Измена. Маятник прошлого
Лицо у мужа закаменело, и он повернул голову к девице.
– А ты… – прорычал, не сдерживая ярости Денис и, посмотрев на меня, спросил, взмахнув рукой в сторону Анастасии:
– Знаешь, как мы познакомились с ней? Помнишь Тимура Тагиева? Это он мне показал ее на конференции в Казани. Смотри, говорит, какая куколка. Чем-то на твою жену похожа. Я и зацепился. Выманил дуру на деньги и на свою должность. И на свой… Свою морду.
– Я не шлюха! – взвизгнула Настенька, теряя флер очарования и, как крыса, щеря зубки. Её нос заострился, и пальцы, вцепившиеся в подол платья, стали похожи на лапки.
– А кто? Я навёл справки и знаю о тебе всё, – зло ухмыльнулся Денис. – Я не позволю эскортнице заниматься воспитанием моего сына по-любому! Тебе не место рядом с ним. Не хотела по-хорошему решить вопрос, как я тебе предложил? Мечтала срубить кусок пожирнее, чем своя отдельная от родителей и сестёр однокомнатная квартира, так пеняй на себя! Не получишь ничего. Я всё равно не дам тебе и прикоснуться к мальчику! Как думаешь, кому суд в результате поручит опеку и проживание ребёнка? Мне или безработной девке с приводами в полицию и обвешанную административными штрафами?
Денис, подавшись вперёд, практически нависал над Настенькой, и страх отразился в глазах сидящей в кресле девицы. Она непроизвольно вжалась поглубже, пытаясь увеличить расстояние между ними.
– Женись на ней, и дело с концом. Я же вижу, чувства между вами аж искрят. – хрипло выдавила я из себя, нарушив повисшее молчание.
Муж откинулся на спинку дивана и с силой сжал переносицу двумя пальцами. Выдохнул и, повернувшись ко мне всем телом, сказал:
– Слава! Ты моя жена, и другой не будет! Я не разбрасываюсь словами!
Помолчал и, ухмыльнувшись, продолжил:
– А искрят моя ненависть и презрение.
– Я заметила, каким твёрдым бывает твоё презрение! – звонко почти крикнула Анастасия.
Муж медленно повернул к ней голову и, прищурившись, посмотрел снизу вверх. И ухмыльнулся. Очень цинично и по-мужски, разбивая мне сердце.
Настенька не выдержала и продолжила со слезой в голосе:
– То есть, чтобы сделать ребёнка, я хороша, а жениться…
Но Денис перебил её:
– Ты здорова. Молода. Фертильна. Без патологий. У твоей мамы четверо детей. У маминой сестры – трое. Ты под моим контролем бросила курить. Никакого алкоголя в течение всего времени знакомства. Никаких таблеток. У тебя железобетонная психика. Вроде никого в родне с отклонениями нет, не считая приобретенного алкоголизма отца. Почему нет? Ты мне физически подходишь для рождения ребёнка.
Помолчал, криво и презрительно дёрнул губой, продолжая:
– Но ты безнравственная и беспринципная тварь. Расчеловеченная. Ты не умеешь любить. И не умеешь быть благодарной. Тебе сколько ни дай, всё мало. Тебя близко нельзя подпускать к детям. К моим.
Настенька ощерилась, все больше становясь похожей на крысу, и зашипела:
– Мы договорились! Ты обещал мне квартиру и защиту! Я не отдам тебе сына!
А Денис только захохотал на это:
– И как ты сдержала свои обещания?
А перестав смеяться, буквально выплюнул презрительно:
– Помнишь, я в самом начале говорил тебе, что женат, а ты ответила, что это не проблема для тебя? Ещё тогда я поймал тебя на крючок. Ты надеялась выскочить замуж, и тебе было плевать и на меня, и на мою жену тем более. Ты же больше достойна сладкой жизни, верно? Поэтому и решилась, наконец-то, на ребёнка!
