: сам не может продуцировать энергию, вот и побирается по знакомым.
– Кирилл, это твой парень?
– К сожалению, нет. У него уже есть девушка – Рита. Мы с ним просто хорошие друзья. Учимся вместе в Бауманке.
– Понятно. Жаль, что у тебя нет парня, который бы мог начистить рожу Рыкову. Петр не может, за него за самого надо заступаться. У него ни характера, ни воли нет.
– Знаешь, но я почему-то совсем не боюсь Рыкова. Мое любопытство сыграло со мной злую шутку. Я чувствовала, что он дерьмо, но все время какой-то бес толкает на необдуманные поступки. Вот и сюда я поехала скорее из любопытства. Хотелось посмотреть на друзей Рыкова. Какие люди могут дружить с таким?
– Дружить? Никакие. Когда он появился в нашем классе, все перессорились вконец. На выпускной пришли только за аттестатами, на праздник никто не остался. Один Рыков. Но он не парился. Его ничего не берет. А главное, никто с ним справиться не может. Даже наши крутые спортсмены. Один как-то попытался ему рожу начистить, но сломал себе ногу и со спортом расстался. Остальные не рискнули связываться с непонятно чем.
– Знаешь, Рыков, почему-то боится Кирилла. Никогда к нему не подходит. Если я рядом с Кириллом, он только что не шипит, потом плюется ядом, но к Михайлову не лезет.
– Значит, этот самый Михайлов покруче Рыкова будет.
– Не знаю. Кирилл все время над ним смеется и презирает. Нет. Не так. Он к Рыкову совершенно безразлично относится, словно того и нет вовсе.
– Вот бы так научиться.– тяжело вздохнула Олеся. – Ладно, давай спать. Хочешь, я тебе завтра город покажу?
– Очень. Спасибо. Только давай как-нибудь от Рыкова улизнем. Не хочу, чтобы он нам настроение портил.
– Не переживай. Он завтра к мамочке рванет. Неделя у нас с тобой еще есть. А вот потом…
Неделя пролетела как один день. Полина и Олеся вставали ни свет, ни заря, пили чай со вчерашними булочками, наскоро собирались и улетучивались. Девушки очень быстро нашли общий язык. Предпочтения отдавали одним и тем же вещам. Первые три дня ушли на пешие прогулки по городу и катания по рекам и каналам Петербурга. Полина была в полном восторге, Олеся сказала, что и сама другими глазами посмотрела на родной город. С погодой им тоже везло. За все время ни разу не было дождя. Жарковато, душновато, но сухо. "Стоптав ноги до колен"– по выражению Олеси, они решили передохнуть, посещая каждый день очередной музей. У Полины голова гудела как колокол от переизбытка впечатлений.
– Олеся, дай мне слово, что на очередных каникулах приедешь в Москву. Хочу отыграться на тебе.
– С удовольствием. Только где я буду жить?
– У меня, конечно. Мама будет только рада, узнав, что у меня появилась хорошая подруга.
– Супер. Следующим летом, я у тебя.
На десятый день в город вернулся Стас. Увидев довольных девушек, он сузил глаза:
– Ну, как? Понравился тебе город, Полина?
– Да. Очень. Завтра мы с Олесей идем в Русский музей.
– Если Олеся не против, в Русский музей ты пойдешь со мной.– Стас в упор посмотрел на Олесю. Она, не говоря ни слова, развернулась и ушла.
– А почему бы тебе не спросить меня, с кем я бы хотела пойти в Русский музей? – мрачно спросила Полина, ей стало неприятно назойливое поведение Стаса.
– Потому что, ты моя личная гостья. Я просил Олесю составить тебе компанию, пока я съезжу домой.
Полина хотела ответить ему как-нибудь так, чтобы он, наконец-то понял, насколько его общество не устраивает ее. Но, вдруг, отчетливо поняла, с каким удовольствием Стас буквально пьет из нее энергию. Полина заставила себя успокоиться и думать о ничего незначащих вещах, о том, что надо купить новые шнурки к кроссовкам. Стас отшатнулся, словно его толкнули в грудь. С недоумением и подозрением посмотрев на Полину, он холодно произнес:
– Я вижу, ты предпочитаешь Олесю моему обществу. И чем же я тебя не устраиваю?
