Что там, за калиткой?
Я только успела натянуть штаны и, сняв халат, взяла в руки майку, как погас весь свет, и верхний и в бра. Комната погрузилась в непроглядную тьму. В тот же момент меня грубо схватили за грудь, крепко прижимая к себе, потом эти же крепкие руки опустились на бедра и швырнули меня на кровать. Падая, я вся сгруппировалась, сработал инстинкт спортсменки. Не зря же я все детство и юность занималась спортивной гимнастикой и легкой атлетикой. Представив себе, что прыгаю через козла, я оттолкнулась руками от матраца и, сделав кувырок вперед, скатилась с другой стороны кровати на пол. Во время падения, по инерции влепила невидимому гаду ногой, правда не знаю куда попала. А когда, схватив халат, бросилась к двери, то еще и со сей силы наступила на чью-то ногу. Не знаю, сколько продолжалась борьба, но я даже не успела крикнуть, а уже выскочила за дверь, босиком в одних штанах, нервно прижимая халат к голой груди. Длинный коридор был пустым, только в самом конце у поворота стояла женщина в униформе. Наверное, дежурная по этажу. Она что-то выговаривала кому-то невидимому мной, стоявшему за углом. Повернувшись на шум захлопнувшейся двери, она увидела, как я лихорадочно натягиваю халат, пытаясь попасть трясущимися руками в рукава. Женщина сразу же прекратила свой разговор и направилась в мою сторону.
–У вас все в порядке? Что-то произошло? Может быть, вызвать охрану?
–Я… я не знаю. Там… кто-то пытался на меня напасть. Мне страшно.
Дежурная открыла дверь в мой номер и прошла, сделав мне знак оставаться на месте. Свет внутри помещения не горел. Она щелкнула выключателями, включив освещение сразу везде. Номер был пустым. Нажав на ручку, она открыла дверь в ванную и туалет, прошла насквозь и потянула ручку двери в соседний номер. Дверь была заперта с той стороны. Осмотрев внимательно следы борьбы на кровати, дежурная повернулась ко мне:
– Пойдем, я напою тебя чаем. Посидим, поговорим. Меня зовут Клавдия Ивановна. А тебя?
– Лё-лёля. – Заикаясь, удивленно пробормотала я.
Клавдия Ивановна была рослая, широкоплечая русская женщина. Мне запомнились смеющиеся глаза и ямочки на румяных щеках, а еще тяжелая коса, собранная на затылке в скромную прическу толстыми шпильками, кое-где торчащими в стороны. Форменный костюм делал ее внушительной. С ней сразу стало совсем не страшно, с такой не каждый мужик справится. Я обулась в тапочки и безропотно отправилась пить чай.
Мы сидели в дежурном помещении за столом на железных ножках, такие обычно стоят в старых столовых. Клавдия Ивановна заварила чай в маленьком глиняном чайничке, достала из шкафчика овсяное печенье и халву. А еще два стакана в настоящих подстаканниках. Это было так здорово, что я забыла о своем страхе, разглядывая белоснежное глаженое белье, ровными рядами, лежащее на открытых полках, чайные наборы на подносах, сверкающие чистым блеском стеклянные стаканы и фужеры. И еще много всяких интересных штуковин.
–Как у Вас уютно, только кота не хватает.– С нервным смешком пробормотала я.
–Есть и кот. Он у нас знаменитый крысолов. Сейчас на охоте. Пока хоть одну мышь или крысу не поймает, не придет.
Потом мы долго пили чай, обсуждая столичные и местные новости. Я стала клевать носом от усталости. Клавдия Ивановна проводила меня в номер. Убедилась, что все тихо и спокойно. Пожелала мне спокойной ночи и ушла. Я спокойно переоделась и залезла под одеяло. И только тут заметила огромного полосатого кота, спокойно сидящего на подоконнике. Я обрадовалась ему как родному. Закрыла глаза и провалилась в крепкий сон без сновидений. Проснулась сама в восемь часов утра. Когда и куда ушел кот я не заметила. Умылась, переоделась и пошла завтракать в ресторан. К десяти пришла в офис филиала, познакомилась с главным бухгалтером и начальником аналитического управления. Мы засели втроем изучать несоответствия в отчетах. Чем дольше мы углублялись в цифры, тем больше возникало недопонимание. Наконец, начальник аналитического управления не выдержал и принес свою папку с отчетами, направленными в адрес головного предприятия. Мы стали сличать данные. Стало ясно, что разговор идет о совершенно разных результатах. Потихоньку я стала чувствовать себя законченной идиоткой. Мне казалось, что именно так обо мне и думают эти убеленные сединами строгие мужики. Но они молчали, только понимающе переглядываясь между собой. Наконец, я не выдержала:
–Почему вы смеетесь? Вы что, думаете, что я сама придумала себе занятие? Мне больше нечего делать, как только искать десять отличий в вашем вранье!