– Это чудовищно. – пробормотала я тихо, обнимая себя руками.
Мерзкое, нечистоплотное, склизкое чувство душило меня. Железистый вкус крови во рту смешался с желчью, и горечью сковал мне язык.
– Слава, это нормально. Поверь мне, если отцом ребенка был бы не я, а её дружок-наркоман, то наша красотка, не задумываясь, отказалась бы от сына в роддоме. Ни секунды не сомневаюсь. Это рядом со мной она решила сыграть по-крупному и торгануть собой уже ва-банк. – услышал меня и моментально ответил Денис, даже не понимая что я имела в виду совсем иное.
– Ты спал с ней! Ты год мне врёшь, Денис! Врёшь! И спишь с другой! Изменяешь, Денис! – проговорила, с трудом выталкивая слова.
– Разве это измены, когда я и в сердце, и в мозгу держу только тебя, Слав? – тихо проговорил Денис, склонив голову.
Затем встряхнулся и спросил:
– А как иначе делать детей, Слав? Как мне её было загнать на ЭКО, если у неё сейчас уже на счету есть аборт? Она рожать-то захотела только потому, что я отреагировал на ребёнка, показал ей свою готовность и слабость.
– Я мать твоего сына! Ты чудовище, монстр! – взвизгнула Настенька, пробормотав что-то нечленораздельное, но Денис осадил её:
– А ну, цыц! Ты думала, что я пушистый зайчик? Поднимайся, идиотка!
Мякнуло сообщение и муж, вставая, повернулся ко мне, уговаривая:
– Я посажу её в такси, а ты дождись меня, пожалуйста. Прошу. Ты ведь у меня умница. Вот успокойся и подумай, что можно предпринять и как будем выползать из ситуации. Только не делай резких движений, Слав!
.
Шестая глава
Хлопнула входная дверь, отсекая от меня мяукающий голосочек, липкой патокой вязнущий в ушах. Денис почти выволок Анастасию из нашей квартиры, несмотря на её возмущение и желание продолжать разговор.
Мой муж ушёл со своей любовницей из моего дома, чтобы посадить её, беременную, на такси.
Ну бред же! Сумасшедший дом. Страшный сон.
Невозможная реальность моей жизни.
В груди ныло ожогом. Невозможно. Ни вздохнуть нормально, ни выдохнуть. В голове набатом стучала кровь.
Оглянулась вокруг, будто впервые замечая комнату.
То есть, когда мы выбирали в прошлом году вместе с Денисом вот этот диван, дурачась и смеясь в магазине, пробуя мебель на удобство своими попами, когда целовались после… В то же время Денис старательно делал ребёнка девочке Настеньке?
Бред.
Я помню его поездку в Казань. Буквально одним днём. Денис любит спать дома и по возможности всегда возвращается из командировок пораньше. А я жду его. Это традиция.
Жду, и мы встречаемся так, будто не виделись несколько лет. Страстно и нежно. Всегда вместе.
И в этот момент он составил свой гениальный план?
Я не понимаю.
Всё моё существо, моя суть, моё сердце сейчас в смятении и растерянности. Больше всего на свете мне мечтается в эту минуту закрыть глаза и проснуться.
Ведь такого просто не может быть!
Он хочет, чтобы я придумала, как нам жить дальше?
Ха!
Для этого требуется для начала хотя бы осознать, где мы очутились, и как мы сюда попали!
Закрыла глаза и, зажмурившись, из последних сил сжала пальцами своё лицо.
Как заставить себя дышать? Как жить-то теперь?
Попыталась подняться, но тело не слушалось меня. Руки не то, что дрожали, они ходили ходуном.
Нужно как-то собраться. Собраться, чтобы жить дальше!
Подтянула к себе колени и, сжавшись в комок, зацепила зубами каким-то неведомым образом оказавшийся в моих руках платок.