– Наконец-то ты угадал. Для меня общество Олеси предпочтительнее хотя бы потому, что она не старается вывести меня из себя. Мне с ней гораздо комфортнее, чем с тобой. Но я согласна сходить с тобой в Русский музей. Просто хочу лучше понять тебя. Может быть, ты мне честно ответишь на некоторые не очень приятные вопросы.
– Я давно бы ответил на все твои вопросы. Надо просто спросить. Полина, а что именно ты бы хотела посмотреть в Русском музее? Наверняка Айвазовского "Девятый вал"?
– Да, и Айвазовского тоже. Но, честно говоря, очень хочется увидеть оригиналы Куинджи. Ведь их больше нигде не увидишь, только здесь. Для меня он самый таинственный художник.
– Я тоже больше всего люблю смотреть на его работы. Столько мыслей сразу приходит в голову. Тебе не кажется, что он был мрачным человеком? Несчастливым.
– Это потому, что он рисовал ночь?
– Не только. Он использовал в своем творчестве фиолетовый цвет. Что, с моей точки зрения, говорит о мрачной душе художника.
– Но я знаю много его творений, где властвует день, утро, радость. Мне кажется, что Архип Куинджи был гениальным человеком, художником, способным одной картиной рассказать целый роман. У него, кстати, учились Рерих, Рылов, Зарубин и еще куча знаменитых художников.
–Я с тобой вовсе не спорю. Просто я остро чувствую энергетику картин. От его произведений исходит мощная волна печали.
– Странно. Мне всегда казалось, что от них веет спокойствием и умиротворением.
– Мы с тобой спорим не по делу. – раздраженно хмыкнул Стас. – Вот, встанем перед картинами и увидим, кто прав, а кто – нет.
Этот спор они продолжили в музее. Полина утверждала, что "Девятый вал" Айвазовского куда более тревожный, даже страшный, а "Лунная ночь на Днепре", наоборот вызывает легкое мечтательное состояние. Рыков же, не видел ничего страшного в ужасе, охватившем тонущих моряков, при виде убийственного шквала воды, с неотвратимостью, падающего им на головы. Казалось, что трагедия, написанная великим мастером на холсте, вызывает у Стаса удовлетворение и радость. Полину передернуло, Стас оживился.
– Скажи, Стас, а как ты выбираешь себе друзей? – не выдержала Полина. – Ведь и коню ясно, что по доброй воле с тобой вряд ли, кто-нибудь захочет дружить. По себе знаю. Если бы не твоя непробиваемая упертость, я бы сейчас здесь не стояла.
– Все очень просто. Каждый человек обладает индивидуальностью. В большей или меньшей степени. Те, у которых нет своего лица, меня не трогают. Я сам много читаю и знаю. Глупые люди меня не интересуют, у них ничему научиться нельзя. Меня волнуют такие, как ты. Несмотря на то, что ты всеми силами пытаешься избавиться от меня, ты мне нравишься. Меня как магнитом притягивает к тебе. Я люблю слышать твой голос, мне интересны твои мысли. Ты, как человек, полная загадка для меня.
– Ты льешь мне на голову патоку лести, а сам ждешь, когда я разозлюсь. Видимо, моя злость для тебя, как лакомство для обжоры Ты вампиришь мою энергию. Я не права?
– Ну, это я не нарочно. Если верить различным восточным учениям, то твоя энергия бесконечна. Ты производишь ее в неограниченных количествах и раздаешь всем страждущим просто так. Почему же только меня ты воспринимаешь как бесконтрольного потребителя? Значит, я тебе все же интересен? Тебе все же любопытно, что у меня внутри?
– Ты ошибаешься. Мне давно понятно – кто ты. Мне было любопытно посмотреть на твоих друзей. Если они есть у тебя. Я все увидела своими глазами, и многое поняла про тебя и про них.
