Осенняя песня

– Составь список из трех любимых книг. От самой трогательной до любимой.

В задумчивости притормозила ребристой подошвой на ботинках. Глоток какао помог согреться и расслабиться.

– «Властелин колец», – начала я, – ее читал мне отец перед сном по часу. Каждый день я ждала его с работы, чтобы услышать продолжение. Правда, дочитывать пришлось самой. Папы не стало. Следующая, наверное, «Мастер и Маргарита». Мысль о том, что зло не дьявол, а люди, не дает мне покоя до сих пор. А третья – это «Алиса в Стране Чудес». Ее я читаю над маминой могилой.

Зефир кивнул. Улыбка исчезла с его лица.

– Спасибо. За откровение. Иногда полезно выговориться.

Он поднялся, поправил шапку и махнул мне рукой.

– Еще увидимся, Вафля.

– Когда? – я вытащила телефон. – Скажи, как тебя найти в соцсетях, спишемся.

– Меня нет в соцсетях, – смутился Зефир. Пока я растерянно переводила взгляд с экрана на Зефира, как тот вытащил ежедневник в зеленом кожаном переплете и черную гелиевую ручку. Написал несколько слов и оторвал кусочек бумаги.

– Вот. Написал время и место. Как насчет субботы?

– Идет, – я спрятала листочек в кармане куртки, – тогда до встречи.

– Буду ждать, – он поправил рюкзак на спине и ушел, оставив меня наедине с мыслями.

Суббота, 15:03

Утки жадно хватали куски хлеба. Одна из них попыталась украсть самый большой, но получила гневный подзатыльник от селезня. Выронив, уточка обиженно загоготала и уплыла к другой стайке.

– Интересные создания, – Зефир протянул мне гербарий из разных листьев и сухих цветов, – чем-то напоминают людей.

– Спасибо, – я вдохнула осенний аромат, – чем займемся?

– Узнаем друг друга поближе? – предложил он и выставил локоть. Я кивнула и взяла его под руку.

Все лавочки в парке были заняты усталыми родительницами с колясками или романтичными парочками. Зефир провожал случайных гостей снисходительным взглядом, в котором я смогла разглядеть сочувствие.

– Тебе их жалко? – спросила я.

– Немного, – признался Зефир, – у каждого человека есть потенциал, который он не реализовывает. Если поначалу у людей нет средств, то потом времени. Дети, работа, кредиты… Они загоняют себя в рамки.

– Они счастливы.

– Нет. Это иллюзия счастья. Готов поспорить, что любая из родительниц готова променять эти минуты в парке, на минуты спокойного сна.

– Они любят своих детей.

– Конечно. И это правильно по меркам общества. Ведь если одна из них заявит, что не любит свое дитя, то наткнется на жесткую оппозицию в виде таких же родительниц.

– Так если все это иллюзия счастья, то в чем же оно?

– В самореализации. В совершенствовании. Когда человек растет духовно, реализует собственный потенциал, а не сидит целыми днями на скучной работе.

– А если у них нет выбора?

– Выбор есть всегда. Кто заставляет их загонять себя в угол?

– Самореализация самореализацией, а кушать хочется всегда.

– Ты мыслишь слишком приземленно. Просто представь: ты уволилась с нелюбимой работы. Чем бы ты занялась?

– Не знаю, – быстро ответила я, – я не думала об этом.

– А ты подумай, – Зефир улыбнулся и протянул мне барбариску.

Я вздохнула. Давно уже мне не задавали такие вопросы. А если честнее – никогда. Мама всегда была занята работой, чтобы прокормить дочь, бабушки-дедушки жили далеко, а друзьям интересней зависать на заброшенных стройках или возле телевизора.

– Наверное… не знаю, ты посчитаешь меня глупой.

– Это мне решать, а не тебе. Рассказывай.

– Раньше я увлекалась фотографией. В четыре года папа доверил мне фотоаппарат, хотя мама была против, мол, ребенок совсем, разобью. Но папа ее не слушал. Он даже купил мне альбом, куда вставлялись распечатанные карточки с пленки. Ну, думаю, ты понимаешь.

– Понимаю. У тебя получалось?

– Папе нравилось. Говорил, что красиво. Но разве не все родители так говорят своим детям?