Я опять одна! Как тогда…
Мне вспомнилось, как я очнулась в больнице. А усталая женщина в не совсем чистой медицинской форме, глядя на меня осуждающим глазами, сказала с упрёком:
– Не сохранила ты ребёночка, глупая!
До сих пор в моей голове звучит её надтреснутый голос. Он мучит меня в кошмарах много лет. Я вижу во сне перед собой те глаза. Как мне простить себя за это?
Если бы я тогда была осторожнее, была умнее…
Вот и догнала меня моя старая боль. Догнала и не отпускает. Тянет. Рвёт на части.
Вот и дождалась я упрёков мужа, что не смогла сохранить, сберечь, не смогла родить нашу деточку…
– Ярослава! – раздался встревоженный голос над головой, и я вздрогнула, возвращаясь в реальность.
Открыла глаза, радуясь, что стих противный тихий вой в ушах, вытерла платком лицо и подняла взгляд на мужа.
Денис сидел передо мной на коленях и с ужасом смотрел на платок в моих руках. С кровавым пятном от прокушенной щеки. И я быстрее спрятала тряпку в кулаке.
– Слав, прости меня! – муж попытался меня обнять, но я замотала отрицательно головой и прохрипела:
– Отойди! Не прикасайся ко мне!
Он застыл на половине движения и со вздохом встал с пола. Растёр лицо ладонями. Затем, зацепив моё кресло за подлокотники, подвинул его к дивану и устроился напротив меня так, что я оказалась в клетке его рук.
Он не прикасался ко мне. Но и не выпускал от себя. Смотрел на меня пристально, считывая эмоции.
– Что ты наделал, Денис! Кем ты стал? – я невольно всхлипнула сухим горлом и сжала губы.
Какой смысл выяснять сейчас, что он наделал и как он это мог? Как мог, так и смог!
– Слав, ты плачешь ночами. А иногда и воешь. Не так, как сейчас, но тоже страшно. Ты знаешь об этом? – тихо спросил меня Денис и посмотрел мне в глаза.
Это я выла сейчас? Опустила взгляд на свои скрюченный руки и сжала сильнее губы.
Невыносимо больно!
Я сойду с ума от этого!
– Ты перестала смеяться, Слав! Ходишь иногда словно робот по квартире часами без цели. Похудела. Тебе наплевать, как ты выглядишь, – вновь заговорил Денис, сжимая сильнее ладонями кресло, – ты изводишь себя. А я ничего не могу с этим поделать!
– Посмотри на меня, Слав! – продолжил муж, – что мне делать, чтобы вернуть тебя, как вытащить из депрессии? К врачу ты категорически не хочешь, разговаривать со мной о своей боли не желаешь.
Он помолчал, переводя дыхание.
Было слышно сквозь шум работающего кондиционера, как чуть скрипнул под рукой у Дениса несчастный подлокотник.
– С тех пор, как Машка забрала от нас своего сына, ты постепенно становишься похожа на тень, моя Славочка, девочка моя. Ты ведь оживаешь, только когда начинаешь говорить со мной об усыновлении.
– Я стала страшной и худой? Неухоженной? Поэтому ты нашёл себе более молодую и весёлую. Она всё время смеётся. С ней весело и легко! Она свежа и прекрасна. – просипела, сама понимая, что говорю не то.
Какая разница кем я стала? Это не я залезла в чужую койку! Не я впустила в нашу семью третьего и не я втихаря бегала заниматься развратом. Это был его выбор! Его решение!
– Не пори чушь, Слав! Она мерзкая и склизкая прилипала, жалкий и страшный человек, – фыркнул Денис и, подавшись вперёд, произнёс очень близко от меня, задевая моё лицо своим дыханием, – я люблю тебя! Я просил Машку вернуть в Россию Алексашку хоть на полгода. Думал, ты встряхнёшься, и тебе полегчает.
– Какой ты чурбан, Громов! Разве можно срывать ребёнка из школы, из только-только формирующейся среды ради своих хотелок? Он же не котёнок! – тут же отреагировала я, возмущаясь.