– И что же ты поняла? А может быть, ты ошибаешься.
– То, что я поняла, касается только моего восприятия, я не собираюсь делиться своим мнением ни с кем. А то, что ты их подавляешь, видно невооруженным глазом.
– Это тебе Олеся так сказала? Не верь. Она сама кого хочешь, одурачит. Она специально наполнила тебя, как сосуд, энергией до краев. Я ее попросил, она и согласилась. Просто я ей не оставил возможности воспользоваться тобой и зарядить свои батарейки. Вот она и злится. Это они с Петром любят гурманить над такими, как ты. Я вовремя увел тебя. Только и всего. Когда ты их узнаешь поближе, все сама поймешь.
– А ты, к тому же, еще и врун. Я провела с Олесей десять дней и совсем не устала. А ты выкачал из меня почти все мои запасы энергии за те три часа, что мы находимся с тобой. Делай выводы.
– Я просто, соскучился. Мне не хватало твоих колких словечек. Слушай, я нечаянно забрал мамину связку ключей. Перепутал. Правда. Я не нарочно. У нас брелоки одинаковые. Все бы ничего, но теперь у меня есть запасной ключ от ее кабинета, но зато нет ключа от моей квартиры в Москве. Если вызывать 112, то надо объяснять, зачем мне вскрывать замки в квартире, в которой я, к тому же, еще не прописан. Давай, завтра сгоняем в Киров. Это ненадолго. Послезавтра вернемся и продолжим путешествия. Можно будет в Пушкин, в Павловск, в Петергоф съездить. А?
– Давай, ты сам без меня съездишь. Я у Олеси останусь. Мы с ней в Исаакиевский собор собирались и на колоннаду.
– Олеся с Петром уехали сегодня на неделю. У Петра отец в больницу попал, собаку и кошку кормить некому. – Стас показал сообщение от Петра.
Полина очень огорчилась. Ей стало неприятно, что Олеся ничего об этом не сказала. Но, когда она собралась позвонить маме, то обнаружила ЭСМску от Олеси, в которой та извинялась за внезапный отъезд: "Петр беспомощный, сам ничего толком делать не может. Придется ехать. Не то он сам с голоду умрет и животных погубит". Полина позвонила маме и сказала, что пробудет без связи пару дней. Там, куда они едут, плохая телефонная связь. Нина Михайловна огорчилась, но сказала, что будет мужественно ждать Полининого звонка.
Не заезжая в общагу, они отправились на станцию и сели на электричку. Все свои вещи, за исключением полотенца и косметички, Полина носила в рюкзаке. Так что, беспокоиться было не о чем.
Как оказалось, Киров не был конечной остановкой. После города, они еще долго ехали на автобусе, а потом еще попуткой. Полина вспомнила мамины опасения, что Рыков "завезет ее в глухомань … ". Но страха она не испытала. Опять одержало верх любопытство.
Глава 3
Дом Рыковых стоял на отшибе небольшой деревеньки. Невысокий деревянный сруб с верандой на всю стену. В доме было всего две комнаты и небольшая кухонька. Идеальная чистота внутри дома совсем не вязалась с заросшим бурьяном и сорняками садом. Высокие кряжистые яблони выглядели неухоженными и больными. В сад не вела ни одна дорожка или тропинка. Словно туда не ступала нога человека.
– Стас, а почему у вас такой заброшенный сад? Тебе что, трудно выдернуть колючки и бурьян?
– Я здесь больше не живу. А маме некогда. Она в больнице днюет и ночует.– недовольно огрызнулся Стас.– Не обращай внимания. Устраивайся. У нас на веранде стоит кровать для гостей. Занимай. Там хорошо. Сейчас тебе чистое белье принесу. А я пойду, что-нибудь приготовлю. Скоро мама приедет.
– А где она работает? Я что-то никакой больницы здесь не видела.
– Она в Кирове работает. А сюда ее на служебной машине возят. Иногда.