–Милейшая Ольга Львовна! Мы прекрасно понимаем, зачем вы сюда приезжаете вместе с Константином Сергеевичем. И ценим вашу изобретательность. Это же надо, так подогнать отчеты, что и впрямь требуется серьезная ревизия.– Главный бухгалтер откровенно смеялся мне в лицо.
Я вспыхнула до корней волос. Достала свой планшет и вывела на экран скан-копии присланных документов:
–Вот, полюбуйтесь на свои художества. И не надо делать из меня дебилку!
Они оба уставились на экран как голодные крокодилы. Взяв в руки бумажные отчеты, стали сверять цифры построчно.
–Ничего не понимаю! Это совершенно разные вещи! Я эти бумаги не подписывал!– возмущался главбух.
–Но это совсем не те графики и диаграммы, что я готовил! Хотя подпись под ними стоит моя!– орал аналитик.
Мы уставились друг на друга и стали ждать Константина Сергеевича.
Он появился только к вечеру. Помятый и побитый, с фингалом на правой щеке, хромающий на правую ногу. Зрелище было незабываемым. На вопрос, что произошло, он ответил, что стал жертвой хулиганов, попросивших прикурить. Говорить о работе в этот день, он совсем не мог. И мы отложили наши разборки до следующего дня.
Я вернулась в гостиницу. Переодеваясь перед сном, глядя на себя в зеркало, я обнаружила на груди отпечатки пятерни, еще совсем свежие. Мелкие синяки, полученные еще в поезде, стали желтеть, а вот вчерашние проявились в полной "красе", напоминая, что это происшествие, не плод моей фантазии. На бедре было то же самое. Я пошла искать Клавдию Ивановну. В помещении, где мы вчера пили чай, сидели две милые барышни в спецкостюмах с яркой надписью "Клининг".
–Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, где мне найти Клавдию Ивановну?
–Кого?– Девицы вытаращили на меня глаза и открыли рты.
–Клавдию Ивановну. Дежурную по этажу.
–Кого? – опять переспросили девушки.– У нас отродясь такая не работала. А как она выглядит?
– Как это не работает? Мы с ней вчера до двух часов чай пили. В этой самой комнате. Высокая, широкоплечая, крепкая женщина с толстой косой на голове. Лицо такое приятное, ямочки на щеках.
–Таких нет во всем городе. Я здесь родилась и прекрасно всех знаю. Городок у нас совсем небольшой. Тысяч пятьдесят, не больше. Все друг друга отлично знают, потому как либо родственники, либо друзья общие.
–Но как же так? Она вчера при мне кого-то отчитывала на нашем этаже. Я сама видела и слышала.
–Не морочьте голову, девушка! Вчера дежурил Олег. А он никогда по ночам не шляется по этажам. А сидит у себя в дежурке и пялится на мониторы. Здесь везде камеры понатыканы. Шагу нельзя ступить, чтобы тебя не сфотали.
–Я не сошла с ума. И прекрасно помню, что и когда было. Извините. А где мне найти вашего Олега?
Одна из девушек встала и пошла впереди меня. Я за ней спустилась на первый этаж. Там, за шкафчиком с ключами от номеров, была дверь. Куда мы и зашли. По всей стене были развешаны мониторы, где отражалось все, что происходило на этажах. За столом сидел симпатичный парень моих лет и очень внимательно наблюдал за гостиничным хозяйством.
–Олег, я к тебе привела нашу постоялицу. Она утверждает, что вчера до двух часов ночи пила чай с Клавдией Ивановной в нашей дежурке.
Парень развернулся на стуле в нашу сторону:
–Здравствуйте. Меня зовут Олег. Чем могу быть полезен?
–Здравствуйте. Я бы хотела увидеть Клавдию Ивановну.
–Сожалею, но у нас такая не работает и никогда не работала. А как она выглядит? Может быть, над Вами кто-то пошутил?
Я опять рассказала, что вчера пила чай и видела ее и кота.
–Кота? Но у нас нет кота. Вам не могло все присниться?
–Нет. На моем теле до сих пор имеются следы, которые доказывают, что это не было во сне.