– Про котёнка я тоже думал… – отодвинулся муж, откинулся на спинку дивана и растрепал одной рукой свои волосы.
Я проследила, как укладываются обратно его упругие и упрямые пряди, и произнесла:
– И завёл себе Настеньку… Милого домашнего питомца… В кедиках и в платьице. Мерзкая, но в койке с закрытыми глазами не разберёшь. Да и моральные качества в этом деле неважны!
– Не ревнуй, Слав! Она того не стоит, поверь, – усмехнулся муж.
Он помолчал и продолжил, чуть прищурившись:
– А ты тоже живёшь тайной от меня жизнью. И ни слова мне о ней не рассказываешь. Будто я враг тебе, а не муж…
Седьмая глава
– Нашел, в чём меня упрекнуть? Молодец. – прошипела я в лицо мужа, подбираясь.
Притихшая злость, прибитая немного болью воспоминаний, вспыхнула вновь, смывая своею яростью всю мою скованность и апатию.
Глаза Дениса блеснули, и он, ухмыльнувшись, с упрёком заговорил:
– Ты ездишь по детским домам. Одна, Слав! Ты интересуешься усыновлением, встречаешься с людьми, консультируешься у специалистов, и всё это одна!
Под конец речи его голос окреп и звучал уверенно обвинительно.
Я сжала зубы и посчитала про себя до десяти и обратно. Мы не на базаре и не в лесу. Я не собираюсь устраивать разборки с криками.
– Мне хватило одного посещения. Это очень сложно. Нет, они живут вполне нормально. Одеты, сыты. Но я не смогла даже поговорить с заведующей, – спокойно заговорила со всей возможной искренностью, вспоминая глаза директрисы и продолжая, – там вся система, начиная с анкет… Мне очень сложно в это вникать морально. До дрожи и ледяных ног. Поэтому и не привлекала тебя. Пожалела. Прежде мне само́й нужно было свыкнуться с мыслью об усыновлении. С ужасной системой выбора. Нужно было преодолеть свою боль.
Я промолчала и продолжила со спокойной яростью:
– А мне нечего скрывать, в общем-то. Не ожидала от тебя упрёков. И тем более, в ситуации, когда ещё не выветрился запах твоей любовницы из комнаты.
Денис подался ко мне, вновь цепляясь одной рукой за ручку кресла, а я откинулась назад. Манипулятор доморощенный!
Хотя стоит признать, его слова меня сильно взбодрили, и злость придала сил. Муж определённо добился от меня нужной ему реакции и вывел на разговор. Вытащил из скорлупы отчаяния. Одиночества.
– Я не упрекаю, Слав. Я пытаюсь тебе объяснить, что я, как мужчина, просто решил нашу проблему, – проникновенно проговорил Денис, не отводя от меня взгляда.
– Залез под подол к молоденькой дурочке, похожей на жену, – закатила глаза и фыркнула ему в ответ.
Денис скривился:
– Когда она забеременела, наконец-то, я больше не прикасался к ней. Клянусь!
Ой, вот только подробностей их интимной жизни мне не хватало!
– А галстук три дня назад? – автоматически вылетело у меня.
– Слав. Я снимаю ей квартиру. Обеспечиваю доставку еды. Я оплачивал все счета. Но я не даю ей денег на руки. У нас был договор. Она рожает, и мы расстаёмся, довольные друг другом. Ей квартира, мне ребёнок. Мы договорились, и она затихла. А потом додумалась писать мне всякую хрень в телефон, – монотонно начал рассказывать Денис.
А когда я попыталась выгрузиться из кресла, чтобы прервать эти невыносимые подробности измены, муж вновь положил обе руки на несчастные подлокотники и, сжимая кулаки, продолжил, чуть повышая голос:
– Я урезал содержание. Перестал оплачивать покупки. Но её понесло. Показалось мало и захотела большего. Стала агрессивной. После демарша с фотографиями я приехал и объяснил дурочке, что ещё одна выходка, и квартиры ей не видать как своих локтей.