Полина отправилась в конец веранды. Там за стеллажом стояла неширокая кровать с пружинным матрацем и деревянными спинками. Жесткая перьевая подушка, ватное одеяло и легкий плед дополняли ее убранство. Заправив кровать чистым бельем, Полина накрыла ее пледом и вышла в сад. Ей было неуютно. Что скажет мать Рыкова? Как он объяснит ей пребывание незнакомой девушки у них в доме. Хотя, в дом-то он, как раз, Полину не приглашал. Даже ужин пошел готовить сам, не позвав ее помогать. "Ну, и ладно. В конце концов, я в гостях"– утешила себя Полина. Побродив вокруг дома, она обнаружила то, что искала. Среди старых деревьев стоял дощатый туалет, а рядом уличный душ. Внутри было чисто и абсолютно никаких неприятных запахов. Воспользовавшись помещениями по назначению, Полина вернулась на веранду. За это время Стас уже накрыл на стол чистую скатерть и расставил столовые приборы.
– А ты эстет.– уважительно произнесла Полина.
– Мама приучила. – вполне серьезно ответил Стас.– Ты норвежский суп ешь?
– Я все ем. Мама приучила.– так же серьезно ответила Полина.
– Тогда давай ужинать.
– А разве мы твою маму ждать не будем?
– Нет. Она сегодня не вернется. Я видел, как сосед машину загонял. Только он мог ее привезти. Значит, она сегодня осталась ночевать в больнице. Но, ничего, я с ним завтра с утра сгоняю к ней на работу и поменяюсь ключами.
– Чур, я с тобой. Оттуда сразу в Питер вернемся.
– Ничего не получится. В общагу без Петра и Олеси нас не пустят. А туда-сюда не наездишься. Недельку здесь погостим и вернемся.
– Нет. Меня это не устраивает. Я уже домой хочу. Мама будет волноваться. Я не хочу ее расстраивать.
– Я могу ей завтра из Кирова позвонить. Предупрежу, что у нас форс-мажор. А здесь, кстати, неподалеку есть классный карьер, там вода как парное молоко теплая и чистая как слеза. Можно и на берег моря дойти часа за два. Оставайся. Не пожалеешь.
– Ты меня специально сюда заманил?– расстроилась Полина.
– Вовсе нет. Клянусь. Все случайно вышло. Полина, я тебя пальцем не трону. Клянусь. Буду даже на ночь закрываться от тебя на замок. Увидишь. Мы же договорились. Помнишь. Мы только друзья. Я не делаю никаких попыток навязать тебе себя. Давай просто позагораем, искупаемся, отдохнем. Я у соседей возьму молока, сметаны, творога, яиц. Им даже платить не надо. Они сами все приносят. Мама их лечит, когда надо, а они нас едой снабжают. Картошкой, морковью, рыбой. Здесь мало домов. Все соседи друг друга знают. Все, что есть на подворье – несут. Откажешься – обида. Поэтому все свежее и настоящее. А хлеб мы в хлебопечке печем. Так что, еда есть. Тишины валом. Лето жаркое. Где ты еще так отдохнешь?
– Я не знаю.– заколебалась Полина.– Мне как-то неудобно. Что твоя мама скажет, когда увидит меня здесь? Да еще и наедине с тобой? Это неприлично.
– Мама меня прекрасно знает. Я к девушкам отношусь по-рыцарски. Без их желания и пальцем не трону. Моя мама врач. Глупости ей в голову не лезут, своих проблем хватает. Ты спишь на веранде. Я в своей комнате. Это незыблемое правило.
– Ладно. Но если мне здесь станет неуютно, мы сразу уедем. Согласен?
– Как скажешь. Давай, попробуем. Я все же надеюсь, что мы, в конечном итоге, станем друзьями.