–Вы только не волнуйтесь. Сейчас посмотрим записи вчерашнего дежурства. Все сразу станет ясно.
Он вставил в компьютер флешку и стал методично просматривать этаж за этажом, начиная с десяти вечера и до двух часов ночи. Вот, наконец, я увидела себя, босиком, в штанах и халате, заглядывающую в свой номер. Потом идущую по коридору. Потом, в два часа ночи, идущую обратно. Рядом со мной никого.
–Вот, видите. Вы, случайно, лунатизмом не страдаете?
–Нет. Спасибо Вам, большое. Мне все ясно. Извините. Я пойду.
Вернувшись к себе в номер, я обнаружила на подоконнике давешнего серого кота. Улыбнулась ему и спокойно легла спать.
По возвращении из командировки, я, первым делом, написала заявление на увольнение. Константин Сергеевич не стал меня отговаривать. Он старался всеми возможными способами избегать моего общества. Хотя до этого вызывал меня к себе в кабинет по три раза на дню. Две недели вынужденной отработки были для меня сущим наказанием. Практически все дамы нашего коллектива презрительно швыряли мне на стол документы, шипели в след обидные слова, а секретарь шефа, перехватив меня в дамской комнате, устроила безобразный скандал. С этого дня за мной прочно утвердилось "звание" злобной ведьмы.
К моему удивлению, придя в отдел кадров за трудовой книжкой, я неожиданно получила предложение занять должность начальника контрольно-аналитического отдела в нашем филиале. Это меня больше, чем устраивало. Территориально филиал находился гораздо ближе к моему дому, зарплата была выше вполовину, а главное, руководила филиалом женщина. Подчиняться по штатному расписанию я должна была только ей. Я возликовала, но и сильно поразилась. Оказалось, что это побеспокоился Константин Сергеевич, он же написал мне очень лестную характеристику. Это было удивительно. Такой перевод еще больше утвердил моих "доброжелательниц" в своей убежденности относительно моей сущности.
Глава 3.
Прошло больше года, как я приступила к исполнению своих новых обязанностей. В моем подчинении работали шесть девушек разного возраста, от двадцати трех до сорока лет. Все они были незамужними и очень ревниво следили друг за дружкой. Обстановка в коллективе была, откровенно говоря, нервозной. Первым делом мне пришлось распределить обязанности таким образом, чтобы у них не возникало возможности сваливать свои неудачи и оплошности на соседку. Это было нелегко. Все документы и отчеты по снабжению, производству, отгрузке, оплате и прочим не менее важным показателям, стекались на мой стол, как ручейки в озеро. Я вкалывала, чуть ли не круглосуточно. Помогать мне никто не торопился. В силу своего мягкого характера, а больше потому, что не люблю нервозной обстановки, я старалась не перегружать девчонок. Завела обязательное утреннее чаепитие. Вначале они восприняли это как мою слабость и неумение руководить коллективом, но постепенно все выровнялось. И у нас установились, если не дружеские, то вполне приятельские отношения. Я уже поняла на кого можно положиться, а кого необходимо постоянно проверять. Моя непосредственная начальница была старше меня лет на шесть. По характеру очень жесткая и волевая. Поначалу придиралась к каждой цифре, но потом стала доверять моему мнению. С ней у нас не было особенной дружбы, но и нетерпимости ко мне она не высказывала. Наверное, так и выглядят ровные производственные отношения.
Вся эта шаткая конструкция рухнула в один день. Вернувшись из очередной командировки, я просто кожей почувствовала надвигающуюся грозу. Все девчонки были при полном параде, с косметикой явно переборщили, а от запаха духов становилось не по себе. На мой вопрос, с чем связан такой маскарад, мне сухо ответили, что к нам в отдел принимают на работу молодого человека. Я нахмурилась. Будь моя воля, я бы сказала :"Ни за что!". Но просто села на свое место и стала разгребать привезенные документы.
Ближе к обеду Вероника Робертовна (моя начальница), привела к нам в отдел молодого мужчину, лет тридцати или больше. Девочки все, как одна, замерли. Наверное, во всех сказках так выглядит принц на белом коне. Высокий, примерно метр девяносто, или чуть ниже, блондин с голубыми глазами и мягкой полуулыбкой, небольшой четко очерченной бородкой и усиками, довольно широкоплечий, можно сказать спортивный, без животика, короче "мечта" всех незамужних девушек от шестнадцати и до … бесконечности. Помню, именно тогда ко мне впервые пришло понимание, почему тетя Элла сторонилась мужчин. Я сидела, смотрела на него и думала про себя: "Ну, вот, только-только стали спокойно работать. А что будет теперь?" Он улыбнулся всем и каждой. Как это у него получается? Девчонки приоткрыли рты, вытаращив глаза.