Тем более, что рисковать здоровьем ребёнка я не намерен и, значит, за ней нужен присмотр и уход. Пригрозил, что поселю её с нянькой.
А три дня назад она позвонила и закатила мне истерику. Я прилетел в квартиру… Ну, и там погорячился немного. Выбешивает, гадина! И галстук мешал мне. Даже не помню, как сорвал его к чертям!
Я смотрела, как бьётся жилка не его шее и, как напряглись вены на висках, потемнели глаза, и моя ярость нефтяным озером растекалась по моей памяти, пачкая воспоминания ядовитой грязью.
Если для него так легко было лечь в койку с левой девкой, где гарантия, что муж не делал так раньше? Ведь наши отношения держались прежде всего на доверии друг к другу!
– Вчера договорился положить её в клинику. На сохранение беременности, – тем временем рассказывал дальше Денис, – Но не успел. Эта дрянь решила выйти на тебя, рассчитывая вбить клин между нами.
– И вот эту свою тайную жизнь ты сравниваешь с моими робкими попытками присмотреться к детским домам? Да ты… – перебила я его, с выдохом отталкиваясь ногами от дивана и продолжая, – у меня просто нет слов.
Кресло от моего удара дёрнулось и стало заваливаться назад, на спинку, втягивая меня за собой.
Денис удержал мебель за подлокотники и аккуратно отодвинул от себя, давая мне возможность встать, и при этом спросил в сердцах:
– Да что не так-то? Если бы не случайность, ты бы и не узнала об этой девке!
Я вскочила и неловко заковыляла в сторону. От долгого сидения ноги свело, и теперь противно кололи иголками и болели мышцы.
– Как? Ты бы скрывал от меня, что это твой сын? Как Машка, твоя сестра, беспардонно и не спрашивая, просто подкинул бы мне на руки младенца? Не интересуясь ни моим мнением, ни желанием? – зашипела невольно, переступив с одной ноги на другую, и продолжила зло. – Но мне теперь далеко не восемнадцать! Такой номер не пройдёт без объяснений.
Я как-то особо неудачно наступила, и ногу аж прострелило.
– Всё, Громов. – вскрикнула, отмахиваясь от протянутой руки помощи, – уйди! Дай мне пережить сегодняшний день.
– Я в лепёшку готов разбиться ради тебя, а ты нос воротишь! Недостаточно для тебя? Мало? – повысил на меня голос муж.
Я аж про боль в ногах забыла и, развернувшись к нему, сказала, глядя в глаза:
– Слишком много! Не ори, страдалец. На шалаву свою кричи. Привык с ней распускаться и не следить за собой, тешить свои низменные порывы?
– Слав, ну, пойми!
– Что ты ради меня страдал и почти девять месяцев имел любовницу? Думая обо мне, спал с ней? Страдая, обеспечивал? Измучился весь, бедный, от моральных терзаний! Стёрся до основания! Сам себя послушай! – меня несло, и теперь уже я нависла над ним и шипела, не сдерживая чувств, – а самое мерзкое, что при этом ты не прекращал жить со мной во всех смыслах! Ты хоть представляешь, как я теперь себя чувствую? О депрессии моей ты задумался? Доктор, блин. Кардинально решил излечить – обухом по голове! Видеть тебя не могу! Тошнит! – Выкрикнула последнее слово, практически взвизгнув, и, резко развернувшись, поспешила в ванную. Мне нужно всё с себя смыть! Немедленно!
Восьмая глава
Горячие струи упруго падали мне на плечи, а я всё стояла с закрытыми глазами, стараясь пережить, перетерпеть острый, жгучий приступ ярости и боли.
Боли от откровенного и циничного предательства. Предательства человека, который врос в меня за десять лет брака. Впаялся в моё тело, в привычки, в образ мыслей. Был как часть меня.
