Истины о детском иммунитете. Том 1

По телефону Люся сказала, что не берет на роды тех, кто не ходит к ней на курсы, а группа уже была набрана. Не знаю – почему, но она все-таки не отказала мне во встрече. Я приехала к Люсе домой в Люблино. Мы поговорили, уютно усевшись на кухне за столом. Почему-то я поняла, что я нашла своего человека. Люся выспросила- как я готовлюсь к родам, какая прибавка веса, пощупала живот, проверила растяжку на шпагат и осталась довольна. Я сразу объявила с порога: «Не дамся. Смотреть не разрешу. В кресло не сяду. Ноги не раздвину» Люсин ответ приятно поразил: «Да больно ты мне нужна со своими ногами! Я и так все вижу. Давай лучше чаю подолью.» Она была первой, кого не отпугнул мой диагноз «старый первородящий врач». Люся согласилась. Я спросила, нужно ли мне ходить на ее курсы. Люся ответила, что мне- нет. Она доверяет моему разуму. Это было лестно. Она признала во мне свою, хотя я себе казалась обыкновенной запуганной теткой, как и все перед родами. Люся продиктовала список медикаментов и принадлежностей, которые понадобятся в родах, и велела звонить как начнется. Я подстраховалась, и договорилась еще с двумя акушерками, на случай замены, если по каким-то причинам Люся не сможет. Еще я договорилась с двумя роддомами, куда бы я смогла экстренно приехать в случае непредвиденных обстоятельств в родах. Затем я нашла частного педиатра-реаниматолога, лучшего в Москве, который выезжал в составе бригады на домашние роды, когда его звали. Позже Люся сказала, что это лишнее. Оказалось, что она знала Сережу.

Они даже как-то выезжали вместе. Но он не понадобился. Навыками первичной реанимации она владела и сама, и минимальный набор реаниматолога возила всегда. А если бы потребовалось бы нечто большее, то и Сережа бы не смог ничем помочь. В итоге, договорилась, что Сережа будет на связи, и в случае, если понадобится экстренная госпитализация ребенка, то он отправит его в свою реанимацию. На этом я и успокоилась. По всей квартире были развешаны Люсины и прочие телефоны, аптечка была собрана, пузырь со льдом лежал в морозилке за месяц до родов. Стояла золотая осень. Я вышла погулять и взяла с собой собаку. На мне была темно синяя куртка на синтепоне, не очень симпатичная, но зато ее молния сходилась на огромном животе. Походив по аллейке, я присела на край детской песочницы отдохнуть. Настроение было почему-то торжественно-ликующее.

Вечером немного потянуло низ живота. Критик внутри среагировал: «Потому что отдыхать надо, а ты носишься!» Он был прав. Я работала до последнего дня. По выходным ездили с мужем в Можайск. Он не водил машину, за рулем была я. Надо мной подшучивали, что я наверное за рулем и рожу.

Легла спать, но уснуть не удалось. Похоже- начались схватки. Мы включили видео с концертом Гребенщикова, и стали записывать схватки. Поняв, что это все-таки роды, позвонили Люсе. Я сделала клизму, приняла душ, вымыла волосы, сделала маникюр, немного накрасилась. Мне хотелось родить красивой. Схватки усиливались и становились ощутимее. Я вставала на четвереньки и пыталась правильно дышать. Пришло время ехать за Люсей. Приехала она под утро. Люся посмотрела на меня и сказала: «Ну это еще не скоро, дайте мне одеялко, я пойду посплю.» Легла на диван и задремала. Когда по моим стонам она поняла, что близится опускание плода во внутренний таз, она захотела проверить раскрытие шейки матки. Посмотрев на раскрытие Люся констатировала: «К обеду родим.» Я спросила слабым голосом: «Людмила Павловна, а во сколько вы обедаете?» – Ну около часа. Ответила Люся. «Слава