–Знакомьтесь, ваш новый сотрудник, Максим Петрович Прошин. Он будет работать заместителем Ольги Львовны.– Сухо представила молодого человека Вероника Робертовна.– Ольга Львовна, зайдите ко мне попозже.
Как только дверь за ней закрылась, девчонки бросились разгружать стол для нового сотрудника. Я им не мешала.
–Пока вам готовят рабочее место, прошу вас присесть.– Я указала ему на стул у приставного столика.– Расскажите о себе. Я должна знать, с кем мне предстоит работать.
Он оценивающе оглядел меня, видимо остался доволен моей внешностью, потому что расплылся в улыбке, и с готовностью стал расписывать свои "трудовые подвиги". В процессе беседы выяснилось, что он имеет весьма поверхностные знания в области не только производства, но и применения наших изделий. Бухгалтерский учет тоже не был сильной стороной моего зама. Оставалось надеяться, что он обучаем и быстро войдет в колею. О чем я ему и сообщила. Он не обиделся, а только выразил надежду, что я сама подтяну его по всем вопросам. А он, "очень любит работать! Буквально трудоголик!", постарается влиться в наш дружный коллектив.
Максик, как его любовно стали называть девочки, начал с того, что каждое утро стал приносить к чаю всевозможные лакомства: то тортики, то пирожные, то коробку конфет. Через месяц он стал любимцем в отделе. Насчет его деловых качеств я очень быстро перестала заблуждаться. Единственное, что у него очень хорошо получалось, так это заставлять окружающих делать его работу, а еще ненароком заглядывать к Веронике Робертовне, чтобы сделать ей пару комплиментов. Впрочем, он никого не забывал. Плотоядно заглядывая каждой встречной девушке в глаза, он успевал всех приобнять, шепнуть на ушко пару ласковых слов и томно вздохнуть. Среди моих девчонок опять стала "бродить черная кошка". Пошли доносы и "подставы", мы вернулись на два года назад, только в еще худшем состоянии. Меня они люто ненавидели и одновременно боялись, как огня. Было неприятно разговаривать, давать задание, а потом проверять его исполнение у человека на десять лет старше себя. И ощущать при этом, как тебя ненавидят и боятся. Я не параноик, просто очень остро чувствую состояние собеседника. Подтверждение своей уверенности я получила не так давно. Однажды мне надо было подготовиться к очередной командировке, и я пришла на работу ни свет, ни заря, пока никого в кабинете не было. Мой стол стоит в глубине кабинета, полускрытый шкафом, как бы отделяясь от остальных рабочих мест. От двери меня не видно, если я сижу за столом. По этой причине они меня не сразу заметили. Две злейших подруги, говорящих за глаза друг о друге всякие гадости, теперь же наперебой просвещали Максика.
–Ты не знаешь! Она потомственная ведьма. Девочки из головного офиса рассказывали про нее такое! Волосы дыбом встают! Ты с ней будь поосторожнее. Разозлишь и все – тебе конец! Ты не знаешь, что она сделала со своим шефом!
–А вы откуда знаете?– заинтересованно спросил Максим.– Мне кажется, что она обыкновенная старая дева. Просто терпеть не может мужиков. Было бы желание, я бы ее раскрутил.
Не знаю, сколько бы они продолжали так развлекать себя и меня, но мне это откровенно надоело:
–Пока я не превратила вас в зеленых жаб, угомонитесь. Лучше подберите мне отчеты по шестому цеху. Всю незавершенку и неликвиды.
Смотреть на них было смешно. Целый день обе сидели притихшие и очень трудолюбивые. Мне же элементарно было некогда забивать себе голову этой ерундой. Я ведь знала, или догадывалась, что хвост сплетен рано или поздно дойдет и сюда. Обидно, конечно, что с чьей-то легкой руки меня окрестили ведьмой, но доказывать обратное я не собиралась. Да и не особенно это мне мешало. Не дождавшись мести с моей стороны, девчонки вернулись к своему обычному состоянию, т.е. стали подгрызать друг дружку и окружающих с удвоенной силой.