И вдруг оказалось, что это только я жила в семье и его интересами. Интересы же Дениса далеко не всегда означают, как выяснилось, и мои чаяния.
Мне нужно время, чтобы прийти в себя и спокойно обдумать, как мне, именно мне быть дальше. А что будет с моей семьёй уже вторично.
Потому что муж мне врёт. Вернее, так… Умело смешивая правду и откровенный вымысел, он осознанно вводит меня в заблуждение. И понимать это оказалось больно.
Я очень рано вышла замуж. Буквально со школьной скамьи.
Мы познакомились с Денисом в день моего выпускного.
В тот год лето задержалось, и в конце мая было ещё около нуля. Не жарко, но зато и мошка с гнусом ещё не ожила.
Я в первом своём «взрослом» платье казалась сама себе невероятной красоткой. И когда в кафе, где мы праздновали, ко мне подошёл высокий красавец, я совершенно не удивилась, что именно меня он решил пригласить на танец. А кого же ещё? И то, что провожать до дома он вызвался, я тоже совершенно не удивилась. В тот вечер я чувствовала себя не то, что принцессой, нет! Я – королева! И внимание ко мне такого красавца, как Денис, естественно.
К тому же парень оказался отличным собеседником. Он умел слушать и умел быть внимательным. Денис прекрасно рассказывал и замечательно шутил.
Мне льстило его внимание.
Как же давно это было!
В нашем городе один, но крупный университет. Значимый на всю Западную Сибирь. И неизбежно я поступила именно в него, и с сентября мы с Денисом не только встречались по выходным, но и в университете тоже находили друг друга. Практически каждый день он провожал меня домой. Ничего удивительного, что в ноябре, в его начале, мы поженились.
Уже лежал давно устойчивый снег, и я в белом пышном платье и белой шубке чувствовала себя Снегурочкой. А Денис для меня тот день сделал настоящей сказкой. Которая согревает меня даже сейчас.
Я любила его, кажется, всю мою жизнь.
Я могу по звуку его шагов понять и настроение, и физическое состояние мужа. Чувствую, когда ему плохо на расстоянии. Когда он болеет, то и мне тоже бывает нехорошо. Я по запаху могу определить его из миллиона других людей.
Не представляю, как я буду жить без него!
А сейчас, под горячими струями, я ледяным сердцем понимала, что Денис мне врёт. И делает это далеко не в первый раз.
Теперь после моего прозрения, возврата к прошлой жизни не будет. Это так же невозможно, как провернуть обратно фарш.
– Слав, ты не утонула там? – обеспокоенным голосом заволновался муж и постучал ко мне.
Я выключила воду, выскребла себя из душевой кабины и хрипло ответила:
– Всё хорошо.
– Откроешь? – Денис явно волновался.
Соорудила на голове чалму, закуталась в банный махровый халат и распахнула дверь.
Муж стоял напротив, прислонившись спиной к стене, и смотрел на меня исподлобья.
– Слав, – послышалось, только я появилась в проёме двери.
– Не нужно ничего больше говорить. Пожалуйста. Достаточно на сегодня, – перебила я его, продолжая, – и, будь добр, постели себе в зале. Мне нужно побыть одной.
Денис хотел шагнуть ко мне, уже оттолкнулся от стены, но я, сама не ожидая от себя такой прыти, резво шарахнулась в сторону, теряя свою чалму.
– Не нужно прикасаться ко мне! Я еле отмылась от вас, не трогай меня! – взвизгнула и закрыла себе рот руками.
Муж притормозил, а затем, наклонив вперёд голову, решительно двинулся ко мне, преодолевая расстояние между нами за один шаг. Я попыталась отступить, но он схватил меня за плечи. Не вырваться. Не дёрнуться. Осторожно потянув на себя, Денис прошептал мне в мокрые волосы:
– Ты моя жена, Ярослава, и спать ты будешь со мной, и в моей кровати, и больше нигде! Не выдумывай. Мы ни разу с тобой не ночевали порознь. Вот нечего и начинать!
