Идеальный круиз

Он двигался неспешно, надавливая на ту самую, мало кому известную точку, и я приподнимала бедра, помогая проникнуть глубже, еще глубже, чтобы скрутившая живот пружина наконец-то ослабла. Я одновременно хотела получить разрядку и продлить удовольствие на грани сумасшествия.

Горело все тело. Я попыталась изогнуться, чтобы дотянуться до Джеймса, но он снова распластал меня на кровати.

– А-ах! – вырвалось даже не из груди, а откуда-то из подрагивающего от возбуждения живота, когда почувствовала обжигающее прикосновение губ и язык внутри себя. Такой же гладкий, горячий, твердый, как…

Боже! Как я его хочу!

Зарылась пальцами в волосы Джеймса, вдавливая его в себя.

Еще немного. Уже близко.

Жаркие волны, скопившись внизу живота, начинают прокатываться по всему телу. Под веками сверкают ослепительные вспышки. Кусаю губы, чтобы сдержать стон наслаждения, и неожиданно все заканчивается.

Нет больше горячих губ, томительного посасывания, настойчивых проникновений, только прохлада касается разгоряченной влажной кожи.

– М-м-м, – недовольно ворчу и открываю глаза.

Джеймс рывком поднял меня и оказался за спиной, а я увидела в зеркале нас обоих – свои растрепанные волосы, опухшие губы и раскрасневшиеся щеки, и его – атлетичного, с проступающими под гладкой кожей четко обрисованными мускулами и… крайне возбужденного. Он прекрасен.

– Ты прекрасна, – шепнул он.

Развел мне колени, поглаживая с внутренней стороны, добрался до бедер и, приподняв, усадил на себя.

Из груди вырвался стон мучительного удовольствия, когда почувствовала, как его горячая и твердая плоть протискивается между сведенных судорогой стенок.

Спину выгнуло. И я откинула голову Джеймсу на плечо. Одной рукой он ласкал мою грудь, время от времени сжимая сосок, тогда с моих губ снова срывался томный стон, а другой направлял мои бедра, раз за разом насаживая и вжимая в себя, чтобы заполнить всю.

Приноровившись к ритму, я начала двигаться сама, даже смогла открыть глаза и завороженно наблюдала за нашим отражением.

Мои светлые, с загаром офисного работника среднерусской полосы бедра контрастировали с более смуглой кожей Джеймса. От напряжения четче обрисовались мышцы, но это было красиво, как красив был ставший более рельефным пресс, зарозовевшая от возбуждения грудь, с более темными напряженными сосками.

Но самым невероятным и гипнотическим было одновременно чувствовать и видеть как напряженная плоть входит в меня, а потом, влажно поблескивая, выходит, чтобы новым толчком приблизить нас обоих к вершине удовольствия.

– Давай, детка, – Джеймс оставил в покое мою грудь и, скользнув вниз по животу, двумя пальцами сжал ярко–красный бугорок.

От пронзившего с ног до головы разряда, я приподнялась, но Джеймс резко усадил меня обратно, и… все исчезло. Только мой хриплый вскрик, отражаясь от вибрирующего воздуха, отдавался в ушах, а внутри чувствовала пульсацию Джеймса.

Какие-то время, ослепнув, мы не двигались и только покачивались на волнах освобождения. Мягко и приятно. Голова сладко кружилась и тянуло свернуться на удобной кровати, положить голову на широкую грудь и забыть обо всем, но меня ждала моя собственная каюта.