После ужина Стас унес всю посуду в дом. Полину он опять не позвал. Она села на ступеньки крылечка и стала думать, что, наверное, зря согласилась остаться в этом странном доме. Здесь все было странным, каким-то нереальным. И этот небольшой, просто крошечный домик, в котором все такое неуютное, и стерильная чистота, словно здесь никто и никогда не жил, закрытые двери, даже запертые на ключ, и этот Рыков. Зачем он привез ее сюда? Даже невооруженным глазом видно, что он не хочет впускать ее внутрь дома. Уголок веранды, где за шкафом стоит старенькая кровать. Такое чувство, словно она шла мимо и попросилась на ночлег, а хозяева скрепя сердце, отжалели ей уголок. Полина с тоской посмотрела на небо. Небо оставалось светлым. Заглянув в телефон, Полина поразилась, было уже два часа ночи. Домой было звонить поздно, да и антенна показывал, что связи нет. Из дома вышел Стас и протянул Полине полотенце и пижаму, а сам отправился в сторону деревянных построек. Скоро он вернулся, посвежевший, явно после душа.
– Спокойной ночи, Полина. До завтра. Когда будешь ложиться, накинь крючок на дверь, что бы она тебя ночью не разбудила, если случайно откроется.– с этими словами, он закрыл за собой внутреннюю дверь в дом.
Полина услышала, как в замочной скважине провернулся ключ. Тогда она тоже пошла и села на свою кровать. Послышался негромкий стон пружин. Матрац был в меру жестким, лежать на нем было удобно. Уже засыпая, Полина услышала над головой шорох и негромкие шаги. Ей стало жутковато, но тут вспомнилось, как в детстве они с мамой ездили на дачу к тете Соне. Там тоже каждую ночь на крыше слышались шорохи, шаги и странные звуки. Когда испуганная Полина наутро спросила у тети Сони, кто это может быть? Та со смехом ответила: "А! Это наш домовой, Филя. Не бойся". Оказалось, что на крыше живет филин, которого тетя Соня подобрала на дороге. Он ударился о лобовое стекло машины и повредил себе крыло. Тетя Соня выходила филина и отпустила, но он не стал улетать в лес, а остался жить на чердаке. А так как филин – птица ночная, то по ночам он и вышагивал по крыше. Вот и теперь, Полина решила, что по крыше ходят ночные птицы. И спокойно заснула. Эту ночь она спала без сновидений. А когда проснулась, то обнаружила на столе под полотенцем кувшин с молоком, творог, сметану, хлеб и сливочное масло. Рядом лежала записка, где Рыков написал, что вернется вечером, либо сам, либо с мамой.
– Прекрасно.– вслух произнесла Полина.
Налив в бокал молока, она с аппетитом позавтракала. Потом, сидя на крылечке, подумала, что может отплатить хозяевам добром за ночлег и еду. Нисколько не сомневаясь в своей правоте, Полина спустилась в сад и принялась выдирать сорняки и бурьян. Земля оказалась мягкой, почти воздушной. Работа спорилась. К обеду Полина еще даже не устала, а уже приблизилась к старому яблоневому саду. Что ее поразило в этом саду, так это то, что у всех деревьев часть толстых веток были мертвыми, сухими, изъеденными болезнями и покрытыми лишайником, а другая часть, где больше, где меньше, еще продолжали жить. Некоторые даже плодоносили. Правда, яблоки выглядели корявенькими, червивыми.
– Интересно, почему они не выкорчуют этот сад? – спросила сама себя Полина.– Он же весь больной. Эх. Ножовку бы…
Выдирая очередную колючку, Полина обнаружила на земле небольшую ножовку, вполне даже острую и не очень ржавую. Выбрав себе крайнее дерево, она приступила к его оздоровлению. Сначала отпилила самую толстую корягу. На месте спила появилось мокрое пятно. Полине даже показалось, что из пораненного дерева выступила сукровица. Вырыв небольшую ямку, Полина насыпала в нее глины, которую обнаружила в куче у забора, налила воды, и развела сметанообразное месиво. Порвала одну из своих футболок. Все равно на ней образовалась дырочка. Замазала срез глиняным раствором и обвязала тряпкой. Потом срезала все сухие веточки с этой яблони, и довольная собой, отправилась обедать. До приезда Стаса, Полина успела обработать так же еще одно дерево, и выдрать вокруг них все сорняки. Сад постепенно принимал вполне благородный вид. "За неделю, я вполне смогу привести его в порядок".– подумала про себя Полина.