Потом был новогодний корпоратив. Отсидев положенное время в вип-зале за роскошным столом, в окружении приглашенных гостей, наслушавшись комплиментов и отвергнув недвусмысленные предложения, я потихоньку направилась в сторону гардероба. Здесь меня перехватил Максим. Он был слегка навеселе, наговорил мне кучу восторженных слов. Ради новогоднего корпоратива я надела длинное платье, расшитое там и сям пайетками и бисером. Мне оно казалось слегка аляповатым, но окружающим нравилось, и я успокоилась. Максик уговорил меня посидеть с коллективом. Я подумала: "А почему бы и нет?" и пошла к нашему столу. Увидев меня, девчонки как-то сразу поскучнели. Но вино и танцы сделали свое дело. Я тоже танцевала со всеми и веселилась, хотя в душе чувствовала дискомфорт. Мы стали расходиться далеко за полночь. В кафе остались только самые стойкие. Максим ринулся проводить меня домой. Я отнекивалась, но он настоял. Мы пошли пешком. Отчасти потому, что хотелось подышать морозным воздухом, но, в большей степени потому, что идти предстояло около часа. Не очень далеко. Всю дорогу мы болтали о том о сем. Тогда он показался мне вполне симпатичным, остроумным и веселым. Возле моего дома он наклонился и поцеловал меня в губы. Я не стала вырываться. Но когда, через полчаса поцелуев, он стал напрашиваться на кофе, я сказала, что у меня гостит подруга с маленькими детьми. Сама не знаю, почему я так сказала. Он очень огорчился. Я тоже вздохнула, но передумывать не стала.
После новогодних каникул между нами установились доверительные отношения. Он часто долго и задумчиво смотрел в мою сторону. Девчонки психовали. Максим стал серьезнее. Теперь он даже выполнял какую-то работу. Сам относил свои отчеты Веронике Робертовне. После работы мы ходили в кино или кафе. В выходные гуляли по музеям и паркам. На его вопрос, "когда уедет моя подруга?", я отвечала, что еще не скоро, мол, ребенок проходит курс лечения. Не знаю почему, но я страшилась более тесных отношений. Моя неопытность в этом вопросе беспокоила меня больше, чем разговоры о личной жизни за моей спиной.
Весной мы с ним должны были поехать на завод. Я решила сделать из Максима настоящего специалиста по аудиту предприятия. Он отправился к технологам, чтобы взять кое-какие документы. А я пошла к Веронике Робертовне за подписанными планами выпуска продукции на следующий квартал.
Секретарша отсутствовала на своем рабочем месте и я, не задумываясь, толкнула дверь кабинета. То, что я услышала, заставило меня застыть на месте. Из-за шкафа доносились стоны и легкие вскрикивания. Потом томный голос моей начальницы в изнеможении прошептал:
–Так чего же ты хочешь?
–Сделай меня начальником отдела. И я буду приходить к тебе на "совещание" каждое утро или днем, когда ты захочешь.
–Ты что? А как же Ольга Львовна?
–Да никак. Пусть будет замом, мне все равно. Она любит работать, вот пусть и работает. Я ее всегда буду держать в командировках. Ей полезно.
–Нет, я не могу. Я ее боюсь. Знаешь, что она с Константином Сергеевичем сделала? Он теперь ни на одну женщину не смотрит. А высох, как камыш по осени.
–Слушай, она у меня в кармане. Знаешь, как она млеет, когда я ее целую?
–Ты меня дразнишь! Не смей! Пока ты со мной, не смей путаться с другими женщинами! Понял?
– И не собираюсь. Ты у меня все силы забираешь. Ненасытная!
Снова послышались ахи и охи. Я вышла из кабинета. На душе разрастался лед. В голове бушевало пламя. Чтобы не натворить чего-нибудь, я пошла в парк и гуляла там часа два.
Вернувшись к себе, села за стол и, не глядя ни на кого, написала заявление на отпуск по семейным обстоятельствам, сроком на сорок пять суток. Пожалуй, за меньшее время я в себя не приду. Пусть теперь сами разбираются, а я подумаю, что же мне делать дальше.