Меня затрясло.
И в этот момент зазвонил его телефон.
Лицо Дениса дрогнуло, он скривился и, не отпуская одной руки с моего плеча, достал телефонный аппарат.
Я резко присела, уходя от захвата, дёрнула из пальцев мужа свой халат и шагнула в сторону. Успев заметить, на экране его телефона, высвечивается надпись «А. Мелецкая».
И верно, что скрываться-то!
– Слушаю, – раздражённо рявкнул муж в трубки и преградил мне дорогу.
Я запахнула плотнее халат, наклонилась и подняла полотенце, пока муж выслушивал по телефону нервное щебетание любовницы.
– Ничего не предпринимай, я сейчас приеду! – прервал он её и, опустив руку с трубой, посмотрел на меня. Виновато и с недоверием.
– Слава. Настя жалуется на самочувствие и просит приехать. Она боится за ребёнка. Это хороший момент, чтобы упрятать её в клинику, – начал объясняться он, но я прервала:
– Безусловно, здоровье ребёнка сейчас важнее всего. И ты должен обеспечить покой и безопасность его матери. Не объясняйся. Не нужно. И не надейся, я не убегу в ночь, волосы назад.
Денис нахмурился, предполагая продолжение моей тирады. И я не стала его разочаровывать:
– Но ты больше не коснёшься меня и пальцем. И спать будешь на диване, как миленький. Вот эти эскапады с хватанием за горло оставь Настеньке. Со мной не стоит так обращаться. Я себя не на помойке нашла, и за меня, несомненно, ещё есть кому сказать своё веское слово.
Пока я говорила, держа рукой расходящийся на груди ворот халата, Денис не сводил потемневшего взгляда с моего оголившегося предплечья. И его лицо при этом выражало несвойственное ранее изумление и раскаяние. Настолько ярко, что я опустила взгляд посмотреть, что же такое он увидел.
На моей тонкой руке явственно проступали после душа отпечатки его ладони, оставленные, когда Денис тащил меня силой в лифт.
Девятая глава
– Слав, прости. Я не хотел. – пробормотал Денис, всё ещё не отводя взгляда.
Я хмыкнула и, убирая руку так, чтобы спустившийся рукав закрыл синяки, сказала:
– Не хотел, но оно само. Насралося.
– Ярослава! Вот уж не ожидал от тебя!
Вот только ради этого выражения на его лице стоило это произнести. И понаблюдать праведное возмущение. Какая прелесть! Задница есть, а названия нет! Только делать мерзости можно…
– Поезжай к матери своего ребёнка, милый, и её воспитывай. А у меня своя голова на плечах имеется! – оскалилась я в улыбке и шагнула вперёд, – дай пройти!
– Мы не закончили разговор, Слава! – Денис упрямо опустил голову, намереваясь, вероятно, продолжать.
Но потом, глянув на экран телефона в пришедшее сообщение, сдулся и пропустил меня в комнату.
– А по мне, так всё между нами предельно ясно, – сказала, проходя мимо. Подошла к окну и развернулась, наблюдая за сборами мужа. Наблюдая.
– Ты слишком усложняешь. Смотри проще! Нам нужен был ребёнок, и вот, пожалуйста! – бросив привычно пиджак на кровать, уверенно и немного иронично проговорил Денис.
Он проворно расстёгивал сорочку, начиная с манжет. Ловко и выверенно двигал сильными длинными пальцами так, что, глядя на них, меня кинуло в жар.
– Цель практически достигнута, Слав! Осталось только дождаться рождения! А ты нос воротишь! – фыркнул муж, и, скинув рубашку, потянулся к пряжке ремня.
– Не всякие средства хороши в достижении цели, Денис, – ответила ему, не отводя взгляда от поджавшихся мышц на рельефном торсе.
