О Богах. О Людях. И немного – о Монстрах

Нет, это не какой-то там маньяк из сводок криминальной хроники. Это сущность чистейшая. Мужская агрессивная сущность.

Это уже здесь!

Я правдами и неправдами проскальзываю к выходу в гараж. Он стоит у парадного входа, звонит, стучит и начинает ломать дверь. Соседи, бабули и дедули, на глазах которых я выросла, вышли из своих домов, готовые к невозмутимому лицезрению. Почему эти старые люди, обычно такие беспокойные и дотошные, не вызывают милицию? Они так пассивны!

(Да какая милиция, подружка! Ты совсем спятила?)

Я бегу по улице прочь от дома. Мне жутко обернуться и посмотреть, как там дела с чёртовым белобрысым маньяком. Мне страшно вернуться за машиной, а без неё я уязвима. Меня догоняет девочка-подросток. Она – человек. Мы бежим вместе. Она меня поддерживает присутствием, говорит со мной, о чём-то спрашивает. Но она слабая, в ней нет силы.

Мы забегаем в здание милиции уже поздним вечером.

Мы врываемся в дверь, едва переводя дух. Там сидят с десяток стражей порядка. Люди. Ещё. Вроде бы. Курят, чай гоняют. Типичное казённое учреждение. Они лениво смотрят в нашу сторону. Я говорю им, что на меня совершено покушение, что пришёл маньяк в дом, и хочет меня убить, а я сбежала. Говорю, что боюсь, что он может придти за мной и сюда. Один даёт мне бумагу и ручку, говорит, что нужно написать заявление о покушении. Второй же бумагу и ручку забирает, заявляет, что заявление – пустое. Не нужно писать. Никто за дело не возьмётся, а им не нужны лишние бумаги. Мне рекомендуют вернуться в дом родителей. Меня должны убить, как и положено (!), затем соседи вызовут их. Они приедут, составят протокол, и запустят процесс делопроизводства. Затем маньяка опишут свидетели, его начнут искать, но скорее всего, не найдут. Да и искать толком не будут. Никому не нужно. Главное – делопроизводство! В конце концов, дело закроют за недостатком улик.

– Приходите потом, когда вас убьют. А пока противоправных действий против вас не совершалось, мы ничего поделать не можем, – завершает тираду дядя-милиционер.

– А как же моя жизнь? Я же ещё жива, а маньяк – вот он, его можно поймать и предотвратить столько жертв! Ведь не я одна…

– Да кого это волнует!

– А зачем же милиция?

– А затем. Идите, некогда нам с вами возиться. Ночь уже. Чайку и спать, – милиционер выставляет нас за дверь.

Мы стоим перед закрытой дверью. От безысходности я сжала кулаки, завыла по-волчьи и упала на колени в исступлении. Зачем я пришла к ним? Что за глупая выходка!

Девочка-подросток стоит рядом с растерянным видом и сочувствует мне. Мы пошли обратно. Место страха занял гнев. Я иду и смотрю под ноги на дорогу, точно тот маньяк. Девочка идёт рядом, утешает меня, уговаривает не ходить, придумывает, как победить маньяка. Но что её придумки против мощи чистейшей сути мужской агрессии. А я просто иду навстречу с ним решительно и бесстрашно.

Светает. Мы подходим к дому. Маньяк исчез. Я точно знаю, что его здесь больше нет. Я оборачиваюсь сообщить эту новость девочке. Но её нет. Девочки не было никогда. Это была я сама.

Отец расчищает остатки снежных сугробов во дворе дома. Восход. Солнце. Яркое. Я стою возле гаража и хочу подойти к отцу. Вместо дорожки вдоль дома пролегает трещина. Снаружи – впадина шириной в метр, внутри – широкий бурлящий поток, обрывающийся вниз глубоким каньоном с глинистыми берегами. Там грязная вода волнами обрушивает берега, крушит всё на пути своём: баржи, мосты, дамбы. Грохот, хаос, ветер. Ничем неуправляемая стихия. Что я перед ней?

Чтобы пройти к отцу, которого, кстати, не волнует моё присутствие, нужно перешагнуть через зияющую яму. Но я стою и жалобно канючу, там на другом берегу. Из-за шума потока он меня не слышит. Он и шума потока не слышит. Мне необходимо перешагнуть через поток. Ведь это лишь яма, шириной в метр!

Я проснулась. Куда я шагнула, я не помню. Но шаг был. Или не был… я не помню. В доме стояла мёртвая тишина. Я сползла с дивана, пробралась на улицу. Утро. Свежее раннее утро. Тишина. Собаки не лают, соседи во дворах не ходят. Неподвижный воздух, безоблачный восход солнца. По земле ветер прошуршал сухим листочком, в воздухе повис электрический разряд, и я почувствовала…

Что?

Что-то не так!

О, как мне это знакомо!

Я знаю их. Я их чую не хуже, чем они меня. Поиграем в игру, кто умнее, хитрее быстрее и везучее. В соседнем доме напротив, в пожухлой прошлогодней траве сада копошилось нечто. Рассматривать некогда. Оно – видит. Видит и ест то, что видит. А ещё медленно бегает. Мне нужно стать невидимой и быстрой. Внедорожника, на котором я приехала, в окрестностях я не нашла. Я шмыгнула тенью внутрь дома. Кухня. Угол стола. Ключи от гаража и от старенькой дедовой машины на месте. Быстро хватаю ключи и через двор – в гараж. Только бы машина была заправлена. Открыла, завела – работает!