Дома я позвонила своей единственной подруге. Мы расстались тринадцать лет тому назад. Она вышла замуж за моего друга детства и уехала с ним на край света, в глухой сибирский городишко, куда только поездом ехать почти пять суток. Какой был трудный год. Тогда я потеряла всех. Умерла тетя Элла, Саня уехал с Люськой. Мне было некому поплакаться "в жилетку", совсем некому. Я иногда, правда очень редко, звоню и пишу своим друзьям. Узнаю, как у них дела, радуюсь за них. У них трое детей: две дочери и сын. Самую маленькую они назвали в честь меня – Олей. Я им тогда от радости кучу денег отправила, чтобы у моей тезки было все, что душа пожелает. Люська плакала по телефону. А сегодня плакала я. От обиды и боли за себя. Я буквально напросилась к ним в гости, нисколько не задаваясь вопросом, а есть ли у них место в доме, где бы я могла немного пожить. Люся как-то обреченно сказала:
–Приезжай, конечно. Только у нас холодно, да и Олька постоянно болеет. И очень шумно. Не отдохнешь.
–Это ничего, Люся. Просто мне очень нужно куда-то уехать! Мне так больно!
Я пошла по магазинам. Смела все подарки, какие мне только пришли в голову. Набралось две огромных неподъемных сумки, да еще мой дорожный чемодан с вещичками. Разъезжая по командировкам, я научилась обходиться минимумом вещей.
Потом встала перед зеркалом пытаясь понять, что со мной не так. Долго так стояла, но, ни к какому ответу так и не пришла. "Уеду в Сибирь. Может быть, там бродит мое заблудившееся счастье? Вряд ли. Но хоть на других людей посмотрю. Обниму Люську, Саню, маленькую Ольку…"
Глава 4.
Две лишних сотни убедили водителя такси оказать мне услуги грузчика и дотащить две неподъемных сумки до вагона. Проводница в испуге вытаращила на меня глаза:
–Я уже лет пятнадцать не видела живьем челноков. Девушка, ваши сумки не влезут в купе. Что у вас там?
–Здравствуйте. Как вас зовут? Меня Оля.
– Здравствуйте.– покивала головой приятная женщина.– Меня зовут Тося. Так что у вас там?
–Не бойтесь, Тося. Это подарки моему другу детства и его семье. Я не видела их уже тринадцать лет, вот и перестаралась. А когда все упаковала, сама испугалась. Но что же теперь делать? Помогите мне, пожалуйста.
–Да-а, это вопрос. Знаете что? Давайте попробуем затащить их в хозблок возле моей каморки. Это и к выходу ближе, и можно будет поставить одну на другую. Там нет ничего стеклянного?
–Нет. Там инструменты всякие, игрушки, вещички для детей, конструкторы, постельное белье, полотенца, шампунь. Короче все симпатичное, что мне встретилось в ЦУМе.
–Удивляюсь, как ты весь магазин в сумки не уместила. денег не хватило?
–Нет. Денег хватило. Времени не хватило.
Мы с ней стали ходить вокруг моих сумок, озадаченно решая, как их поднять и протащить в узкую дверь купейного вагона.
–Тебе ехать-то далеко?
–Да. До самого конца.
–Что ж они из столицы в такую глухомань забрались?
–По распределению. Как молодые специалисты. Да так там и остались.
–Чудеса! Знаешь, придется все частями заносить, а потом частями выносить. Благо, что ты едешь до конечной станции. А как ты это все до вокзала дотащила?
–Водитель крепкий попался. Я ему заплатила. Он, хоть и матерился, но все же дотащил сумки до вагона.
–Понятно-о. Что? Давай распаковывать, что ли?
Я с сомнением посмотрела на обмотанные пищевой пленкой и перетянутые скотчем сумки. Когда я их дома оборачивала, взмокла вся. Но тогда я была глубоко оскорблена и расстроена. Наверное, в том состоянии я бы и шкаф с вещами в сумку засунула и не заметила. А сейчас обида ушла в глубину души, и я стала реально смотреть на вещи.
–Девушки! Помощь нужна?– на нас с улыбкой смотрел молодой мужчина моих лет или чуть старше. Куртка с меховым воротником, брюки военного образца с множеством карманов у коленок, заправлены в высокие берцы. На плече огромный рюкзак.
– Да. Очень. Мы пытаемся втащить эти сумки в вагон.– я с надеждой посмотрела ему в глаза.
–Не вопрос. Куда нести? – он повернулся к Тосе.
Мы хором облегченно вздохнули. Он рассмеялся. Легко и беззаботно. Потом подошел к сумкам. Приподнял одну, другую, хмыкнул и с трудом подняв, понес к ступеням вагонной лестницы. Мы замерли. Только тут до меня дошло, насколько безумна моя идея, купить все, что только можно. Я рванула было помогать. Но мужчина справился, причем довольно легко. В вагоне Тося открыла закуток у входа, и он сгрузил у окна мои сумки, одну на другую.