Включила все свои сенсоры, известные мне и покуда не

выявленные. Никого, кроме того – в траве, того, кто видит. Отлично.

Быстро, очень быстро отперла ворота гаража, прыгнула в машину и нажала на газ, расталкивая капотом ворота. Взгляд на того, кто видит. Оно меня видит, хорошо видит, но ему не повезло: он ползает, как улитка, а я быстро езжу. Всё.

Эпизод 8: Путешествие

Помни откуда ты,

и неважно, как далеко ты зашёл!

    Рекламный слоган марки
    шотландского виски CHIVAS

Мотор пару раз чихнул и заглох. Отрулив на последних оборотах на обочину дороги, я остановилась. Вышла. Зачем-то открыла капот – я знала, что машина больше не тронется с места. Захлопнула, оглянулась вокруг.

Вокруг звенел голубой день.

Дорога…

И тишина. Нереальная. И дорога нереальная. Знакомая – много раз здесь проезжала, знаю каждый поворот, но всё равно чужая и бесконечная. Бесконечный путь в бесконечность. Хочешь – стой здесь, хочешь – иди в любую сторону. Но куда бы ни пошёл – столкнешься с этим, а останешься – это придёт сюда. Круг замкнут. Неужели нет иного пути? Ведь так много дорог. Неужели они сходятся по кругу в одной точке?

Смятение…

Смятение обильно цвело во мне пышными бутонами.

Смятение хуже страха. Страх – мотив к действию. Смятение лишает воли. А как действовать без воли? Смятение лишает даже выбора.

Я села прямо на асфальт и прислонилась к колесу машины. Невероятные события, напряжение на грани. Я просто устала физически: вторые сутки ужаса, и ни капли воды – я только сейчас это поняла. Но воды, действительно, не было ни капли. Апрельское солнце припекало в пору июльскому. Над тёмным асфальтовым полотном дороги висела знойная пелена. Ни единого дуновения ветра. А у меня – безысходность. Безысходность в чувствах, безысходность в движениях, безысходность в цели.

Куда дальше? И кто остался там – на направлениях дороги? Ужель всем так тяжело: мне, людям, этим существам? Сколько страдания.

Я не желала встраивать хаос происходящего в мою жизнь, в мою реальность. Это – не моя реальность!

В правду ли прошло двое суток? Когда всё это началось? Когда я зашла внутрь ангара, или много раньше, или было во все времена? И когда закончится и закончится ли? Всё смешалось. Время стало насыщенным и вязким. Так хочется остановиться, всё обдумать. Но нет остановок во времени, оно – непрерывность.

Очень хотелось пить.

– Ну, всё, подружка! Давай решать задачи последовательно. Вставай и иди, найди для начала воды. Это задача номер один. Задачу номер два придумаешь, когда попьёшь, – разговариваю сама с собой. На дороге воды не найти, кроме того, на обоих направлениях я уже побывала – везде монстры.

Встала, спустилась с насыпи дороги. Передо мной стеной вырастала тайга.

Нашла, чем еапиться, через несколько шагов – в лесу снег ещё не стаял, несмотря на жару. Расчистив серую кучку, набрала в ладошки слежавшийся снег – большие тяжёлые крупинки таяли в руках. Растопив их на ладошках, приложила влагу к лицу – кожа такая сухая, словно я выбралась из пустыни жаркой и безводной. Так приятно чувствовать влажную леденящую прохладу на коже. Набрав в рот льдинок, точно леденцов, пошла дальше.

А ведь и не подумала – куда. Но не всё ли равно теперь?

Просто – дальше, дальше в лес (а дальше заходит тот, кто не знает куда идти).

Идти было до странности легко. Вокруг деревья, прошлогодняя трава. Сумрачно, сыро. Под ворохом истлевших листьев местами скрываются шапки мокрого снега. Взяла шест, ощупываю дорогу впереди, чтобы не провалиться. Чем дальше продвигаюсь, тем меньше становится снега. Он тает на глазах. Иду и увязаю немного в лужах, в болотцах. С каждым шагом весна набирает силу. Уже распускаются листочки, и зеленеет трава на прогалинах. Невероятно!

В лес заглядывает солнце, поют птицы, и вот их трели уже весело разносятся по лесу. Смятение отпустило меня, уступив место умиротворению. Я подхожу к озеру-болоту. Из него торчат остовы деревьев и кочки. А вода блестит чёрной гладью. Оно простираются далеко вперед и вширь. Кажется, его не обойти. Я и не думаю. Мне необходимо перейти болото как неизбежность. Я опускаюсь на колени и пью – вода свежая, холодная.

Выбирая дорогу шестом, наступаю на кочки. Холодная вода и липкая тина хотят отобрать у меня ботильоны, я их снимаю и иду дальше. И я завязла. Сначала по щиколотку, потом по колено. Не могу вытащить ногу. Болото держит меня. Немного страшно. Озеро-болото кажется маленьким, как лужа, и огромным, как море.

Я вглядываюсь вперед, на противоположный берег. А там вдруг появляется мужчина – он выходит из леса. Пожилой, высокий и худощавый: с густой бородой, в плащ-палатке защитного цвета, на голове капюшон. Как будто лесник. В руках длинная прочная жердь, смотрит на меня так по-доброму, улыбается. Идёт ко мне навстречу, и так тщательно дорогу выбирает, что едва сапоги замочил. Подходит: